Атаман. Кровь за кровь

—   Прекратите, вы разнесете здесь все к чертовой матери! — закричал Ермократьев, бросаясь к прилав­ку, где был телефон.

Былинкин ударил стулом Бузуева, Любка Сильнова схватила пивную кружку и разбила ее о голову Былинкина. Тот охнул и обхватил руками голову.

Хозяин бара уже дозвонился до милиции.

—   Всем не двигаться! — крикнул Терпухин, но прямо на него полетел стул, и он нырнул головой вниз, бросился к прилавку, ведя за собой Светланку. Кова­лев, уклоняясь от летевших в него пивных кружек, подскочил к Бузуеву и заговорил:

—   Уходим! Их тут в двадцать раз больше! Эта сол­датня изуродует нас... Горулев их командир...

Ковалев увлек Бузуева в подсобное помещение, ку­да уже скрылся Терпухин с девочкой. Солдаты пробо­вали выбить дверь подсобки. Через минуту с улицы прибежала Люба Сильнова.

—   Идемте со мной, — прошептала она. — Я выведу пас дворами.

Они выбежали во двор. Со стороны улицы доноси­лись лязг и грохот. Солдаты яростно пинали ногами машину Ковалева.

—   Ты посмотри, что делают! — потрясенно прого­ворил он.

—   Да, мы попали в ужасный переплет, — сказал Тер­пухин. — Ас лейтенантом и его подпевалой разберемся другим способом. Главное — у меня есть свидетель.

—   Да, да, пойдемте, — торопила их Сильнова. — Вот тут забор есть, перелезем и огородами выйдем к моему дому... Тише, не шумите, если они нас услы­шат, то устроят погоню...

Через полчаса приятели укрылись в доме Сильно- вой. Сидели без света, боясь, что кто-нибудь приведет ошалевших вояк на огонь.

—   Дом у меня крепкий, каменный, — сказала Силь­нова. — Если что, будем держать оборону.

—   Ты в порядке, Юра? — спросил Ковалев. — Ме­ня врачи не пускали к тебе...

—  Да, я в порядке.

—  Так что же случилось?

—   Степан, если бы не эта девчушка, я бы истек кровью. Эти негодяи, Горулев и Былинкин, ударили меня заостренной арматуриной. Я потерял сознание... Они закопали меня в степи, да Светланка выкопала.

—  Светланка? — глухо переспросил Ковалев.

—   Да, вот эта девочка. Он позвала людей, и меня отвезли в больницу... А там я уже договорился с врача­ми, чтобы ко мне никого не пускали. Чтобы выждать время... Да и кровь здорово помогла, спасибо тебе.

Ковалев пристально смотрел на девочку.

—   Где ты была?

—   Я... — тихо прошептала та.

—   Где ты была, я тебя спрашиваю! — вдруг крик­нул Ковалев и со всего размаха влепил девочке поще­чину.

Терпухин набросился на Ковалева.

—   Степан, ты сдурел? Зачем ты ударил ее?

—   Потому что она грязная стерва! Пошли домой! — рявкнул Ковалев на ребенка.

—   Нет, я хочу остаться здесь, — захныкала девочка.

—   Пойдем! — дергая Светланку за руку, кричал Ковалев.

—  Отпусти меня! — продолжала хныкать Светланка. Вдруг она вырвалась и бросилась в другую комнату.

—   Да что с тобой такое? — спросил Терпухин, об­ращаясь к Ковалеву.

—   Ты прекрасно знаешь, что со мной.

—   Я ничего не знаю! Послушай, Ковалев, я тебя уважаю, ты хороший человек, но почему ты без всякой на то причины ударил ее?

—   Потому что она моя дочь, вот почему.

В комнате воцарилась гробовая тишина. Терпухин переваривал услышанное. Наконец он проговорил:

—   Все равно бить детей нельзя!

Ковалев поднялся, чтобы уйти.

—   Подожди, не уходи. Ты мне сказал, что она была за Уралом, с матерью, потом ударилась в бега... Я пове­рил тебе, а ты солгал. Ты ее отверг!

—   Тебе не кажется, что ты уже достаточно много сказал? — ответил уже более спокойно Ковалев. — Она же проститутка, малолетняя проститутка! Начала с седьмого класса. Что мы только ни делали с женой! И в погреб сажали, и голодом морили, так еще хуже...

Из другой комнаты вернулась Сильнова и сообщи­ла, что у Светланки истерика.

