По ту сторону грусти (СИ)

- Послушай, Юр, сделай мне одно одолжение, - чуть помявшись, попросила Алеся.

- Какое же?

- Я б хотела, чтобы ты занялся своим здоровьем, - тактично произнесла она и посмотрела выразительно исподлобья.

- Ну опять ты начинаешь, - с досадливой укоризной отозвался Андропов.

- А чего ты упрямишься? Я многого не прошу. Давай раза три хоть попробуем?

Он вздохнул.

- А ты здесь собираешься свои эксперименты ставить или опять меня где-то подстережёшь?

- Пока здесь, - ответила она.

- Оно сильно противное?

- Юра, да когда тебя это волновало! Тебя это вообще занимать не должно! - И она сердито хлопнула рукой по столу.

На этот раз Андропов не стал на неё злиться. Что-то стронулось у него в лице, какая-то мысль, видно было усилие воли - да, не укрылось от Алеси. Но всё равно она растаяла, когда он взял её руку, поднёс к губам, а отпустив, сказал тихо:

- Я знаю, что ты обо мне заботишься, мусечка.

Ну вот... Решил не обижаться. У Алеси впервые за последнее время забрезжила надежда, что всё будет хорошо, и она обняла его на прощание ещё чуть нежнее, чем обычно.

Она была полна предвкушением и вся погрузилась в мысли о предстоящей миссии. Ей уже давно был не особенно нужен внешний мир - ну так, для порядку. Поэтому любые внешние раздражители вызывали у неё рефлекторную досаду, уже потом она начинала разбираться, что тут хорошо, что плохо, в налоговую требуют явиться или на концерт зовут. О Владином звонке она подумала, что он, скорее, радостен, на многозначительный, но куцый вопрос: "Как ты?" - ответила, что превосходно. А к министру они и правда уже давно не ходили, пора бы сделать визит, да он и сам звонил, что соскучился, хотел бы насладиться их юным обществом. Алеся поёжилась, вспоминая, что именно с такого визита начались всякие против неё подозрения, опасения и огласка вперемешку с конспирацией - в общем, утомительная жизнь, - однако в принципе обрадовалась. Хотя бы потому, что эти визиты питали её самым изысканным и любимым лакомством: чувством исключительности. Пускай даже здесь, в ВКЛ, исключительность - демонстративно по-скандинавски затушёванная, а не классическая номенклатурная. Зато, заметьте, не во сне, а наяву.

- А ты знаешь, что Юрка наконец машину купил? Мы ж старую развалюху загнали, а до новой всё никак не дозревали, - радостно вещала в трубку Влада.- Так мы сейчас за тобой заедем! Собирайся!

Алеся не всегда отличалась быстротой мобилизации, а сегодня у неё куда-то запропастились колготки. С чулочно-носочной продукцией она вообще пребывала в состоянии постоянной, неизменной и долголетней вражды. Вот и сегодня она металась по квартире в поисках пары.

В дверь позвонили.

- Леся! Открывай! Что ты там копаешься?

Красная, взлохмаченная, она доскакала до двери и распахнула её.

- Одну минуту, Влада, честное слово...

Она не замечала, как подруга меняется в лице, и беспечно шарила в ящике комода.

- Слушай... Леся, а почему у тебя так... странно?

- Как? - встрепенулась Стамбровская, подняв голову и испуганно округлив глаза.

И до неё медленно начало доходить. И с каждым моментом становилось всё жутче.

Окна были затемнены, как в комнате больного. Повсюду витал терпкий запах, напоминающий церковный и больничный одновременно: пахло травами, свечами, ладаном, застоявшейся заваркой и резкой ноткой вроде антисептика. Эти запахом явно пропитались лежащие повсюду вещи. Алеся никогда не отличалась маниакальным педантизмом, но сейчас её дом напоминал разворошённое гнездо. Не то, что было грязно, квартира явно убиралась, хоть и небрежно. Везде болталось какое-то барахло, якобы для того, чтобы всегда быть под рукой - а на самом деле явно отражало нежелание хозяйки обращать внимание на то, что творится вокруг.

А она и правда не заметила, во что постепенно превратилось её жилище.

