Закон десанта – смерть врагам!

— Знаешь, приятель, — задумчиво вымолвил Пригорницкий, выслушав адаптированное для телефонного разговора повествование, — у меня обидное чувство, что ты меня разыгрываешь. Сейчас в ходу самые невероятные розыгрыши. Особенно на первое апреля. Громко эдак, дорого…

— Я знаю, — перебил Вадим. — Можно нанять спецназ для захвата собственного офиса; откупить ментов для препровождения разыгрываемого в камеру с последующим предъявлением обвинения; можно военкома нанять — если ты в армии, конечно, не служил… Но скажи, Пригорницкий, я похож на человека, который хочет кого-то разыграть? Я этим делом вообще увлекаюсь?

— Да лучше бы ты увлекался, — вздохнул Пригорницкий. — Хорошо, Вадим, я попробую пробить информацию по своим каналам. Сиди и не жужжи. Перезвоню.

— Перезвонишь? — озадаченно спросил Вадим. — Ты знаешь этот номер? Я сам его не знаю.

— Ты точно подурнел на природе, — злорадно сказал Алик. — Твой номер у меня доходчиво высвечивается красным по черному.

Он перезвонил буквально через пять минут. С сотового. В голосе Пригорницкого звучало беспокойство.

— Ты не хочешь садиться в дерьмо без меня, Вадик, — заявил он с обидой, — ты хочешь утопить своего старого однополчанина.

— Проблемы? — насторожился Вадим.

— Жуткие. Оператор, отвечающий за безопасность телефонной линии, докладывает о нехарактерных шумах. Он на этом деле собаку съел. Подключиться в офисе не могли. Микрофон направленного действия не сработает — здесь надежная защита, и любой сигнал уйдет в землю. Подключиться на АТС могут только спецслужбы и не сразу — или люди, с ними связанные… Что же это происходит, корешок, — мой офис на прослушку поставили заранее, надеясь, что ты можешь сюда позвонить?

— Черт… — волна отчаяния захлестнула Вадима.

— Оставь, приятель, — скрипнул зубами Пригорницкий, — после будем ругаться и выяснять меру твоей вины. Уходите от греха подальше с вашей дачки. Найди восток, отсчитай метров пятьсот, где-то там плюс-минус, и сиди. Мы уже выезжаем.

— А ты знаешь, куда выезжать? — растерялся Вадим.

— Да конечно! — заорал в трубку Алик. — Совсем уж меня за олуха не держи!

Отвыкли эти люди от тупого, непрекращающегося кошмара. Унесенные здравым смыслом, остолбенели разом.

— А я предупреждала, что не надо звонить, — пролепетала побелевшая Жанна.

— Может, показалось? — сглотнул Борька.

— Давай проверим, — кивнул Вадим. — Валюша, расставляй шашки.

— Да я ж не дура оловянная! — взвизгнула девчонка. — Люди, почему мы еще здесь?!

Одевались суматошно, бегая по дому в поисках предметов гардероба. Где восток — пока не думалось совершенно. Очевидно, там, где восходит солнце. А где оно, черт его побери, сегодня всходило?!

Проблема обрела вполне осязаемые контуры, когда за калиткой остановились два близнеца-«Харриера» — один серый, другой белый, — и из салонов посыпались решительные люди в штатском. Сопли эта публика не жевала. Двое побежали вдоль калитки, остальные ворвались на территорию и затопали по припорошенному снежком саду.

— Задняя дверь! — взвизгнул Борька. — Под лестницей! За сараями калитка в переулок! — и толчком отправил Валюшу в нужном направлении.

Кто-то поскользнулся на крыльце — сверзился эффектно, от души. И град свинца хлестнул по двери! Открывали незатейливо, без стука. По счастью, женская половина «общества беглецов» уже ломилась в низкую, заставленную тазиками и кадушками дверь под лестницей.

— Беги! — Вадим с ожесточением отпихнул от себя Борьку — тот пытался занять оборону. — Беги же, говорю, идиот! Жанну с Валюшей спасай! Не пропаду я, не дождетесь!

