Графоман (СИ)

Доверчивость и наивность? Да что Вы говорите! Ведь деньги они относили не в благотворительный фонд, никак не рассчитывая на возмещение, они надеялись на то, что смогут таким образом внезапно обогатиться, не прикладывая при этом никаких усилий. Люди эти были не молодыми, знали, что большие деньги без трудов не достаются, прекрасно понимали, какие проблемы возникают перед теми, кто решил каким-либо образом разбогатеть, но при этом легко поверили, что какие-то люди, ничем им не обязанные, смогут вот так, запросто, решить все их проблемы. И дело тут не в наивности и доверчивости, а в том, что жадность, зависть и корыстолюбие оказывались настолько сильны, что значительно превосходили аналитические способности ума.

Какие же душевные свойства руководили Василием Петровичем, когда он решил продать квартиру в городе для того, чтобы опубликовать роман? Он ведь прекрасно понимал, что разбогатеть на литературном поприще удавалось весьма немногим, Грин умер в нищете, а семье Пушкина после его гибели остались одни долги, да и Эдгар По, основатель детективного жанра, столь популярного у современного читателя, умер в полной нищете бездомным бродягой. Может быть слава? О нет, не слава и не богатство прельстили Василия Петровича, не они толкнули его на этот, казалось бы, необдуманный шаг. Любой человек, от токаря, творящего чудо технического совершенства из простого куска металла, до художников и писателей, создающих бессмертные произведения искусства, ждут лишь одного - признания своего творчества, именно признания, а не славы и не денег, реализации своих способностей, и человек, первым изваявший обыкновенный глиняный горшок, был не менее гениален, чем Микеланджело. Имя его никто никогда не узнает, но глиняный горшок так же бессмертен, как и Аполлон Бельведерский ("Что же, для Вас Аполлон Бельведерский хуже печного горшка?" Н. Некрасов).

Итак, Василий Петрович, пытаясь реализовать свои творческие способности и добиться признания, столкнулся с реальностью, которая значительно отличалась от его представлений о риэлтерской деятельности, но в отчаяние не впал. Прикинув объем работ, он пришел к выводу, что денег, вырученных от продажи квартиры, хватит и на ремонт, и на то, чтобы издать роман, который пока еще написан не был.

Василий Петрович закупил строительные материалы и приступил к ремонту, он торопился, нужно было успеть закончить все, или хотя бы наружные работы, до наступления холодов, но дело двигалось не так быстро, как хотелось бы. Вставал он рано, по крайней мере, он так считал, но каждое утро с удивлением отмечал, что все соседи его уже давно поднялись и занимаются своими делами. В старом ржавом корыте, оставшимся от прежнего хозяина, он готовил раствор цемента с песком и принимался за штукатурку стен, работал до позднего вечера, потом готовил ужин, ел и ложился спать, взяться за роман сил уже не было.

Как-то вечером, когда очередной этап работ был закончен, к нему зашел сосед, зашел просто так, поинтересоваться новым жильцом, познакомиться, и Василий Петрович, как и полагалось в подобных случаях, предложил ему выпить рюмочку за знакомство, сосед, назвавшийся Колей, с превеликим удовольствием согласился.

- Так это, значит, ты купил хату старой Сахнихи, - сказал Коля, когда процедура формального знакомства завершилась принятием некоторой дозы спиртного, под весьма неопределенный, но традиционный для южных мест тост: "Ну, будьмо".

- Мне продал этот дом Петр Сахно, - недоуменно ответил Василий Петрович, явно не понимая кто такая Сахниха.

- Ну, да, то ж ее сын, старой Сахнихи, Петька, сама Сахниха уж год как померла, а хата стояла никому не нужная, Петька давно в городе живет, Галька, дочка ее, в Киеве. Нет, Петька, конечно, приезжал, кое-что чинил, а то хата совсем бы развалилась, а уж продать... И не думал, что купит кто, тут в поселке хаты получше есть, так нету покупателей, все в город норовят, а ты из города сюда, чудной.

- Я на пенсии, вот, решил поближе к природе, где и воздух чище и поспокойнее, да и прожить на пенсию, думаю, легче, чем в городе, - Василий Петрович не стал рассказывать о своих литературных планах, о намерении издать роман, который еще и не был дописан.

- Это верно, Васыль, здесь прожить легче, чем в городе, вот придет весна, посадишь картошечку, помидорчики, огурчики, может, и кабанчика заведешь, огород, хозяйство не дадут с голоду помереть. А в городе что? Все купить надо, а цены! А тут все свое, натуральное, без нитратов, так сказать. Но хату эту... зря ты, зря, вон у Игната хата продается, так то хата, а тут, развалина, да и только.

