Атаман. Кровь за кровь

—  Ты что, хочешь устроить небольшую граждан­скую войну?

—  Нет, я никогда не стану этого делать... Макси­мально, на что я способен, — выйти на трассу с двустволкой и вместе с гаишниками собирать дань.

— Ты прав, — согласился Терпухин, — я тоже выбрал тактику малых дел. А ты ройся в книгах и зани­майся всякой политической трескотней вокруг этих дел. Помнишь, терские казаки угрожали, что, если к январю прошлого года власти не вооружат казачест­во и не введут в Шелковской и Наурский районы Чеч­ни войска, они начнут массовые акции гражданского неповиновения?

В бар вошли Былинкин и Горулев. Былинки огля­дел помещение и громко крикнул:

—   Казаки! Угостите чужого человека пивом!

—   Эй ты, мальчишка, — откликнулась Сильнова, которую Ковалев приглашал танцевать, — у тебя что, чеченцы деньги отобрали?

—   Пошла ты...

—   Чего? Я пошла? Ты меня, Любку Сильнову, по­сылаешь? — взъярилась женщина.

—   Да тебе послышалось! Отстань, не лезь, а то звездану, — пробубнил Былинкин, ища глазами, где бы можно было присесть.

—   Эй, мужики! — не унималась Любка Сильно­ва. — Мы не обязаны терпеть это армейское дерьмо, между прочим.

Былинкин подошел к ней и изо всей силы шлепнул по ягодице.

—   Ах ты, грязный солдафон! — завопила женщина. Несколько парней вскочили со своих мест. Былинкин принял боевую стойку, и с ним решили не связываться.

—   Надо их проучить, — не вытерпел Терпухин. Он встал и подошел к Былинкину.

—   Ты в порядке?

—   Да, я в порядке.

—   Зачем ты лезешь на рожон?

—   Нет, это ты хочешь подраться!

—   Кто тут хочет подраться? — из-за спины Былинкина показался лейтенант. Он смерил взглядом Терпу­хина и сказал:

—  Будешь драться со мной. Продержишься три ми- путы — поставишь мне пиво...

—  Эй, люди! — вдруг громогласно заявил Былин- кип. — Мы устраиваем бой! Делайте свои ставки!

В баре оживились. Кто-то крикнул:

—  А драться где будете? На улице?

—   Зачем на улице, вот отгородим угол канатом, как раньше, пусть дерутся, — вдруг заявил хозяин наведения. — Я ставлю на военного двести тысяч руб­ликов...

—  Ну, что стоишь? — спросил Горулев Терпухи­на. — Давай натягивать канат. Или ты сдрейфил?

Ковалев подошел к приятелю и пробормотал:

—  Он тебя завалит, такой лось. В нем больше двух метров...

—  Я согласен, — сказал Терпухин громко, чтобы Горулев услышал.

—  Будь поосторожнее, Юра, — озабоченно прогово­рил Ковалев.

Вскоре канат был натянут, и бойцы вышли на им­провизированный ринг. Былинкин ходил по бару и со­бирал ставки, усердно рекламируя своего друга. Он называл его то чемпионом дивизии по боксу, то каратис­том с черным поясом.

—  Иди сюда, чемпион, — спокойно сказал Терпу­хин, — ты сдашься в первом же раунде.

—  Ну давай, казак! Только на тебя никто не ста­вит...

—  Поддержим нашего человека, — вскричал Кова­лев, — сделайте ставку на земляка!

Несколько человек отважились поставить на Терпу­хина. Вертлявый хозяин принес две пары боксерских перчаток. Бойцы долго кружили по рингу.

- Давай, давай, — подбадривал Былинкин прияте­ля. — Задай гражданскому гусю перцу!

—   Иди сюда, — бормотал Горулев, обращаясь к Терпухину, — ты что, трус? Если трус, убирайся от­сюда.

Терпухин сделал резкий выпад и обрушил удар правой в голову противника. Но гигант оказался бо­лее проворным. Ныряющим движением ушел от грозного удара и стремительно атаковал сам, нанеся несколько сильных и прицельных ударов. От неожи­данности Терпухин пропустил эти удары. Затем по­следовал самый мощный... Яркая вспышка света ос­лепила Терпухина, и он рухнул на пол, охватив голо­ву руками.

Глава 24.

Дьявол

Малиновый звон в ушах медленно таял. Как сквозь вату, послышался голос Ковалева:

—   Юра, очнись! Вставай!

Терпухин усилием воли заставил себя открыть глаза, приподнялся на локтях и медленно встал. Его кача­ло из стороны в сторону.