Он скорчился за косяком, обхватив обеими руками пластиковую рукоятку «Гюрзы». Перестраховались создатели пистолета. Два автоматических предохранителя. Один сработан в виде клавиши позади рукоятки и выключается полным ее охватом ладони. Другой — поворотная пластина на спусковом крючке, выключается нажимом на него. Спуск жесткий, отдача при стрельбе жуткая…

Дверь уже трещала, поддаваясь напору разъяренных людей. Свистнуло над головой. Эти парни — явно не из той конторы, что собирались оставить «детишек» в живых. Он тоже не собирался миндальничать… Вадим улегся на паркет, жестко утвердив рукоятку, и методично стал стрелять по двери. Первый же выстрел кого-то срезал — не хватает профессионализма решительной публике; глухо охнули, толпа схлынула с крыльца. Но он продолжал выстреливать патрон за патроном — пока в ушах не остался один звон, не вылетели все восемнадцать дефицитных зарядов, и затвор не оказался в заднем положении, сигнализируя о необходимости замены магазина.

Кольцов перевернулся на спину, сменил обойму, вскочил и, пока тишь да гладь, бросился под лестницу, распинывая тазики…

Он выскочил в узкий проход между аккуратными сараюшками — промчался по нему, толкнул узорчатую калитку, выходящую в проулок… и свалился как подкошенный, откатившись под куст, — видимо, чуял, что над головой промчится пуля.

Привстал, оценивая обстановку. Мозг — то самое приспособление, при помощи которого мы думаем, что мы думаем, — обработал картинку. Узкий проулок, метра два с половиной, машины не разъедутся, заборы без зазоров, стреляли откуда-то справа. Человек лежал в семи шагах — молодой, постриженный, с подбритым затылком, пальтишко расстегнуто, и кровь заливает грудь. В упор стреляли — пока не упал… Виновник жутковатой смерти — Борька Уралов — скрючился на той стороне проезжей части — коленом в снегу, «Гюрза» наготове. Глаза какие-то тоскливые. За спиной — сквозной проход в глубину поселка.

— Где Жанна с Валюшей? — Вадим с опаской обернулся. Сейчас попрут.

— Ушли, — улыбнулся Борька какой-то неживой улыбкой, — и ты уйдешь. Сейчас я высунусь, буду стрелять. А ты перекатись.

Проще перепрыгнуть. Но так и умереть значительно проще. Борька выставил в проулок руку с пистолетом. У этой змеюги мощное пробивное и останавливающее действие. Загрохотало — энергично, убедительно. Вадим свалился с разворотом на левый бок и, активно отталкиваясь конечностями, перекатился по таящему снежку. Треснул штакетник, в который он врезался плечом. Прыжок из лежачего положения — и он уже у Борьки за спиной.

— Порядок, — Уралов энергично выбил обойму и вставил новую. — Беги, Вадим, моя очередь прикрывать. Удобно здесь, место насиженное. А ты нужнее нашим дамам…

Последние слова напарника как-то не удержались в голове. Бежать хотелось — со страшной силой.

— Долго не сиди, — предупредил Вадим, — ноги затекут — будет тебе тогда насиженное место. Да и эти гады сейчас попрут.

— Разберусь… — Борька улыбнулся, — чай, не маленький. Ну и чего ждем? Почему стоим?

— Слушай, — замешкался Вадим, — а восток тут у нас где?

— Ку-ку, да? — постучал Борька стволом по черепу. — Восток — дело тонкое, братец? Извини, Вадим, но крыша твоя здесь не проезжала.

— Да нет, Борька, бежать нам надо на восток, Пригорницкий будет ждать…

Он понесся длинными прыжками по узкому проходу, боясь даже предположить, куда он выведет, а за спиной разгорелась яростная стрельба…

Переулок кончился оврагом. Бурьян, кусты — безбрежное море кустов! — и никаких ненужных дач по курсу. Узкая тропа по эту сторону оврага — в два конца. Злодей в коричневой пропитке — и откуда он взялся?! — выпрыгнул из-за горки проросшего гравия… Хорошо же их разбросало. В тыл хотел зайти? Ноги врозь, пистолет на вытянутых, лицо зеленое от напряжения. Спусковой крючок уже натянул спусковую тягу, провернулся рычаг взвода, освобождая курок, а заодно и иглообразный ударник, готовый вонзиться бойком в капсюль…

— Огонь!!! — завизжала дурным голосом из оврага Жанна.

Субъект в панике отпрыгнул, стал вертеть головой. Вадим нажал на спусковой крючок. Осечка. На то и техника, чтобы иной раз отказывать. Поняв, что его дурачат, злодей прыжком вернулся на исходную позицию. Никакой он не злодей. Четверть века не прожил, жениться не успел — глаза детские, навыкате, объяты ужасом. Умирать не хотелось — страшно!!! Вадим упал ему под ноги, и парень потерял равновесие, упустил из вида цель, а Вадим рывком предплечья сбил парня с ног. Тот кубарем покатился на дно оврага, в заросли полыни…