Империя страха

— Ну вот мы по разику кончим, а там видно будет. Давай, кошелка сраная, разряжайся. — Последняя фраза была обращена к притихшей девушке. — Продли себе жизнь, а нам доставь удовольствие.

Леля на этот раз действительно испугалась — часто захлопав длинными ресницами, она пере­водила взгляд с одного визитера на другого, а в мозгу пойманной птицей билась только одна мысль: «...сразу кончать... Да за что?»

По-видимому, не сдержавшись, она произ­несла этот вопрос вслух, потому что Змей нето­ропливо процедил:

— Честно говоря, я и сам не знаю, за что тебя приговорили. Мое дело приказы выпол­нять, а твое — обслужить нас по высшему разря­ду и спокойно умереть. — Его остренькая фи­зиономия перекосилась в приступе хохота — ему явно пришлась по вкусу собственная шутка.

В эту секунду девушка была похожа на за­травленного зверька — в ее глазах застыло выра­жение неподдельного ужаса, а нижняя челюсть отвисла, как будто к ней привязали непосиль­ный груз.

Леле захотелось впиться зубами в горло на­глого типа, который пришел за ее жизнью, но тело как будто оцепенело; так бывает только в жутком, кошмарном сне: хочешь убежать или закричать, но не можешь, а спасение, вот оно — совсем близко.

Между тем Змей перешел от слов к делу; с весьма довольной физиономией он принялся расстегивать «молнию» на джинсах, собираясь обнажить свое мужское достоинство.

И в эту секунду хозяйка номера пришла в себя. Дико заверещав, она хотела схватить парня за волосы, но короткая стрижка не позволила этого сделать, тогда пальцы обеих ее рук со­шлись мертвой хваткой на оттопыренных ушах, неистово растягивая их в стороны. Нога девуш­ки, помимо ее воли, принялась колотить напа­дающего, стараясь угодить тому пониже живота.

Насильник слегка обалдел от столь неожи­данной прыти жертвы, которой по заранее спла­нированному сценарию отводилась роль без­вольной, послушной марионетки в руках опыт­ного палача. Обрушившийся на него шквал ударов и неожиданная боль в ушах сперва рас­смешили его, а затем вызвали приступ необуздан­ной ярости.

Он уже замахнулся для удара, когда ее ост­рое колено буквально вонзилось в его причин­ное место. По телу Змея пробежала молниенос­ная судорога, и он тут же повалился на пол, дико завывая от нестерпимой, нечеловеческой боли.

Леля рванулась к выходу — ей удалось даже добежать до дверей, — но она тут же угодила в медвежьи объятия громилы, который напрочь лишил девушку возможности двигаться.

Дебиловатый кретин, непонятно за что про­званный Дачником, легко, словно пушинку, оторвал хозяйку гостиничного номера от пола и швырнул на кровать.

Упав на спину, она услышала громкий треск лопнувшего по швам платья, которое было раз­работано итальянскими модельерами вовсе не для подобных акробатических номеров, поэтому не выдержало непосильного давления напря­женной плоти.

Громила достал из кармана маленький вы­кидной нож и приблизился к оцепеневшей жер­тве. Он уже собирался воткнуть острое лезвие под ее левую грудь, но на миг заколебался — его привлек манящий бархат обнаженного тела и отчетливо вырисовывающиеся на фоне бело­снежных возвышенностей темно-коричневые соски. 

Глаза Дачника подернулись дымчатой пово­локой, а изо рта потекли самые настоящие слю­ни, свисающие по краям, как шнурки от прогло­ченного ботинка.

 Насмерть перепуганная девушка мгновенно оценила выдавшуюся ей возможность хоть ни­чтожного, но продления жизни, и она приня­лась торопливо стаскивать с себя одежду, при этом бессвязно бормоча:

— На, возьми меня... что хочешь со мной делай... тебе будет очень хорошо, очень!.. Только не убивай, пожалуйста... Только не убивай.

Отбросив нож, «монстр» буквально набро­сился на сладостное тело, но в пылу неожидан­ной похоти забыл снять с себя брюки и тыкался, как слепой новорожденный котенок.