—   Ну, как ты? — спрашивал его Ковалев. — Про­держаться сможешь?

—   Смогу, — прохрипел Терпухин.

Под азартные крики присутствующих бойцы про­должили бой. Теперь Юрий вел бой по всем правилам, осторожничал и не лез напролом. Его противник, наобо­рот, вел себя вызывающе, расслабился, работал больше па публику. Терпухин все время отскакивал от наседав­шего на него Горулева, уходил от прямого столкновения, чем вызывал неодобрительный гул и свист болельщи­ков. Вот бойцы схлестнулись, дубася друг друга кула­ками по лицу. И тут Терпухин с разворота нанес мощ­ный удар ногой по бочкообразной груди противника. Го­рулев выпучил голубые с легкой поволокой глаза и, хватая ртом воздух, упал на колени.

—  Подождите, — закричал хозяин бара, бывший за судью, — я должен объяснить вам правила, послушай­те меня, — он оттолкнул Терпухина от поверженного противника. — Нельзя бить ногами, ниже пояса и ко­ленями.

—   Пусть бьет, как хочет, — внезапно взревел Го­рулев, поднимаясь и бросаясь на Терпухина. — Давай, трус!

—   Врежь ему, Саша, врежь! — подбадривал при­ятеля Былинкин, размахивая толстой пачкой собран­ных денег.

В яростной атаке Горулев загнал Терпухина в угол и стал молотить его кулаками. Терпухин почувствовал, что искры сыплются из глаз, а в ушах стоит несмолка­емый звон. Он упал на руки.

—  Стоп! — закричал Ковалев. — Лежачего не бьют!

—  Давай, поднимайся, ты чего симулируешь! — прохрипел разъяренный лейтенант.

Терпухин вскочил на ноги и бросился в другой угол ринга. Горулев метнулся за ним, и тут бывший спецна­зовец снова с разворота ударил набегающего на него противника ногой, а затем нанес удар в шею локтем. Горулев согнулся пополам. Терпухин налетел на него с кулаками, стал бить по лицу снизу.

—   Эй, ты что делаешь, а? — закричал Былин­кин. — Он нарушает правила, это не честно!

Судья оттащил Терпухина и закричал ему в ухо:

—   Нельзя ногами пользоваться, ты понял?

—  Да, хорошо...

—  Он ударил меня локтем, это не честно, — заявил Горулев, тяжело дыша. — Ты, сукин сын, нельзя бить локтями, я же тебе это раньше говорил!

—  То есть как это нельзя бить локтями, — тоже тя­жело дыша, спросил Терпухин. — А чем же я буду драться?

—  Это бокс, понимаешь? Или ты думаешь, что это кикбоксинг?

—  Да, кикбоксинг...

Ладно, это еще лучше, — сказал Горулев, и глаза его неприятно сузились. — Вот теперь ты полу­чишь...

Давай-давай! — ревели болельщики. Горулев сделал ложный выпад, схватил Терпухина поперек туловища, грохнул его на маты, а сам отско­чим, используя свободную минуту для того, чтобы от­дышаться.

Подожди, нельзя бросать, — сказал судья, — это гоже против правил.

Это как, ему ногами и локтями можно, а мне бро

сать

- В таком случае, деритесь по другим правилам. Снимите с себя перчатки, возьмите в руки стулья и дубасьте друг друга, — раздраженно сказал хозяин. — А эго ни бокс, ни кикбоксинг, а черт знает что! Молотиловка... Вы еще за волосы друг друга начнете хватать!

Если я не могу применять приемы самбо, то я ухожу, — сказал голубоглазый гигант.

Ладно, можете использовать ноги и делать за

жимы

Терпухин стоял на ногах покачиваясь. Горулев, почувствовавший, что противник опасен, не спешил атаковать.

Давай, Саша, врежь ему, чего ты? — подбадривал Пылинкин.

Пошел ты, — огрызнулся Горулев. Он ринулся в атаку и провел несколько хороших ударов. У Терпухина голова звенела и грохотала, как камнедробильный барабан. Он чувствовал, что нужно кончать бой одним удачным ударом.

Нужно сконцентрироваться, поймать противника на ошибке и вложить в удар всю энергию, всю оставшуюся силу. Юрий сделал один ложный выпад, еще один — и оказался в таком положении, что понял: вот момент, который нельзя упускать. Сгруппировавшись, он нанес сильнейший боковой удар. Горулев опроки­нулся, как поленница. Казалось, было слышно, как хрустнули его кости.