Помеха на траектории (СИ)

--Это вы, Невельский, жертва инквизиции? -- холодно поинтересовался Руенга. -- И какой же Торквемада вас подвергал мучениям, заставляя отречься от веры ваших предков?!

--О, таких были сотни на нашей старушке Земле, -- Невельский говорил всё увереннее, всё яростнее. -- Долой риск! Долой азарт, погоню, страсть первооткрывательства! Минимизировать последствия и потери! Не допускать перерасхода труда и здоровья! Планирование, планирование, планирование! Нельзя то, нельзя туда, не имеешь права -- права! -- перетруждаться и перегружаться. Отпуска, рационы, массаж и душ! Всё, всё сделано, чтобы убить то, ради чего люди рвались в космос... Я -- помеха на вашей траектории, и я понимаю это. Но я сделаю, по крайней мере, так, чтобы эта помеха осталась заметной для будущих поколений!

--Я не хочу возвращаться к этому спору, Невельский, -- сказал Руенга. -- Это очень старый спор.

--А почему вы не хотите возвращаться к нему? Потому что знаете, что проиграете?

--Нет, не поэтому. -- Командир лайнера глубоко, тяжко вздохнул, вытягиваясь в кресле и придвигая к себе планшет с полётной информацией. -- А потому, что суть вашей позиции в этом споре есть суть аристократическая, элитарная. Вы презираете элиту относительно недавнего прошлого, которая жрала на раутах и изящно носила модные шляпы. Но столь же непоследовательно вы преклоняетесь перед элитой более далёких времён, которая точно так же жрала и носила модные шляпы, но сверх того регулярно колола друг друга длинными, остро заточенными шампурами для мяса, чтобы доказать своё превосходство. А когда колоть людей стало не таким уж модным занятием, эта элита принялась соревноваться в другом: кто построит самую быструю яхту, кто дальше проплывёт на север или на юг, кто поставит флаг там или сям, рискуя своей жизнью и жизнями своих спутников... Благородно? Мужественно? Да, бесспорно. Но когда то же самое можно выполнить организованно и слаженно, усилиями миллионов людей, тогда теряется смысл самопожертвования и подвига, а вместо него приходят другие соображения -- соображения минимизации вреда и максимального извлечения пользы из подобных занятий.

--Пользы для кого?! -- усмехнулся далёкий Невельский.

--Для людей. Для тех самых миллионов, которые кормили и поили ваших любимых спортсменов-джентльменов, первооткрывателей и флагоносцев. Не думая о них, вы бесчеловечны. Но вы, подобные вам -- вы не просто не думаете о них. Вы их презираете, Невельский! Вы ждёте от них только одного -- чтобы в будущем они или их потомки пропели вам осанну на ваших могилах... А они хотят жить, сейчас и здесь. Подумайте сами -- сделает ли ваше самопожертвование их жизнь хоть на минуту счастливее, прекраснее, радостнее?!

--Те, кто способен понять красоту смерти во имя победы духа, поймут. До остальных мне нет дела.

--О! Умерщвлять плоть во имя победы духа! И в самом деле, свежо и современно. Вы докатились до поповщины, Невельский... а ещё смеете обвинять нас в несовременности и недостатке широты взгляда. Слушай, правак, -- обратился Руенга ко второму пилоту, -- займи, пожалуйста, этого напыщенного павлина разговором. Он довёл меня до такой степени, что мне очень сильно надо в туалет!

--Идите, идите, капитан, -- Невельский вновь усмехнулся. -- Это наш с вами последний разговор. Возможно, вам потом не раз припомнят, чем он для вас закончился...

--Возможно, -- согласился Руенга.

Он ловко выбрался из кресла, покопался в шкафчике, вынул из чемодана трхтомную бумажную копию "Руководства по лётной эксплуатации дальнемагистральных лайнеров серии СОМ". За спиной бормотал Невельский, скрипел зубами от ярости возмущённый Сокаль, но Руенга полностью отрешился от этой дискуссии. Зайдя в маленькую кабинку туалета, он с облегчением опустился на стульчак, пристегнулся вакуумными ремнями и открыл "Руководство" где-то на середине второго тома.

