Большой треугольник! или За поребриком реальности! Книга первая

Секретарь завела в зал следующего свидетеля — женщину лет сорока. Она была вся в слезах, и можно было подумать, что у неё истерика. Её руки дрожали, и, казалось, что её знобит. Не успела она подойти к первому ряду кресел, перед которым было место для опроса свидетелей, как стала повторять, глядя в сторону Лясковской:

— Я не видела цвета шапочки. Они меня заставляют сказать, что синий, — она оглянулась назад, видимо, в сторону входа в кинотеатр. — Но я не видела цвета шапочки.

Лясковская попросила у свидетеля паспорт. И секретарь усадила её на одно из кресел в переднем ряду, которые всегда должны были оставаться свободными, отгораживая слушателей от участников процесса, если бы были слушатели. Точнее, если бы они не были удалены.

— Успокойтесь, пожалуйста, — сказала Лясковская. — Никто Вас тут заставлять не будет.

У Вишневского в показаниях было, что он был в синем блейзере. У свидетеля в показаниях — что она цвет шапочки не разглядела. И за отсутствием других доказательств и хотя бы одного опознавшего Вишневского, цвет шапочки был бы основной обличающей уликой при условии, что свидетель подтвердила бы это.

Свидетель успокоилась, подтвердила свои показания, данные на предварительном следствии, что, находясь на кухне в своей квартире на пятом этаже, видела человека, вышедшего из подъезда, в тёмном спортивном костюме и шапочке. Но цвет не разглядела.

После допроса свидетеля, поскольку ещё оставалось время, Лясковская огласила следующие материалы дела. Среди них — психмедосвидетельствование Гандрабуры, на котором ему врачом был задан вопрос, считает ли он себя нормальным человеком. На что Гандрабура ответил: «А Вы считаете это нормальным — убивать людей?» И его записку, изъятую в СИЗО СБУ, когда он шёл к своему адвокату: «Мамочка, не переживай. Мы немного поиграли в гангстеров». Под взглядами Лясковской Гандрабура сказал, что врач задавал ему глупые вопросы. А запиской он так успокаивал маму, видя, что он ничего никому не докажет, чтобы её не обнадёживать.

Поскольку были исследованы все имевшиеся доказательства организации и совершения данного преступления, суд приступил к исследованию мотива, по которому, по версии обвинения, я заказал Старикову организовать убийство Подмогильного.

И первым свидетелем в суд был вызван потерпевший Подмогильный.

Он зашёл в зал грозной походкой и сразу стал всматриваться в лица подсудимых в клетке. Под его ищущим, пристальным, перемещающимся взглядом я встал и сказал, что Шагин — это я. Он некоторое время смотрел на меня, и я сел на место. Потом он дал Лясковской паспорт. Судья выпрямилась, сделала миловидное лицо. А её глаза через окуляры очков засветились почтением и уважением.

Лясковская задала вопрос, знает ли он кого-нибудь из подсудимых в клетке. И Подмогильный ответил, что нет.

После этого по вопросам, связанным с его требованиями о перерегистрации ООО «Топ-Сервис» в другом районе г. Киева и оказании этим предприятием финансовой помощи Жовтневому району, Подмогильный суду пояснил:

— Фиалковскому было сказано, что им нужно находиться на территории нашего района, чтобы пополнялась казна для поддержания образования, здравоохранения. Фиалковский предложил оказывать помощь району, и согласно договорам на счета внебюджетных фондов стали поступать средства. Я не мог повлиять на ООО «Топ-Сервис» в части перерегистрации.

По вопросам, связанным с регистрацией ЗАО «Топ-Сервис Большевик Пак», и его отношению к этому Подмогильный пояснил:

— В конце 1998 года к нам в район подошли материалы для регистрации ЗАО «Топ-Сервис Большевик Пак», но, учитывая, что было нарушение уставных документов в части доли ОАО «Большевик», нами было отказано в регистрации. Позже нам предоставили договор аренды, и мы зарегистрировали предприятие...

