Урбан (СИ)

Аргумент, замечу, получился железобетонный, и я не стал спорить с незнакомцем по имени Макс. Притом слово "урбан" не казалось мне оскорбительным.

- Чем занимаефся? - не унимался мой новый знакомый.

- Смотрю, как играют.

- Игры? Это для малыфей! Или ты в "заразу" никогда не играл?

- Играл! - соврал я, боясь упасть в глазах нового знакомого, - Тысячу раз играл!

- Ну и всё! Чем тут сидеть, пофли я тебе лучфе покафу дохлую кофку, - предложил Макс.

Я боялся получить от бабушки втык за то, что далеко ушёл от дома, но перспектива знакомства с интересным мне человеком оказалась выше, и я согласился. Отойдя на пару сотен метров от дома, Макс остановился возле кустов.

- Хм, странно, - стал бубнить под нос паренек, при этом разгребая ногой листья. - Только фто здесь была.

Макс достаточно долго пытался раскидать листья и ветки ногами. Потом, не выдержав, перешёл к ручной работе.

- Слуфай! Я тебе клянусь, здесь была! - оправдывался мой новый знакомый. И после некоторой паузы, кажется, прозрев, выкрикнул:

- Офила!

- Ожила? - переспросил я и разразился смехом с такой силой, что слюни брызнули у меня изо рта, и Макс, увидев это, стал хохотать вместе со мной!

- Офила и сбефала! Вот собака! - выдавливал сквозь смех Макс.

- Кошка же? - ещё громче смеясь, переспросил я.

- Кофка, да. Но - собака! - Макс гоготал и покачивал головой. - Эх, Урбан!

Мы смеялись безостановочно, как мне показалось, минут 30. Урывками переставая, смотрели друг на друга и заливались с новой силой. Макс стоял красный как помидор и постоянно поддавал жару, говоря фразы, типа: "Офила! Это просто чудо какое-то!"

Кое-как придя в себя, мой новый знакомый похлопал меня по плечу и сказал:

- Я завтра зайду часов в 8. Фди!

Я утвердительно кивнул, и мы разошлись по домам.

В 8 утра я как штык стоял возле подъезда, а вот Макса не было. Я ждал десять минут, час, но, к сожалению, мой новый знакомый так и не объявился, поэтому я решил заниматься своими привычными делами. Я наблюдал за жуками, ловил тополиный пух и строил шалаш из веток, а когда устал, решил подняться на крышу сарая, так как веселые крики детей вызвали у меня интерес. Не успев залезть, я услышал уже знакомый голос:

- Эй, Урбан!

Я обернулся и увидел Макса. Он стоял мокрый от пота и запыхавшийся. - Профти, брат! Я совсем забыл, фто сегодня воскресенье.

- А что воскресенье? - удивленно переспросил я.

- В воскресенье утром мы всегда ходим в церковь! А вы фто, так не делаете?

- Нет.

- Ох, городской! Везёт тебе! Терпеть не могу ходить в церковь... - Макс задумался. - Вырасту и тофе стану урбаном, фтобы в церковь не ходить.

Мы рассмеялись.

- Кстати, смотри, фто у меня есть! - Макс вывернул карманы, из которых на землю посыпались окурки.

- Что это? - задал я глупый вопрос, на который знал ответ, и, уже предвкушая, что скажет Макс, я открыл рот, собираясь его передразнивать.

- Ты фто, окурки никогда не видел? Ну, ты и Урбан!

Паренек, увидев, что я его передразниваю, к моему удивлению, не обиделся, а наоборот улыбнулся и продолжил:

- Только у меня спичек нет. Мофеф у бабулечки их свиснуть?

Макс называл старушек исключительно "бабулечки". Это звучало с такой нежностью и добротой, будто бы не ребенок говорит о взрослых женщинах, а наоборот.

- Свистнуть? Меня совесть замучает, - стал отнекиваться я.

- Тогда одолфи. Нам всего парочку нуфно, а потом на место вернеф.

Такой порядок дел меня устраивал, и я решил провернуть аферу во время обеда.