- Ничего, руки есть, поправлю, вот, стены уже оштукатурил, осталось крышу перекрыть да внутри ремонт сделать, но внутри можно и зимой, главное - наружные работы до холодов закончить, - Василий Петрович налил по второй, Коля тут же опрокинул рюмку в рот и, закусив огурцом, продолжал:

- С крышей я тебе помогу, обращайся, смотрю, ты и шифер уже купил, но одному такие листы наверх переть... так что обращайся, Вася, помогу, я тоже пенсионер, время найдем, и вообще заходи, у меня самогоночка есть - слеза.

Коля, несмотря на свое, нужно признать, довольно умеренное пристрастие к выпивке, мужиком оказался хорошим, отзывчивым, он и крышу помог перекрыть, и поменять регулятор температуры котла, так что с Колиной помощью все наружные работы и ремонт отопительной системы были закончены до наступления холодов.

Ремонт внутренних помещений продвигался крайне медленно, то ли энтузиазм, нахлынувший было на Василия Петровича, начал иссякать, то ли сказывалась усталость человека, к физическому труду не привыкшего, то ли холод и слякоть способствовали унылому настроению и медленному развитию пессимизма, но Василий Петрович стал искать повод отложить на завтра то, что можно было бы закончить уже сегодня, это он называл оптимистическим термином "вера в будущее", позаимствовав его из известного анекдота. Вечерами он возвращался к роману, но работа над ним двигалась еще медленнее, чем ремонт. Однако, как бы там ни было, но к весне основные работы были закончены, Василий Петрович поменял сгнившие доски пола, прошпаклевал и покрасил потолки, хотя и признал с прискорбием, что шпаклевка потолка - это далеко не лучшее, что ему удалось сделать в этой жизни, и, наконец, переклеил во всех комнатах обои.

Старую мебель, которая каким-то удивительным образом прекрасно смотрелась на фотографиях, выложенных в интернете, но разваливалась при малейшей попытке использовать ее по назначению, пришлось выбросить. Он пригласил Колю, и они вдвоем вынесли эту мебель во двор, разбили на части, обломки эти Василий Петрович погрузил в свои "жигули" и вывез на свалку. День освобождения от старой мебели закончился, как и следовало этого ожидать, небольшой попойкой с соседом, активно помогавшим ему избавиться от ненужного хлама. Вместо него Василий Петрович приобрел шкаф, сервант, диван и письменный стол, на который торжественно водрузил свой компьютер, до этого установленный на сооружении из двух, с трудом держащихся на ногах, табуретках.

-- Канава

А Вы знакомы с творчеством известного русского писателя конца девятнадцатого и начала двадцатого веков Федора Скамейкина? Нет? Скорее всего, не знакомы, и имя это слышите впервые, нет, не спешите листать справочник или забить это имя в поисковике интернета, Вы же помните наш уговор - сочинитель имеет право не только выдумывать персонажей своего сочинения, но и располагать их в любом из существующих или не существующих мест, словом, у сочинителя есть возможность маневра не только в пространстве, а и во времени.

- Ну, это уж слишком! - возмутитесь Вы. - Выдумывать простых обывателей - это одно, но литераторов, которые должны быть известны, которые внесли определенный вклад в развитие мировой литературы, как Вам не стыдно, гражданин сочинитель? Везде есть свои пределы!

А почему это Вы решили, что у фантазии сочинителя должны быть какие-то пределы? Почему-то существует расхожее мнение, что писатель должен отражать реальность нашей жизни, ну, разумеется, исключая стиль фэнтези, где ни о какой реальности и речи быть не может. Но все дело в том, что писатель не отражает реальный мир, а создает свой, такой, каким он его видит и понимает. Хотите возразить? Вот Вам пример. Допустим, некий писатель желает поднять тему гражданской войны, как Вы думаете, от чего зависит реалистичность его произведения на эту тему? От его писательского мастерства? От его таланта? Естественно, относительно таланта и мастерства спорить никто не будет, но, думаете, это все? Нет, дорогие мои, Вы ошибаетесь. Как Вы думаете, если один писатель сочувствует Красной армии, и пишет о походе Фрунзе против Врангеля, а другой, не менее талантливый, сочувствует Белому движению и пишет о борьбе Врангеля с Красной армией, то у них получатся одинаковые картины реально имевшего место прошлого?