…Когда предприятие стало функционировать, меня приглашали посмотреть, но в первый раз я сам поехал посмотреть десятый цех. Это было до покушения…

…мне производство показал Решетов. Он сказал, что идёт демонтаж оборудования. Я высказал мнение, что нельзя было лишать работы людей, поскольку было много цехов без оборудования, которое было действующим, — там работало человек сто пятьдесят. Решетов сказал, что целесообразно сдавать этот цех в аренду, и люди, работающие в цеху, будут работать и как в нём, так и в других…

…После покушения по предложению Фиалковского был на заводе; производство было неплохое. Мы не могли требовать перерегистрации, поскольку предприятие действовало законно…

И, отвечая на уточняющие вопросы участников судебного процесса по этому делу, Подмогильный пояснил:

— По демонтажу оборудования я просто сделал замечание — сказал Решетову, как сделать разумнее. После покушения, в мае-июне 1999 года я с Фиалковским и Долгополовым ездил на ЗАО «Топ-Сервис Большевик Пак» по инициативе Фиалковского. Цех работал, и часть людей с завода работали, и никаких замечаний у меня уже не было…

По вопросам, связанным с возмещением НДС ООО «Топ-Сервис», Подмогильный пояснил:

— В 1997 году, когда мы проводили заседание рабочей группы и ГНИ докладывала о мобилизации денег, разговор шёл и о мобилизации НДС. В перечень попало около десяти предприятий, в том числе и «Топ-Сервис», который по возмещению занимал первое место. У нас претензий не было, но я дал поручение разобраться в деятельности этих предприятий: сколько они уплатили налогов…

…Если казначейство делало законный возврат НДС, я не имею права давать этому оценку, но нарушения по возврату НДС мне не известны…

...Если проверка проходила, то возврат НДС — законная акция…

...Была информация, что имелись сомнения по поставщикам и проводили более подробную проверку, и если она проводилась, НДС возмещался. До меня эти сведения о результатах не доходили. Говорили, что до пятого поставщика проверяли, что всё законно и НДС возмещается…

…Если бы в ходе проверки выяснилось, что что-то при возврате НДС незаконно, я принимал бы действия. Так и было. Закрывались счета, но не у фирмы «Топ-Сервис»...

Подмогильный закончил давать показания и отвечать на вопросы участников процесса, и вменяемый мне мотив на совершение заказа на убийство Подмогильного не подтвердился.

У участников процесса к Подмогильному вопросов больше не было. Тогда он спросил:

— Можно ли задать вопрос Шагину?

— Да, задавайте, пожалуйста, — сказала Лясковская.

— Шагин, скажите: зачем Вы меня заказали? — Вопрос был совершенно резонный.

Я ответил:

— Я Вас не заказывал.

— А почему тогда Вас в этом обвиняют?

Вероятно, можно было бы промолчать или сказать, что это недоразумение (мне тогда было 33 года), но я ответил:

— Читайте плёнки Мельниченко (на которых Президент говорил министру внутренних дел: «Знаю я ту блядь мордату, ёбаный “Топ-Сервис”. Обложить ёго як трэба и разорвить». И которые Мельниченко в части этих записей уже предлагал мне купить через адвокатов за 50 тысяч долларов).

— Будем читать, — сказал Подмогильный (как говорили, он был другом Кучмы, и в СМИ сообщалось, что дело находится под контролем Президента).

— Есть ли ещё вопросы? — спросила Лясковская.

Я сказал, что у меня есть вопрос, и Владимир Тимофеевич заёрзал на стуле.

Возможно, из простого любопытства, а может быть, я чувствовал, что нужно спросить. И спросил у Подмогильного:

— А почему Вы решили, что я Вас заказал?

У Владимира Тимофеевича на спине пиджака появились складки, как будто он морщился: «зачем?»

Подмогильный, немного подумав, ответил:

— Мне так показалось. — И добавил: — Когда я знакомился с материалами дела.

— Вам материалы дела предъявлялись к ознакомлению после того, как прокуратура в СМИ объявила заказчиком по Вашему убийству Шагина? Да или нет? — спросил я.

— Когда была статья 218, — ответил Подмогильный.

— Мне материалы дела предъявлялись к ознакомлению, когда была статья 218, — продиктовала Лясковская секретарю.

— Ещё вопросы, Шагин? — спросила она.