Империя страха

— Не свисти, — раздался голос вернувшего­ся вора, — денег не будет, а тебе они пригодятся на докторов или на похороны. В зависимости от результатов нашей беседы.

Тот послушно притих, потупив глаза и делая вид, что рассматривает собственные ногти.

Иваныч, до этого хранивший молчание, не­ожиданно произнес, глядя в упор на незнакомца:

— А тебе ведь страшно?

Коротышка сделал вид, что не расслышал вопроса. Иваныч с минуту помолчал, а затем сказал:

— У тебя пять секунд на размышления: или ты нам говоришь, где девчонка, а главное — картина, или придется над тобой поработать.

— Значит, телка вас все-таки интересует? — оживился модно одетый господинчик.

— Не больше, чем твой лажовый свист, — протянул Юра, глядя на взмокшего противни­ка, — удастся ее вытащить — хорошо, а нет — Бог с ней...

Низкорослый крепыш поднялся на ноги, сказав:

— Мне надо подумать...

— Думай, — почти любовно протянул Ива­ныч и тут же резко выкрикнул: — быстрее!

Раскачиваясь с носка на пятку, лощеный гость переводил теперь уже испуганный взгляд с каскадера на улыбающегося Гвоздика.

И вдруг коротышка рванулся вперед, сгруп­пировавшись, как сжатая пружина. Коротко стриженная голова угодила Юре прямо в живот, и он, не удержавшись на ногах, растянулся на ковре, выронив из рук пистолет. Гость отчаянно рванулся к отлетевшему в сторону оружию, стремясь захватить инициативу в свои руки.

Но Чижов, казалось, только этого и ждал — прыгнув с кресла, он кинулся наперерез против­нику, выставив вперед здоровенный кулак.

Наткнувшись на неожиданную преграду, крепыш на несколько секунд замешкался — это­го вполне хватило каскадеру, чтобы обрушить на плоский затылок массивную, ребристую рукоят­ку ствола.

Перед глазами посетителя поплыли розовые круги — ноги подкосились, как будто не в со­стоянии были удерживать на себе непосильный груз, и коротышка рухнул на пол рядом с опра­вившимся после удара Дегтяревым.

— Хватай его за ноги, — приказал Чижов, указывая на распластавшегося крепыша.

Гвоздик не заставил просить себя дважды и охотно выполнил требуемое.

Вдвоем они занесли гостя в ванную и опустили на холодный кафель. Тот открыл глаза, не­доуменно уставившись на противников, — во взгляде читался дикий страх, граничащий с без­умием.

Не растрачивая силы на бесполезные вопро­сы, Юра резко саданул господинчика ногой по ребрам. Тот в ответ издал лишь короткий вскрик, шумно выдохнув.

Чижов, сорвав с металлических кронштей­нов бельевую веревку, принялся связывать руки коротышки за спиной. Затем он заткнул сливное отверстие пластмассовой пробкой и включил го­рячую воду. Только после этого он приподнял крепыша под мышки и рывком поставил на ноги.

Едва ночной гость обрел под собой почву, как сокрушительный удар в челюсть опрокинул его навзничь, перебросив через чугунный борт.

Потирая ушибленный кулак, Иваныч заго­ворил, наблюдая, как вода с шумом наполняет резервуар.

— Сейчас мы тебя сварим, благо что кипято­чек имеется. Но ты в любой момент можешь нас остановить.

Их низкорослый гость не издал ни звука, со­бираясь мужественно вынести все пытки.

В этот миг заговорил вор, доставая из карма­на выкидной нож — трофей, завоеванный в гос­тиничном номере:

— Иваныч, сбегай на кухню, принеси со­ли, — мягко попросил он. — Проверим на прак­тике, что такое «не сыпь мне соль на рану».

Сказав все это, вор вплотную приблизился к жертве и резко разорвал на нем одежду, обнажив крепкий, мускулистый торс.

Вернулся Чижов, держа в руке фарфоровую солонку, которую охотно протянул товарищу.

Не оборачиваясь к каскадеру, Дегтярев спро­сил:

— А как ты думаешь, Ваня, получится из меня хирург?

Блестящее острие ножа уткнулось в подра­гивающую плоть и, прежде чем коротышка ус­пел хоть что-то сказать, мягко вошло в тело, распоров тонкую загорелую кожу. На месте по­реза проступила алая кровь, стекая по металли­ческому лезвию выкидухи.

