Охота на пиранью

пораскинув мозгами, достал еще пакет и наложил сверху дополнительные повязки с ватными тампонами – а то сомлеет еще от вида крови, стерва...

Схватил свитер, полил его из чайника холодной водой и быстренько затер пятна крови на полу. Пол был выкрашен в темно-коричневый цвет, так что, если не присматриваться, ничего и не заметно. Вышел на крыльцо, разделался с оставшимися там потеками крови. Во дворе, на досках, не осталось ни малейшего следа, все моментально смыл дождь, только под стенкой бани еще пузырилась слегка розоватая водичка...

Вернулся в дом. Нина успела отползти в угол, к огромному старомодному буфету, уставилась на него, лицо искажено болью и страхом. Усмехнувшись, он бросил:

– Так и сидеть, сука... – Передал пистолет Ольге и громко сказал: – Если дернется, ногу прострели. Ногу, ясно? Она мне пока живая нужна...

Ольга взяла у него новехонький ТТ – губы решительно сжаты, лицо спокойное. «Боевая подруга, – мимолетно умилился Мазур, – надо же, как держится...»

И прошел в комнату с рацией. Не садясь, внимательно ее осмотрел. Хорошая рация, мощная, ненашенская, но с такой он моментально справился бы – не будь замка...

А замок тут имелся. На панельке из черной пластмассы – десять клавиш с красными цифирками, от нуля до девяти. С такими штуками Мазур сталкивался редко, но был о них наслышан. Замок надежнейший. Нет нужды в бронированных дверях, хитрых системах охраны и амбалах с суперсовременными автоматами – тот, кто не знает шифра, рацией воспользоваться ни за что не сможет. Иногда блокируют прием, иногда передачу – а то и все вместе... Зеленый глазок издевательски светится, питание подключено, а вот поди ж ты...

Вернулся в комнату. Взял у Ольги пистолет, бросил:

– Можно и снимать сковородку, не до гурманства... – и повернулся к Нине: – Встать. Марш вперед.

Завел в комнату с рацией, кивнул в ту сторону:

– Код?

Нина присела на стул, похоже, не играла, и в самом деле малость обессилела от потери крови и шока. Шевельнула бледными губами:

– Я не знаю... Федя радист...

Мазур нагнулся над столом. Внимательно осмотрел наушники, даже поднес к носу, принюхался. Снял с черной пластмассы едва заметный волос – длинный, темный. Кивнул на пепельницу, где покоились несколько длинных окурков:

– Не бреши, инфузория-тапочка. Волос определенно твой. И чинарики в твоей помаде. Ну?

– Не знаю...

Удар рукояткой, не столь уж сильный, пришелся по одной из повязок. Она передернулась, закатила глаза, стала сползать со стула. Мазур вовремя подхватил ее, схватил со стола красную одноразовую зажигалку и чиркнул, поднес огонек к подбородку. Не было ни времени, ни охоты вспоминать о гуманизме и различиях меж слабым и сильным полами. Перед ним был враг, и точка. Либо ты его, либо он тебя, других правил не имеется...

Нина резко отдернула голову, ее лицо исказилось:

– Козел сучий...

– Крыса, а тебе не кажется, что ты держишься чуточку иначе, чем следовало бы в такой вот ситуации простой паромщице? – спокойно спросил Мазур. –