Через десять минут Руенга вернулся в кресло, небрежно бросив "Руководство" на торпеду кабины рядом с навигационным планшетом. Первым, что сделал командир, пристегнув ремни, было отключение передатчика дальней субквантовой связи.

--Слушай, правак! -- обратился он к коллеге. -- Ты хочешь ещё раз набить морду этой спесивой обезьяне?!

--С ума сошёл! -- возразил Сокаль. -- У нас пассажиры на борту. Я в метеоритный рой не полезу, и тебя не пущу!

--А ты послушай и подумай, -- ответил на это Руенга. -- Мы сейчас уже очень прилично разогнались, верно?

--Так, -- согласился второй пилот.

--Значит, -- сказал командир лайнера, -- наш передний экран будет точно так же, а то и сильнее, превращать встреченные микрочастицы вещества в жёсткое гамма-излучение.

--Да, и с теми же последствиями, что для Невельского...

--С теми же, да не с теми! У нас на носу две огромных блямбы, загруженные пластиком с Урана! Испаряться будут они, а не наша обшивка. А правила гласят, что ни один космический груз не стоит человеческой жизни!

--Хм, -- кивнул Сокаль понимающе. -- То-то твоя хвалёная интуиция заставила тебя нацепить контейнеры на нос, а не на горб!

--Именно так. Хотя на самом деле я просто не хотел напрягаться с перерасчётом развесовки контейнеров в гравитационном поле Земли на торможении, но интуиция тоже сойдёт за объяснение. Итак, начинаем?

--Нет, командир, не начинаем. Пластик состоит из лёгких элементов, которые под действием такого количества гамма-квант приобретут активность и зальют нам носовую часть плотным нейтронным потоком. А нейтроны -- это такая штука, от которой чем попало не отгородишься.

--Молодец, второй пилот, соображаешь! Но вот что я придумал: между пилотажной секцией и первым салоном у нас есть пустая фекальная цистерна. Заполним её технической водой, количество воды там будет достаточное, чтобы поглотить все нейтроны. Ну, а там, где цистерной не прикрыто, заблокируем и объявим для пассажиров радиационную тревогу вплоть до возвращения домой. Мало ли что может случиться в космическом рейсе, да ещё в дальнем!

--Хорошая работа, шеф! -- Сокаль поводил пальцами в пространстве калькулятора. -- Если бы ещё не одно маленькое соображение...

--Какое?

--Цистерна прикроет пассажирскую секцию, но не пилотажную рубку. Нас нашпигует нейтронами. Я оцениваю плотность потока довольно пессимистично, коль скоро Невельский ухитрился нарваться, едва войдя в зону метеоритного роя. Значит, в самом лучшем случае, мы превратимся в инвалидов и у нас всё отвалится, а в худшем -- спасая одного пилота-героя, мы потеряем двух извозчиков-профессионалов. Причём эти, которых мы потеряем, будем как раз мы с тобой. Такие вот расклады...

Руенга помрачнел.

--Да, правак, летать с тобой -- то ещё удовольствие. Сомнительное.

--Только потому, что я слишком часто говорю правду?

--Нет, потому что ты слишком редко читаешь руководство по лётной эксплуатации! Помнишь, я тебе говорил -- если хочешь знать корабль, читай руководство даже в туалете! Я, между прочим, всегда так делаю... Так вот, у нас есть запасная пилотажная рубка в корме -- та самая, которую мы запечатываем каждый раз в начале рейса, спасибо проектировщикам. Из неё мы и будем работать!

--Она же крошечная! Я думал, она только для подстраховки при манёврах! -- удивился Сокаль. -- И в инструкции написано: в случае аварийного манёвра дублёр находится в рубке дубляжа навигационного оборудования с целью контроля...

--Вот у нас та самая аварийная ситуация и есть! -- кивнул командир. -- Неудобно, конечно, оттуда управлять, да и усилий много требуется, но надо как-то будет приспособиться. Или хочешь до конца жизни вспоминать, как этот придурок тебя уел перед смертью? Того и гляди, на самом деле почёт ему окажут... Дураков ведь на свете всегда сколько-то да найдётся!

Этот последний аргумент возымел неотразимое действие. Командир и второй пилот хлопнули друг друга по вытянутым ладоням и погрузились в сложные расчёты, центральной точкой которых был летящий в неведомой космической пустоте аварийный корабль Максима Невельского.