Шибболет (СИ)

- Что случилось? - спросил он на иврите, запыхавшись.

- Не люди - свиньи!

- Я же на цепь вечером закрыл! - удивлялся Хадиш.

- Да им хоть цементом залей - расковыряют!

Один стул унесло-таки ветром за буйки. Он догнал его и подталкивая перед собой головой, притаранил к мосткам. Но по пути к берегу увидел что-то странное, лежащее на дне - ремень или что-то другое. Выглянул из воды, сориентировался по берегу и засёк место. Перекидав стулья и выслушав благодарность Хадиша, отправился к месту находки.

Он завис над странным предметом, лежавшим на дне, пытаясь сообразить, что это может быть и какова глубина его залегания. "Метров двенадцать-четырнадцать, - прикинул он. - Чёрта лысого достать..." Нырнул раз, другой, третий - ласты были коротки, под названием "Турист", "цена 5 руб. 30 коп.", найдены на помойке. Снова вернулся к мосткам и у работников проката "Кисуски" выпросил настоящие "ocean". В них, преодолевая с трудом боль в ушах, удалось с первого раза ухватить пряжку ремня. Когда на последнем дичайшем желании вдохнуть воздух (теряю хватку, теряю, думал он) вынырнул, вышиб из трубки воздух и отдышался, то почувствовал во рту вкус крови. В маске под самым носом тоже плескалась розовая водичка. И уши заложило до глухоты. "Только бы перепонки не полопались". Он глянул под воду и беззвучно охнул: на ремне висел автомат "Тавор". Работая только ногами, поплыл к берегу - "ocean" его тащили, создавая бурунчики на плечах. Хорошо бы купить такие, да стоят они заоблачно. Он вернулся к Кисуски. Молодые ребята спортивного вида, инструкторы по дайвингу, смотрели на него, растопырив глаза.

- Вот, это вам - вернул он ласты, - а это - не знаю чьё.

И положил автомат на прилавок. К оружию был приторочены резиновым кольцом спаренные магазины с патронами.

- Вспомнил, - закричал вдруг спасатель Рувен, - неделю назад девчонка-солдатка тут рыдала, убивалась, что автомат с лодки уронила.

- Не понял, какая солдатка? - спросил Илья.

- Сопровождала школьную экскурсию. Откуда-то с Cевера.

- Надо полагать, вставили ей патрон в задницу на базе, - как сказать "впендюрили" да ещё "по самое здрасьте", Илья не знал.

Но ребята всё поняли и заржали.

- Короче, - продолжил он, - звоните в полицию. Я пока отдышусь.

Хадиш стоял рядом и удивлённо смотрел и слушал. Илья обратился к нему:

- Хадиш! Я возьму один лежак?

- Конечно, приятель. У тебя из носа течёт кровь.

- Я знаю. Сейчас пройдёт. Там была большая глубина.

Глубина, как оказалось, была очень большой - ногти на ногах посинели: под ними образовались гематомы. Теряю форму, в который раз подумал он, старый стал, раньше такое случалось только после тридцати метров. Да мы и не ныряли практически на такие глубины. Один Марсель ставил рекорды.

Я опять не умер, думал он. Хотя бы инсульт. Кессонки мне не видать без акваланга, а инсультика куда-нибудь в район дыхательного центра - не допросишься.

Он лежал под тентом на белом лежаке и тихо сопел носом, проверяя, не остановилась ли кровь. Остановилась. Ещё минут десять и можно прополоскать морской водой для дезинфекции. Быстро, однако. Особенно быстро в Израиле сохнет бельё и проходит время. Сколько лет здесь живу, а такое ощущение, что продолжаются бесконечные летние каникулы. И полное одиночество. Одиночество ежеминутно и ежечасно, везде и всюду, среди людей и на работе.

- Папашка! Ты умирать собрался? Молитву шепчешь?

Над ним стояла Женька. Стройная, поджарая, в чёрных плавках, с рельефными мышцами на животе. И какой-то пёстрой маечке вместо лифчика. Не нужен ей был никакой лифчик. Надень она "багамы", сошла бы за мальчишку. Илья улыбнулся.

- Тут полиция тобой интересуется. Ты, говорят, полтанка со дна поднял.

