Из внешнего мира (СИ)

- Они тебя не понимают, - хмуро сообщил Зелгадис.

Амелия растерялась, не зная, что же теперь предпринять. Она, конечно, рассчитывала на то, что во внешнем мире придется преодолевать языковой барьер, но она ожидала, что будет общаться с местными, гордо стоя во главе отряда магов и воинов. А не в колодках, едва живая после обезвоживания и голодания.

Белый платок тем временем открыл лицо. Амелия уставилась на него, невежливо разинув рот. Даже Зелгадис, повидавший всякого, изумился. У мужчины (выдающийся кадык явно указывал на его пол, если во внешнем мире анатомия не отличалась от обычной) оказалась черная кожа. Или скорее коричневая, но никакой загар не мог бы обеспечить такой ровный цвет. На темном фоне особенно ярко выделялись белки глаз и ровные, как на подбор, зубы, которые мужчина обнажил в странной усмешке.

У него были непривычные черты лица, слишком крупные, гипертрофированные: широкий плоский нос, толстые губы.

Да уж, жители внешнего мира выглядели очень странно. Но от этого, по убеждению Амелии, не переставали быть людьми. Значит, с ними можно было вести диалог.

Она приподняла руки в колодках, показывая их мужчине.

- Вы не могли бы снять с нас оковы? Клянусь, мы не причиним вам вреда.

Мужчина посмотрел на нее так, будто с ним заговорила подушка. На его лице отразилась смесь недоумения, испуга и брезгливости. Пробормотав несколько слов, он показал одной рукой рожки, напомнив Зелгадису крестьян из глухих деревень, которые увидев его без маски, шептали заклинания и делали отгоняющие зло знаки.

Мужчина извлек из-под балахона короткую толстую палку, на которую был надет череп животного. Вернее, Амелия очень надеялась, что это череп животного. Вслед за палкой появились амулеты - веревки с клыками, перьями и меленькими косточками. Всем этим добром мужчина, безостановочно бормоча себе под нос, потряс сначала перед лицом Зелгадиса, потом - Амелии.

- Наш новый друг - шаман, - констатировал Зелгадис.

- Изгоняет из нас злых духов? - предположила Амелия.

- Видимо, им мы кажемся чем-то вроде мазоку...

Амелия собралась возмутиться, что уж она-то не похожа на мазоку, но прикусила язык, сообразив, что для чернокожих людей ее белая кожа также ненормальна, как синяя - Зелгадиса.

Шаман принялся кружиться вокруг "мазоку", размахивая палкой с черепушкой. Временами он воинственно выкрикивал слова, которые наверняка значили что-нибудь вроде: "Изыди, нечисть!". Остальные двое неподвижно застыли у стены, их волне можно был принять за предметы интерьера.

Шаман двигался все быстрее и быстрее. Зелгадис и Амелия настороженно наблюдали за ним, ожидая проявления какой-нибудь магии, но ничего не происходило. Похоже, больше всех заклинание влияло на самого шамана. Он начал подпрыгивать, истерически взвизгивая и ударяя себя по макушке жезлом. Вдруг замер, а в следующий миг завертелся на месте, взмахивая руками, как машет крыльями нелетающая птица, предпринимающая бесплотные попытки взлететь. У Амелии от его безумного танца закружилась голова.

Остановился шаман внезапно, опрокинулся на спину и забился в конвульсиях. На его губах выступила пена, глаза вылезли из орбит. При этом он продолжал сжимать жезл мертвой хваткой, и череп глухо стучал по полу, скаля зубы, точно насмехаясь над хозяином.

- Ему надо помочь! - Амелия не могла спокойно смотреть на чужие страдания.

Позабыв про колодки, она рванулась вперед. Но была еще слишком слаба и вместо того, чтобы встать, завалилась на бок.

- Эй, вы почему стоите?! - возмущенно закричала она на двоих в черных балахонах. - Помогите ему!

Те синхронно отступили на два шага назад.

- Не вмешивайся, Амелия, некоторые шаманы специально доводят себя до такого состояния, - поспешил сказать Зелгадис. - Это часть ритуала.

Шаман уже перестал биться в конвульсиях. Встал, как ни в чем не бывало, сплюнул слюну и вытер губы тыльной стороной ладони. Сказав что-то своим спутникам, он махнул рукой на Зелгадиса и Амелию.