Громкий, душераздирающий крик огласил тесную комнатушку, буквально оглушив всех присутствующих.

— Что ты орешь, как будто тебя режут, — мрачно пошутил Гвоздик, — это же только ма­ленькая царапина. Давай мы тебя подлечим.

С этими словами он обильно посыпал кро­воточащую рану принесенной солью.

Плотно стиснув зубы и прикрыв глаза, коро­тышка тихо поскуливал, боясь вновь закричать. А обжигающая жидкость уже покрыла лакиро­ванные ботинки, просачиваясь сквозь плотную ткань брюк.

— Ну давай, краснодонский подпольщик, крепись, — почти сочувственно проговорил Дег­тярев, — сейчас я проковыряю в твоем боку еще одну дырочку.

Однако прежде чем смертоносная сталь кос­нулась тела допрашиваемого, тот заголосил:

— Не надо! Я все скажу...

* * *

Антон прислушивался к раздающимся из ванной комнаты крикам. Ему понравился трюк Гвоздика с мнимым захватом, и он довольно ухмылялся, сидя за кухонным столом. Лямзин уже хотел покинуть убежище, когда его слуха достиг едва уловимый шум шагов за окном. Кто-то крался к дому.

Встав за оконную занавеску, майор посето­вал на то, что не вернулся в прихожую за писто­летом. Но было теперь поздно — кто-то явно проник в дом, воспользовавшись незапертой дверью, и единственным оружием комитетчика стал длинный кухонный нож, крепко зажатый в кулаке правой руки.

Тихо приоткрылась дверь, и на фоне осве­щенного коридора показалась фигура вооружен­ного мужчины, за спиной которого проследова­ли еще три такие же тени, бесшумно двигавшие­ся в сторону ванной комнаты.

Человек, вошедший в кухню, не стал зажи­гать свет, двигаясь на ощупь и выставив перед собой готовое к бою оружие.

Лямзин в эту секунду желал только одно­го — чтобы незнакомец приблизился как можно ближе. И его желание исполнилось: человек оказался как раз напротив майора.

Резко отдернув штору, Антон шагнул на­встречу противнику и воткнул нож в его неза­щищенную грудь.

Тот даже не успел понять, что же в конце концов произошло, когда длинное лезвие прон­зило его едва ли не насквозь, пробив легкое. Пистолет выпал из безвольно поникшей кисти, а губы человека окрасились кровавой пеной. Темно-бурая жидкость вместе с остатками отле­тающей жизни вытекала из смертоносной ра­ны — он умер, еще не достигнув пола.

Лямзин проворно подхватил обмякшее тело и бережно уложил его на гладкий линолеум. Затем, подобрав оружие, майор тихо распахнул окно и выпрыгнул на улицу под проливной дождь. Но едва он успел проделать пару десятков шагов, как за его спиной послышались чьи-то отчаянные крики:

— Сеню зарезали!

— Держите его! — вторил другой голос, явно принадлежавший старшему группы, — он не мог далеко уйти.

Никогда в жизни Антону еще не приходилось так быстро бегать, как в этот раз. В несколько прыжков преодолев десятиметровое расстояние, он выскочил за ворота, обнаружив впереди приткнувшийся к кустарнику серебристый «Мерседес».

Обежав машину и убедившись, что ключей в замке зажигания нет, майор хотел броситься в лес, но споткнулся о корягу и едва не пропахал носом влажную землю, зацепившись рукой за крышку багажника. Ладонь скользнула по кнопке замка, и багажник открылся, обнажив вместительное пространство.

На раздумье понадобились считанные доли секунды, и майор запрыгнул внутрь, плотно прикрыв за собой крышку.

Едва комитетчик успел спрятаться, как послышался приближающийся топот нескольких пар ног.

Рядом с «Мерседесом» остановились двое мужчин, в одном из которых Лямзин узнал голос старшего:

— Куда он делся, сука? — выплюнул из себя тот.

— Хрен его знает, — заговорил второй и уверенно предположил: — В лес небось ломанулся, куда же еще.

На несколько секунд повисла гнетущая тишина, и Антону показалось, что его убежище рассекречено — он направил оружие в сторону предполагаемых противников. Но волнения развеялись с первыми словами старшего:

— Ладно, пусть пока побегает... один черт, за шлюхой своей вернется.

— Кстати, — вставил второй, — он мог слышать, как раскололся Пенек, поэтому может отправиться на квартиру в Чертаново.