Илья принял вертикальное положение. Он улыбался. Рядом с ней нельзя было не улыбаться.

- Уважуха, - сказала Женька. - Мои просто в восторге от твоего подвига.

- Где они?

- Да вон, вертятся возле автомата.

Илья обернулся. Ребята, не приближаясь слишком близко, рассматривали оружие, лежащее между двумя полицейскими, о чём-то перешёптываясь между собой.

Полицейские писали протокол. Один из них спросил у Ильи номер его удостоверения личности, адрес и где он работает. Илья ответил, не доставая документа. Полицейский даже проверять не стал.

- Вас не искали?

- С чего?

- Ну, за тогда?

- Умоются.

Илья сказал ровным голосом, сочтя, что это нужно сказать:

- Я там не успел ничего сделать. Как-то неожиданно он меня...

- Ты сделал. Я оценила.

- Где ты научилась так драться?

- Детство было трудное. Деревянные куклы, чугунные игрушки...

- Как ты вырубила первого, я понял. А что ты сделала второму?

Девочка поморщилась и ответила брезгливо.

- Яйца оторвала. Будет теперь только ссать. С трудом.

Тут что-то она врёт. Илья сам видел, как валилась чёрная дылда, схватившись за пах. Такому во дворах не научишься.

- Мне надо идти. Скоро смена.

- Ты всё в том же магазине?

- Да. Типа простили. Но контролёра этого выгнали. Смешно: вор продолжает работать, а он нет. Говорят, всех достал. К женщинам чуть не под юбки лезет, проверяет.

- И что он там ищет?

- У него тоже было трудное детство.

Женька подумала и засмеялась.

- Дурак круглый, как число "пи".

Это уже шутка. Это уже шутка не малолетки. Это уже шутка человека с мозгами для человека с мозгами. Уважуха.

Подошли ребята.

- Привет, - сказал рыжий Гена и протянул руку.

Две девчушки по местному обычаю по очереди прикоснулись к его щекам своими щёчками, издав поцелуйные звуки. Витасик сказал:

- Здорово ты... Вы, - споткнувшись, поправился он. - Глубоко там было?

- Да. Было.

- Инструкторы говорят, метров двадцать.

- Не успел померять.

- Я бы не смог.

- А кто бы смог? - спросила Женька. - Без пояса.

- И автомат бы не вернул. Ни за что, - произнёс он твёрдо.

Ребята вернулись к "бананам" и каноэ. Наступило молчание. Илья стал одеваться. Натянув футболку, спросил:

- Где... - хотел сказать "тебя", - вас найти?

Женька улыбнулась понимающе.

- Встретимся. Эйлат - город маленький. И адрес твой я теперь знаю, - лукаво произнесла она.

На работе он узнал, что рьяному контролёру кто-то проколол на машине все колёса и облил авто растворителем для краски. Орал, говорят, до хрипоты. День снова начинал набирать обороты. "Будет полдень, хлопотливый и звенящий, звон трамвая и людской водоворот, но прислушайся - услышишь, как весёлый барабанщик... мясо резать в супермаркете идёт. Сколько же ей лет? И вообще, странная компания".

7

И тут ко мне явился мой чёрт

И уселся верхом на стул...

Александр Галич

Зимний солнечный день. Лес. Несколько вооружённых солдат на лыжах склонились над застарелым лыжным следом. Майор КГБ в белом масхалате что-то говорит в переносную рацию "Негро". Над ними в пронзительно голубом небе пролетает самолёт, оставляя за собой инверсионный след.

В то же время. По яркому голубому небу медленно пролетает тот же самолёт. Недалеко от берега на заледеневшем озере стоит чёрная фигурка человека. Средний план: прикрывши ладонью глаза от солнца, заросший неопрятной бородой человек смотрит на небо. Сверхкрупный план: в пробитой во льду штробе страшно качает льдинки чёрная озёрная вода; в ледяную воду опускаются руки и начинают выбирать рыбацкую сеть, в которой попадается редкая рыбёшка.

Солдаты выходят на небольшую полянку в лесу. Всё занесено снегом. Вдруг становится видно, что небольшой холмик на краю - занесённая по самую крышу землянка. С разлапистой сосны падает медленно и спокойно ком снега. Солдаты напряжённо вслушиваются в тишину. Хищные глаза майора КГБ.