—   Твоя беда в том, — сказал Терпухин, — что ты неграмотный мужик. Девочке нужна коррекция пове­дения. Я вытащил ее из лап Горулева, определил в специнтернат. Ей там хорошо. Там опытные психоло­ги, священник, такие же, как она, девочки. Светланка отпросилась на пару дней, чтобы поблагодарить меня! А ты, старый дурак, ударил ее...

—   Знаешь, Юра, не нужны мне твои нравоучения!

—  Ну и убирайся! И больше никогда не обращайся ко мне.

—   Я уйду. Обещаю тебе, что я больше никогда не вернусь.

Ковалев ушел, хлопнув дверью. Терпухин и Бузуев прошли в другую комнату. Светланка лежала на кро­вати, а Сильнова хлопотала возле нее.

—   Когда я была маленькая, — вдруг произнесла Светланка, — отец часто возил меня на Черное море. Там было здорово! Каждый раз, когда я находила кра­сивые камешки, я радовалась этому весь день. Папа меня очень сильно любил. И нельзя его винить в том, что произошло. Если бы не война... А потом мама бро­сила его...

—   Бросила?

—   Да, если бы не это, все было бы по-другому.

—  Неужели? — прошептал Терпухин. — Я должен что-нибудь сделать. Надо вернуть его...

Терпухин догнал Ковалева далеко в степи.

—   Степан, я хочу поговорить с тобой.

—   Мы уже обо всем поговорили.

—   Нам надо посоветоваться...

—   Да, мне ничего не остается, как советоваться с тобой.

—   Ковалев, надо вместе искать выход, — Юрий взял товарища за плечо.

—   Отстань! Это ты во всем виноват, — вдруг повы­сил голос Ковалев. — Если бы я не ввязался в эти чер­товы драки, я бы не встретил Светланку.

—   Значит, ты меня винишь в случившемся? — Тер­пухин шел рядом с Ковалевым. — И считаешь дочь пропащей? Ты забываешь о ее возрасте. Это пройдет. Ведь не считаешь же ты Сильнову пропащей?

—   Она тоже шлюха! Вообще-то ее заставили за­няться проституцией. Если бы не эта чертова война...

—   Ковалев, Светланка сказала, что бросит все, если вы будете жить вместе. Поверь мне, поверь Сильновой, ни одной женщине не нравится быть проституткой!

—   Она хочет прекратить заниматься этим? Я ду­маю, надо дать ей шанс, — Ковалев остановился.

—   Я тоже так думаю. Когда ты сможешь забрать ее?

—   Когда она захочет. Это и от тебя зависит, — Ко­валев зашагал быстрее.

—   Не уходи, Ковалев, — Терпухин остановился, — ты что, забыл, что ты сказал только что? Другую жен­щину ты бы простил, а собственную дочь не можешь?

Сзади послышался шум. Приятелей догоняли Бузу­ев и Люба Сильнова. Далеко позади брела Светланка.

Ковалев, не оглядываясь, быстро шел прочь.

—   Если ты такой упрямый, так и оставайся таким до конца дней своих, — в сердцах бросил Терпухин.

—  Папа!.. — зарыдала Светланка.

Ковалев не остановился.

Терпухин стал успокаивать девочку, но она вырва­лась и побежала в ночную степь. Заплакала и Сильнова.

—      Да хватит вам! — рассердился Терпухин. — Сы­рость тут развели! Услышат солдаты...

— Да, слезами горю не пособишь, — сказал Бузуев.

Вдали раздался топот ног, и Светланка вскрикнула.

—Кто там? — насторожился Терпухин.

—      Отпустите меня! — до них донесся сдавленный крик девочки.

—      Это солдаты! — прошептала Сильнова. Показа­ние!» темные фигуры. Их было много — пять, десять, пятнадцать черных фигур на фоне звездного неба. Они шли но степи, растянувшись цепью.

Беги за Ковалевым, — сказал Терпухин Сильновой, — а если они повернут к нам, я остановлю их. Бузуев, марш к Светланке...

Бузуев растворился в темноте. В это время появил­ся запыхавшийся Ковалев.

-- В чем дело? — спросил он.

—      Какие-то сволочи пытаются утащить твою дочь, — выпалила Сильнова.

—      Да тише ты, — одернул ее Терпухин. — Пригни­тесь, пусть эти болваны отойдут подальше.

Несколько минут приятели лежали на земле, ожи­вил, пока стихнет топот шагов. Неожиданно вернулся Бузуев.

Где моя дочь? — зашептал возбужденный Ковалев.

Они потащили ее в сторону элеватора.

Кто они?

 Да кто же еще: Горулев и Былинкин. Оба пьяные в драбадан. Вот сволочи! Я не рискнул напасть на них, чтобы не привлечь внимание остальной солдатни...