Бог Человек, Истина, Жизнь, Разум (СИ)

7

сборной лагеря по волейболу (это было очень престижно) и на меня обращали ноль внимания и самое большее, что я мог - это вечером, когда демонстрировался кино - фильм на летней площадке, ухитряться сесть рядом с Тоней, тем более, что она брала с собой одеяло (вечером бывало прохладно) и мы молча (за все три лета на - шего совместного пребывания в лагере мы не обменялись ни одной фразой - я из робости перед ней, а она по неизвестной мне причине, может потому, что я был младше (а это в том возрасте было особенно заметно и имело большое значение) укрывались по ее молчаливому предложению жестом этим одеялом и я блаженст - вовал, ощущая рядом ее тело (что чувствовала она, я не знаю, даже не задумывался тогда над этим - мне было достаточно для счастья того, что чувствовал, хотя ду - маю, что она тоже испытывала влечение ко мне, потому, что я несколько раз видел, как она придя раньше меня, никого не пускала сесть слева от нее). Она жила в новой части города, а я в старой, и я, пропуская школьные уроки, почти каждую неделю ездил на трамвае (40 минут в одну сторону), чтобы только увидеть ее, когда она выходит из школы и проводить издали сзади до дому (распи - сание ее уроков я выведал заранее с большими ухищрениями пробравшись в её школу - тогда в школу пускали только по личным ученическим билетам с фотогра - фией). Вот на такие жертвы и авантюры я тогда шел ради любви (представляю, что было бы, если бы мама узнала о моих регулярных самовольных поездках, как бы надо мной насмехались друзья, ведь тогда для мальчишек моего возраста общаться с девчонками, не говоря уж о "беганье" за ними, было позорно). Летом между 6-м и 7-м классом в пионерском лагере я встретил Валю девоч - ку моего возраста, небольшого роста, хорошо сложенную, беленькую как одуванчик и мгновенно влюбился в нее. Тоня уже в лагерь не приехала и я как-то очень быстро забыл о ее существо - вании и своих прежних чувствах к ней. Зато с Валей мы уже общались и разговаривали и я знал (чувствовал), что тоже ей нравлюсь и интересен. Мы уже официально и не скрывая этого ни от кого стали "дружить" (тогда сло - во "любить" не употреблялось в отношениях между мальчиками и девочками, но под словом "дружить" подразумевалось то же самое). Было блаженством (для нее тоже, как я узнал, случайно встретившись с ней через 20 лет) стоять утром на линейке рядышком, чувствуя прикосновение ее руки или сидеть вечером прижавшись друг к другу и взявшись за руку и равнодушно смотреть кино, почти не вникая в содержание, а полностью отдавшись ощущению

8

близости друг с другом. И как же нам повезло, когда мы всем отрядом пошли в поход на три дня с палатками и вечером, когда разбили постоянный лагерь, нам с Валей объявили, что утром все уходят на целый день до вечера, а мы остаемся на хозяйстве, т. е. мы с ней будем целый день вдвоем. В этот день я впервые в жизни целовался с девочкой, впервые в моей ладони была маленькая девичья грудь (по тем временам это был максимум возможного и допустимого для нашего возраста (в отличие от нынешних времен, когда 12-летние девочки массово лишаются невинности, а в 16 лет многие становятся мамами), то - гда мы были бесконечно счастливы, лагерные дни пролетели для нас мгновенно и пришлось расставаться, а через два дня Валя уехала из города навсегда и мы не смогли даже обменяться телефонами и договориться об общении, т. к. Валя не знала о столь быстром отъезде и вообще, когда мы были вдвоем мы не думали о расстава - нии, т. к. нам казалось, что мы так и будем всегда вместе. Как рассказала мне Валя через 20 лет, дома по приезду из лагеря она рассказа - ла о наших отношениях, что очень испугало ее маму (отец уехал раньше), ей даже запрещено было встретиться со мной, как мы договорились и на этом наша "друж - ба-любовь " оборвалась. Как оказалось, Валя была дочерью известного уже тогда, а потом ставшего знаменитостью актера театра и киноартиста Николая Гринько, он тогда работал в Киевском передвижном театре и они весь летний сезон жили в нашем городе, а осенью возвратились в Киев и наша "дружба-любовь" с Валей обидно прервалась, но память о ней осталась как о первом "настоящем" увлечении. Встретились мы с Валей через двадцать лет в троллейбусе, узнали сразу друг друга и с искренней взаимной радостью от встречи проговорили часа три на ска - меечке в парке (она на три дня приезжала к подруге и вечером уезжала домой в Киев). Валя стала пышной цветущей красивой блондинкой - дамой в лучшем смысле этого слова, женой какого-то кинооператора и матерью двух детей, именно тогда она призналась, что в лагере чувствовала то же, что и я и что это для нее это тоже было первое увлечение, о котором она помнила всегда. Мы обменялись телефонами и расстались, но осталось от встречи тихое радо - стное чувство того, что это когда-то было. В школе я учился хорошо по всем предметам (пятерки и четверки, больше пя - терок, а первые четыре класса вообще был круглым отличником), но особенно меня интересовали и были любимыми предметами история, правоведение, начала полит - экономии и философии. По этим предметам у меня всегда были пятерки, я не ограничивался материа -