Мы отправились с моим новым другом изучать окрестности на наличие места, где нас не смогут увидеть взрослые, пока мы будем курить. Вообще я не хотел пробовать табак, да только авторитет моего нового знакомого не позволял мне упасть в его глазах. Во время нашей прогулки Макс рассказывал о своей интересной жизни, о своих двух лучших друзьях и любимой девочке, с которой он уже был обручен. Многие из его рассказов, естественно являлись сильно преувеличенными, однако я с неподдельным интересом слушал друга, который взахлёб рассказывал историю за историей, подчас перебивая одну другой и теряя нить повествования. Наконец, обнаружив скрытую кустами от глаз посторонних полянку, я со спокойной душой отправился на обед, а Макс остался ждать меня внутри.

Дабы не привлекать внимания, дома я, не торопясь, приступил к трапезе, сначала тщательно помыв руки, а затем затеяв светскую беседу с "бабулечкой". Бабушка была очень удивлена тем, что я очень непривычно себя веду, но я убедил её, что всё в порядке, под шумок одолжив всегда лежащие на видном месте спички. Покушав, я поблагодарил бабушку и попросил с собой в дорогу корку хлеба с маслом, чтобы поделиться с другом. Бабушка, потрогав мой лоб, решила, что это часть моей игры, сделала мне целых два бутерброда. Эти бабушки, ну, вы знаете. И, провожая меня взглядом, по привычке произнесла: "Ну, что за фантазёр растёт?"

Макс был очень рад моему возвращению и сразу приступил к рассказам о том, что приходил военный в орденах и установил, что отныне это не полянка, а генштаб армии, и, мол, вам с Урбаном теперь предстоит вести полномасштабную войну. В защиту своего рассказа, он достал какую-то запчасть то ли от телевизора, то ли от радио и сказал, что военный дал ему эту рацию и назначил его генералом. Ещё Макс показал начерченную веткой на земле карту и предложил приступить к делу, отказавшись от хлеба, который я принес ему, аргументируя тем, что времени обедать, совсем нет, а на нас лежит большая ответственность. А вот спички взял, и как будто бывалый курильщик ловко зажёг один "бычок", а затем задумчиво склонился над картой. Я, не желая тревожить генерала, решил пропустить ритуал курения, да только Макс, как будто читая мои мысли, без слов протянул мне зажженный окурок. Я в свою очередь, желая показаться крутым, попытался глубоко затянуться, как это делал Макс, и мгновенно потерпел фиаско. Я громко раскашлялся, при этом плюясь от противного вкуса. А Макс повернулся ко мне и, смотря на меня своими задумчивыми глазами, произнес:

- Вот поэтому я и генерал.

Затем усмехнувшись, достал второй бычок и, закурив, склонился над картой. Картина маслом. Мы рисовали на карте маршруты нашего наступления на врагов, камни являлись танками, листочки - самолетами. Маршруты были выковорены маленькими веточками. Макс что-то регулярно передавал по рации в тыл. А потом наши победили, и генерал объявил меня героем войны. Играть в войну нам понравилось, поэтому мы играли в неё каждый день, проводили спецоперации, контрнаступления, отступали, но при этом непременно побеждали. Дни летели один за другим. Я приходил в штаб каждое утро и всегда обнаруживал там Макса, который в очередной раз рассказывал неиссякаемое множество историй, параллельно что-то чертя в карте и отдавая приказы по рации, затем мы шли играть ко мне во двор. Временами Макс приносил футбольный мяч, и мы пинали его, представляя себя финалистами чемпионата мира. К счастью, за всё это время обошлось без разбитых соседских окон.

Незаметно летели недели, и где-то в середине лета навестить меня приехал отец, у которого выдалось несколько выходных дней. Я взахлёб рассказывал ему о своем новом друге и о нашей войне, а еще сказал, что моё прозвище Урбан, чему отец очень удивился. Бабушка всё это время стояла с нами рядом и, прервав очередной мой рассказ, с озадаченным видом, попросила меня сбегать посмотреть, чем занимается дедушка, в то время как ей нужно кое о чем "взрослом" поговорить с отцом. Я, не колеблясь, побежал в спальную, где дед, усевшись на стул, просто смотрел в окно.

- Деда! - крикнул я на всю спальню, чем, судя по всему, испугал старика. - Бабушка просила узнать, чем ты занимаешься?

- А то она не знает? Чем обычно... мечтаю! - ответил дед.

- А о чем? - меня заинтересовало, о чем он может фантазировать в таком преклонном возрасте.