Большой треугольник! или За поребриком реальности! Книга первая

На четверть газетного титульного листа была моя фотография в клетке. В костюме, белой рубашке и галстуке. Один из тех снимков, сделанных фоторепортёром два дня назад. И крупным шрифтом заголовок на ширину листа: «Аль Капоне с интеллигентной улыбкой». В статье в двух словах рассказывалось о сути дела. О значимости для правовой системы этого процесса. О беспрецедентных мерах безопасности, принятых МВД для его обеспечения. Было сказано о высоком профессионализме судьи и взято интервью у Лясковской. В конце статьи — видимо, как подтверждение моей вины — было написано: «Шагин довольно свободно в клетке общается со своими обидчиками» (видимо, по информации, полученной от МВД, прокуратуры или судьи по моим показаниям, которые я всё ещё был лишён возможности дать в суде, по моим взаимоотношениям с некоторыми подсудимыми в клетке как бизнесмена с рэкетирами). И комментарии моего адвоката: «Они уже два с половиной года в СИЗО и вместе ездят на суды».

Я попросил разрешения оставить газету себе, чтобы показать адвокату.

Следующим рассматривался эпизод нападения на Доскоча и Тютюна. В обвинительном заключении было написано буквально следующее:

«В конце 1997 года Фиалковский обратился к Доскочу и Тютюну для конвертации крупной суммы валюты в размере 500 тысяч долларов. И в связи с тем, что валюта поступила на несколько дней позже обещанного, у Шагина, как у компаньона Фиалковского и фактического руководителя предприятий, имеющих в названии словосочетание “Топ-Сервис”, возник умысел наказать Доскоча и Тютюна за несвоевременное поступление валюты, и для реализации своего преступного умысла организатор банды Шагин обратился к одному из её членов — Совенко…»

Поскольку и по этому эпизоду я был снова лишён Лясковской права давать показания, в которых хотел сказать, что помимо того, что я не являлся компаньоном Фиалковского и руководителем предприятий, имевших в названии словосочетание «Топ-Сервис», которых по Украине могли быть тысячи, а был руководителем конкретной фирмы, ООО «Топ-Сервис Восток», и президентом АОЗТ «Топ-Сервис», я не знал ни Доскоча, ни Тютюна, ни о каких-либо отношениях с ними Фиалковского, и не обращался к Совенко с просьбой их наказывать. И добавить, что сама формулировка «в связи с тем, что валюта поступила на несколько дней позже» выбрана следователем, чтобы показать меня бессердечным дельцом, ставившим рамки, за которыми будет следовать наказание. И поскольку каких-либо показаний Совенко по этим обстоятельствам не было, так как он был покойный, суд приступил к допросу Старикова, который, по версии следствия, был соорганизатором этого преступления вместе с Совенко. Но Стариков был краток, на чём всё время настаивала Лясковская, спрашивая у подсудимых, знакомы ли они с сестрой таланта. И сказал, что он никакого отношения к нападению на Доскоча и Тютюна не имеет. И подтверждает только те показания, данные им на предварительном следствии, которые совпадают с его показаниями в суде, чем сразу оградил себя от вопросов прокурора по его первичным показаниям, в которых он принимал участие во всём и везде.

К Старикову вопросов больше не было, и суд перешёл к допросу Маркуна.

Но как только Маркун начал давать показания, Лясковская громко сделала замечание одному из посетителей: «Уберите микрофон, я знаю, что Вы записываете!» — сказала она. «Я это делаю по просьбе адвоката Шагина», — ответил посетитель. Так как это выглядело больше глупой шуткой, нежели провокацией, Владимир Тимофеевич поднял голову, посмотрел в сторону посетителя и продолжил заниматься своим делом (в самой записи необходимости не было, так как процесс записывался на лазерные диски и при желании любой адвокат мог взять их копии или иметь у себя в кармане записывающее устройство, что не противоречило закону). Инцидент, казалось, был исчерпан, и Лясковская продолжила судебное следствие.

Маркун снова повторил свои показания, в которых сообщил, что участия в нападении на Доскоча и Тютюна не принимал.