Такая тщательная скрытность, и так глупый прокол! Обычно, поразившись переменам, друзья решают, что человека надо спасать - и рьяно за это принимаются, начиная с нотаций. Но Влада просто спросила:

- А что это за кувшин?

И, не дожидаясь приглашения, прошла посмотреть.

Да, зелье должно было принять комнатную температуру. Рядом с ним лежала и книга рецептур. Влада оценила цвет, скользнула взором по гагатам на дне, довольно бесцеремонно пролистнула книгу до трети, положила на стол. И, посмотрев сурово, сказала одно:

- Алеся, нет.

Это могло бы показаться комичным, памятуя о прозвище министра и о Владином ему подражании, но сейчас было не до смеха.

- Лада, ты же знаешь, что у меня проблемы.

- Не настолько серьёзные! Хотя если в другом смысле, то всё даже хуже, чем я думала!

- Да откуда ты знаешь, для кого?

- Я чувствую почерк, - покачала головой Влада.- Извини, но мы с тобой тоже тесно связаны. Это триумвират.

- А с капитаном почему нет? - взвилась Алеся. - Он тут не пришей к стене рукав в этой твоей классификации! Не дури голову!

- Неправда! Но это разговор для другого раза. Лучше признавайся, как ты намеревалась это использовать?

- Каком кверху!

- Леся, ты понимаешь, что удумала? Это тебе не игры в набожную испанку, caritas и прочее, это вопрос стратегического баланса!

- Ах, баланса?

- Да!

- Круто, значит, совок в нетронутом виде - это священная корова? А если мы бы лучше жить стали, хоть чуточку? Может, не пришлось бы эмигрировать! - выпалила Алеся, чувствуя, как начинает щипать в носу.

Она задела за живое. Влада нахмурилась и стояла, понурив по-мальчишески набриолиненную голову. Она тоже много и долго об этом думала.

- Ты думаешь, у меня не было всех этих мыслей - если бы, да кабы? Хотя бы про Андрея Андреича... Но вот теперь-то ничего нельзя трогать. Но, Алеся - я ведь, кроме всего, Хранитель.

- Бездушная тварь ты, - зло выплюнула Алеся. - Тебе человека не жалко... Никакая это не игра, ни в набожность, ни в спасителя, о какой игре тут может идти речь, если... если я люблю его...

Влада тяжело вздохнула и провела по лицу руками, словно смывая с него пот. к министру они явно уже опаздывали.

- Я понимаю, что ты видишь - человека...

- Не понимаешь! - сварливо перебила Алеся, лишь бы сказать.

- Очень даже понимаю! - повысила голос Влада. - Но вот ты вмешаешься в судьбу одного человека, а вместе с ней изменятся миллионы. Если б Андропов ещё несколько лет был у власти, то мы б ещё и теперь, может, при Союзе жили. Не было б ни Черненко, ни, наверное, Горбачёва. Система бы могла выправиться и функционировать. Ну, как в Китае сейчас.

- Подожди...

- Да тут дело ясное, - припечатала Влада, - получается так, что ты хочешь вылечить... Советский Союз.

- Нет! - отчаянно вскричала Алеся, и тут прикусила губу.

- Ну подумай, а разве не так?

У неё всё оборвалось внутри. Она круглая дура. За деревьями не увидела леса, а за человеком - государства.

- Так значит, всё было зря? - тихо произнесла она. Она кивнула на золотисто мерцающий кувшин: - Вот над этим я билась полторы недели. И вовсе не потому, что хочу реанимировать государство, с которым носятся как с писаной торбой всякие дурни - искатели золотого века. Мне просто хотелось, чтобы для моего любимого человека жизнь не превратилась в кошмар и агонию длительностью в несколько лет. Уже - два года с небольшим, вернее.

Ещё одна вещь поразила её и теперь терзала неустанно: словно в виде компенсации за подаренный момент (так бездарно и неприятно истраченный), Время ускорилось, и теперь для него перерывы между встречами стали больше, а для неё наблюдаемые перемены и душевная боль - резче.

Время не ждёт. А иногда ещё и злобно шутит.

- Слушай, я понимаю, что ты действовала из лучших побуждений, но...

- А ты не можешь совсем без "но"? Может, это всё-таки не будет вмешательством? Ну, или не таким фатальным?

Влада молча покачала головой.

- А если... ну, как временный эффект?