Черные балахоны мгновение колебались, но все же подошли поближе. Теперь стало заметно, что один из них сжимает в руках глиняный кувшин, а другой что-то вроде котелка.

Не трудно было догадаться, что это - обед для Зелгадиса и Амелии. Теперь, когда шаман провел ритуал очищения или изгнания зла, другие люди могли подойти к чужеземцам без опаски.

Судя по тонким коричневым пальцам с аккуратными розовыми ногтями, за черными балахонами прятались женщины. Их головы полностью скрывали платки, на уровне глаз в ткани было прямоугольное отверстие, прикрытое сеткой. Через нее женщины, видимо, и смотрели на мир. Амелия недовольно нахмурилась, впервые поколебавшись в своем твердом желании наладить дружеские отношения с жителями внешнего мира. Ей не слишком хотелось иметь дело с обществом, где женщины могут видеть небо только через сетку.

В кувшине оказалась свежая прохладная вода, а в котелке - мясной бульон. Женщины по очереди подносили сосуды к Зелгадису и Амелии, позволяя им пить.

Только почувствовав запах еды, Амелия поняла, насколько проголодалась. Она с жадностью глотала горячий бульон, с наслаждением ощущая, как он растекается по желудку. Раньше она и представить не могла, насколько это чудесно - просто есть. Зелгадис не чувствовал такого сильного голода, но от дармовой пищи отказываться не собирался.

Накормив гостей (или все-таки пленников?) женщины засуетились вокруг Амелии, осторожно отделяя от ее лица корочку застывшей мази. Под ней оказалась чуть красноватая кожа, в некоторых местах виднелись коричневые пятна от заживающих ожогов. Амелия не дергалась, поняв, что ей пытаются помочь. Только иногда вздрагивала, когда вместе с мазью от кожи отделялись отмершие частички. Точно также женщины очистили от мази руки Амелии.

Когда они закончили, она благодарно улыбнулась и сказала, четко выговаривая каждый звук:

- Большое спасибо.

Амелия все еще надеялась расположить к себе местных, но эффект оказался прямо противоположным ожидаемому. Женщины вспорхнули, как напуганные птицы, и юркнули за спину шаману. Амелия сконфужено понурилась: ей не нравилось, что люди ее боятся.

"Зато теперь я смогу лучше понять, что чувствует Зел", - подумала она, привычно пытаясь найти в неприятностях светлую сторону.

Шаман и женщины покинули палатку. Прежде, чем они задернули полог, Зелгадис успел рассмотреть, что находится снаружи. Он увидел край еще одной палатки или скорее большого шатра. За ним - несколько деревьев с зелеными кронами, похожими на раскрытые веера. Дальше блестели золотом барханы.

- Скорее всего, мы находимся в оазисе, - поделился он своими наблюдениями с Амелией.

- То есть кругом пустыня и просто так нам не сбежать, - сделала верные выводы она. - Значит, у нас нет другого выхода, кроме как договариваться с местными жителями.

- И лучше это делать с позиции силы, - подвел итог Зелгадис. - Освободимся от оков и...

"Покажем им шабранигдову мать".

- Заставим их нас слушать.

Амелия вынуждена была признать правоту Зелгадиса. Она припомнила книги по этнографии, где рассказывалось, что у некоторых примитивных народов воспринимались как равные не те чужаки, которые пришли с подарками и улыбками, а те, которые сожгли парочку домов и намяли бока местным мужчинам.

- Колдовать можешь? - спросил Зелгадис.

Амелия без лишних объяснений поняла, куда он клонит, и попробовала создать огненную стрелу. Сил хватило только на слабый огонек, вспыхнувший на кончике указательного пальца, но это как раз и требовалось. Будь Амелия в лучшей форме, ее склонность к ярким эффектам привела бы к тому, что в процессе сжигания оков сгорела бы вся палатка.

Амелия решила сначала заняться колодками на ногах. Скинув одеяло, поднесла к ним горящий палец. Дело продвигалось медленно. Огненное заклинание нельзя было долго удерживать в руках, поэтому каждую минуту Амелия делала перерыв.

Убедившись, что помощь ей не нужна, Зелгадис занялся своими кандалами. С ними придется повозиться. Он создал маленький огонек и принялся плавить металл, оставалось только радоваться, что это не подавляющий магию орихалк.