Инициатива плавно переходила в руки блон­динки — все же профессионалкой в постели была именно она, — и девушка, состроив на ли­це жалкое подобие улыбки, сказала:

— Не спеши, давай я тебя раздену... Кожаная куртка была мгновенно сброшена с

плеч, под ней оказалась наплечная кобура с пис­толетом Макарова. Но едва нежные пальчики прикоснулись к вороненой стали, как детина то­ропливо оттолкнул от себя ее руку.

— Нечего, штаны снимай, — властно распо­рядился он, помогая путане освободить себя от обременительной одежды.

Дрожа от страха и непонятного холода, Леля склонилась над неожиданным клиентом — ее рот, губы, руки изо всех сил старались произвес­ти на него неизгладимое впечатление. Ведь по ее представлению, плата должна была стать чем-то большим, нежели банальные банковские биле­ты, — впервые в жизни она продавала свое тело за саму жизнь. И хотя в глубине души девушка понимала, что успокаивает себя призрачными иллюзиями, поскольку ее участь наверняка была предрешена, а это лишь жалкая отсрочка, она старалась изо всех сил.

Путана изредка поглядывала в прикрытые от накатившего сладострастия глаза «монстра», стараясь определить по ним произведенный эффект, и в эту секунду почувствовала, как в нее неистово врывается чья-то разгоряченная плоть.

Пришедший в себя Змей в первую секунду имел жгучее желание избить до полусмерти про­ститутку, но представшая его взору картина на­прочь лишила его всех помыслов, кроме одно­го — пристроить свой прибор между этих строй­ных, слегка раздвинутых ног. Что он и сделал.

Для нее это было банальным изнасиловани­ем, но Леля изо всех сил цеплялась за жизнь, пусть и таким, не совсем достойным способом.

В течение получаса двое негодяев пользова­ли ее тело, как сапожник старую дратву: каких только замысловатых поз и положений они ни придумывали, чтобы насытить свою непомер­ную похоть. Но наконец все было кончено, и они расслабленно растянулись на кровати.

Едва переведя дух, ощущая жуткую боль во всем теле, девушка вопросительно уставилась на парней, спросив дрожащим, надломленным го­лосом:

— Вы ведь меня не убьете, нет?.. Можете трахать меня, когда захотите, хоть всю жизнь, я согласна.

Глубоко затянувшись ароматной сигаретой, Змей довольно осклабился:

— Что, страшно?

— Д-да, — едва слышным шепотом призна­лась она, — ст-тр-р-рашно.

— Может, и правда не будем ее мочить? — высказал предположение Дачник, — пусть убе­рется из города ко всем чертям, а Жбану скажем, что завезли в лес и там кончили.

Поразмыслив какое-то время, парень с фи­зиономией хитрого лиса глубокомысленно изрек:

— Нельзя. Если он узнает, то нам с тобой кранты. А потом, ты же слышал, как Жбан ска­зал, что заплатит нам бабки только после того, как услышит по телику про обезображенный труп.

— Да, — быстро согласился тупорылый уб­людок, — никак нельзя, а жаль. Я еще никогда не ловил такого кайфа, как с ней. 

Змей ядовито рассмеялся, сказав:

— Да брось ты, за те десять штук, что запла­тит нам шеф, мы сможем перетрахать десяток таких лахудр, да еще и на водку останется.

— Это точно, — согласился Дачник, при­поднимаясь с постели,

Девушка слушала их диалог затаив дыхание. Она никак не могла осознать, что они говорят о ней, о ее жизни, за которую кто-то заплатил или заплатит — какая, собственно, для нее разни­ца, — десять тысяч долларов.

— За что? — буквально взмолилась она и тут же упала лицом в подушку, тяжело и надрывно разрыдавшись.

— Наверное, за цепочку, — высказал пред­положение Змей и тут же подскочил как ошпа­ренный, — а кстати, где она?

Стараясь унять слезы, Леля приподнялась и, пристально посмотрев на будущих убийц, спро­сила:

— Да за какую цепочку, в конце концов, хоть это вы можете мне толком объяснить?

Не меняя позы, парень заговорил:

— Ту, которую подарил тебе в бане один уркаган.

Какое-то время в ее глазах сквозило искрен­нее недоумение, но вдруг она резко вскочила и, взяв с кресла дамскую сумочку, извлекла из нее требуемое украшение, бросив его на колени Змея:

— Держи, вот она... но, может, хоть после этого вы меня отпустите?