И следующим был допрошен Гандрабура. Он сказал, что от Макарова уже в 1999 году ему стало известно о нападении и ограблении Доскоча и Тютюна. Ранее, в 1997 году, он подвозил на автомобиле Совенко и Макарова к банку на проспекте Победы в г. Киеве, куда Макаров заходил. Выйдя из банка, в его присутствии Макаров рассказывал Совенко, что был у человека, который занимается конвертацией валюты и всегда имеет при себе много наличных денег. В начале 1998 года он по заданию Макарова по телефонному номеру установил домашний адрес Тютюна, о чём сообщил Совенко, и только позднее от последнего ему стало известно, что на Тютюна было совершено нападение.

Следующим был допрошен Геринков, обвинявшийся в нападении на Тютюна. Геринков признал факт нападения и пояснил, что совершил это по предложению Совенко. Последний на месте показал ему потерпевшего. Нанёс несколько ударов, в том числе удар ножом в ногу, и завладел деньгами и драгоценностями Тютюна. По договорённости с Совенко он передал ему драгоценности, а деньги оставил себе. Во время нападения вместе с ним был знакомый Совенко — некий Андрей, которого он ранее не знал.

Показания Макарова, как и он сам, отсутствовали. Макаров находился в розыске. Фиалковский ныне был народным депутатом. На предварительном следствии его никто не допрашивал о взаимоотношениях с Доскочом и Тютюном. Лясковская удовлетворила моё ходатайство о вызове Фиалковского в суд, но он не являлся.

Поскольку потерпевшего Тютюна в суд было вызвать невозможно ввиду неизвестности его местонахождения, после обеда судом было принято решение об оглашении его показаний, данных в ходе досудебного следствия. В них он сообщал, что 9 января 1998 года возле его дома на него напали двое неизвестных, избили, завладели деньгами и личными вещами, в том числе золотыми украшениями. Один из нападавших нанёс ему удар ножом в ногу. В процессе нападения также один из нападавших угрожал ему пистолетом, который ему удалось вырвать из рук и выстрелить. После чего они скрылись. В этих показаниях, а также в показаниях, данных им ранее в качестве свидетеля, также оглашённых в суде, Тютюн ничего не указывал о каких-либо сделках по конвертации валюты ООО «Топ-Сервис» либо с Фиалковским лично.

На следующий день судебное заседание началось с допроса потерпевшего Доскоча. Тот пояснил, что в 1997 году он вместе с Тютюном занимался регистрацией иностранного банка в Украине. Арендовали помещение в ПАО «Банк “Украинский капитал”», зампредседателя правления которого был Радянский. Оказывали консультационные услуги компании «Топ-Сервис». По поводу конвертации валюты в сумме 500 тысяч долларов к ним обращался Фиалковский, который приходил в банк с человеком по имени Вадим. Но так как в его показаниях на предварительном следствии, которые лежали перед Лясковской в томе дела на столе, фигурировал не Вадим, а Игорь, судья сразу же переспросила Доскоча:

— Вы хотели сказать «Игорь»?

— Да, — ответил Доскоч, — я ошибся, — и продолжил давать показания.

Он сказал, что Фиалковский требовал ускорить процесс конвертации, высказывал недовольство в связи с задержкой поступления валюты. От Фиалковского или приходившего вместе с ним в банк Игоря (Макарова тоже звали Игорем) он слышал мою фамилию, поэтому решил, что я их шеф. Фиалковский, или Игорь, сказал: «Шагину это не понравится». Через несколько дней на него было совершено нападение — двое неизвестных отобрали у него пакет с 50 тысячами гривен.

Поскольку показания, данные на предварительном следствии и в суде Доскочом, отличались от показаний, данных им в милиции, куда он обратился по факту ограбления, судья спросила его о причинах таких отличий. Доскоч пояснил, что сначала он не связывал ограбление с Фиалковским и фирмой «Топ-Сервис», поэтому в своих первых показаниях он об этом не говорил. Потом же, два года спустя, когда к нему обратились оперативные работники и он узнал, что задержаны причастные к ограблению, он вспомнил и дополнил свои показания обстоятельствами о посещении его и Тютюна Фиалковским по поводу конвертации валюты и другого, о чём он рассказал в судебном заседании.