9

лом, который по ним давали учителя, а читал и изучал много дополнительной литературы, а на уроках часто дискуссировал с учителями, выходя далеко за пределы школьной программы и довольно часто последнее слово было за мной, хотя некоторым учителям это не нравилось и только одна старенькая учительница истории приветствовала меня в моих стараниях и пророчила мне будущее учено - го, юриста или политика. Еще в начальных классах школы я, как и многие другие еврейские дети по - сто янно сталкивался с антисемитизмом как со стороны соучеников (в основном это были всяческие дразнилки, которые заканчивались моими драками с ними), так и со стороны взрослых, в т. ч. учителей (конечно, это случалось реже, но зато было обиднее и причиняло реальный вред), когда часто явно - родители детей) и скрытно (учителя) становились на сторону моих угнетателей, это отражалось и на моей учебе (указанные учителя часто занижали мне оценки), на неохотном посе щении школы и на моих отношениях с матерью (мой отец погиб в Сталин - граде и захоронен в Пантеоне на Мамаевом Кургане, и мама одна с больными бабушкой, дедушкой и ее сестрой с семьей вырастила меня), Частые конфликты привели к предупреждению меня об исключении из шко - лы и мне пришлось не ожидая исключения перейти в другую школу и это как раз совпало с объединением мужских и женских школ в смешанные (до этого маль - чики и девочки учились раздельно в разных школах) так что в новую школу я пришел уже смешанную и это тоже стало для меня большим испытанием - выше я уже писал о моей влюбчивости, а это был как раз тот самый возраст (с 15 по 17 лет), когда чувство влюбленности уже почти взрослое и начинает отнимать на себя значительную часть внимания и времени, тем более, что для этого условия смешанной школы очень даже подходящие - ежедневное длительное общение с противоположным полом, большой выбор и разнообразие начинающих склады - ваться внешностей и характеров - все это стало для меня чрезвычайно интерес - ным и притягательным но и серьезным испытанием и поводом для конфликтов с соучениками, учителями и мамой. Дело в том, что мне всегда одновременно нравились несколько девочек. И вот, в восьмом классе мне нравились две одноклассницы - Ира и Вера, кстати, Ира была первой из многочисленных Ирин, с которыми я на протяжении всей жизни имел более или менее близкие отношения и почти все мои "симпа - тии" были Иринами (моя первая на - стоящая любовь, бывшая и "повторная" же - ны, моя многолетняя подруга и моя половина - тоже Ирины. Кроме одноклассниц мне нравилась Галя из параллельного класса и Ира (студентка из соседнего двора). В соседнем дворе было много молодежи - десятиклассники, студенты и

10

ежедневно вечером во дворе устраивались танцы под радиолу, и я, мой друг и со - сед Алик и обе Иры были конечно постоянными участниками. За одноклассницей Ирой, кроме меня "бегали" (как тогда выражались) и мой друг Алик, одноклассники Толя, Гриша и Леня, а она была со всеми кокетливо "любезна", но не показывала долго никому предпочтения. У меня было преиму - шество по сравнению с другими "ухажерами" - наши с Ирой дворы разделял реденький и низкий забор и я имел больше возможностей общаться с Ирой, кроме того, в забор был встроен дощатый летний душ, задняя стенка которого выходила в наш двор, в ней было несколько дырочек от выпав - ших сучков, летом этот душ был для меня "магнитом" (из песни слов не выки - нешь, мне ведь было 15-16 лет), т. к. в нем регулярно купались обе Иры и я не раз, подсматривая в дырочки видел их обнаженными (у обеих были соблазните - льные фигуры), что еще больше стимулировало ухаживание за одноклассницей Ирой, (студентку Иру я мог "любить" только визуально, (из-за разницы в возрасте ухаживать за ней мне было не позволительно по тогдашним правилам) и мне раз - решалось с ней только танцевать, кроме того у нее был "официальный" ухажер. Только весной в 9-м классе, когда нас всем классом отправили в колхоз на месяц на прополку и поселили в клубе (на следующий день расселили по хатам колхозников), где мы первую ночь спали в танцзале без света вместе "покотом" на полу (нам выделили только матрацы и одеяла), Ира, наконец, дала понять, ко - му она отдает предпочтение (правда об этом никто так и не узнал) - но она легла спать рядом со мной и мы накрылись одним одеялом. С другой стороны Иры, нахально отодвинув ее подругу Нелю, втиснулся Леня (кстати почему-то в классе все считали, что именно он нравится Ире - он сочинял стихи и даже имел кличку "Пушкин", был тогда уже гимнастом 3-е - разрядником, правда и я рисовал лучше всех в школе и занимался боксом, но тогда разряда еще не имел) и пытался перетянуть наше одеяло на себя (а он ле - жал под одним одеялом с Нелей, которой давно нравился, поэтому она легла ря - дом с ним, потом после школы они поженились), но Ира шепотом выругала его и повернулась к нему спиной а когда все стихло я осмелился положить ей руку на грудь (мы спали все одетыми) и она не сбросила ее, а положила на нее свою руку и крепко прижала, что вдохновило меня действовать дальше и я просунул руку под ее спортивную куртку и положил руку уже на "живую" грудь (которую я много раз видел, когда она купалась в летнем душе, и которую я поэтому пред - ставлял как бы своей). Так мы с ней пролежали всю ночь (не знаю спала ли она, но я не сомкнул глаз до утра), а утром нас расселили по хатам и после этого она опять была оди - накова со всеми ухажерами и не разу не показала ничем, что между нами что-то