Помеха на траектории (СИ)

Лайнер наполнился тихим гулом ходовых моторов. Повинуясь командам, отдаваемым нервной системой пилота, гигантская машина стронулась с аппарели; корма её окрасилась отблесками огня. На изрытый лёд космодрома легла длинная, чёткая тень звёздного кита, поползшего со своего бетонного ложа вперёд и вверх, вверх, вверх.

--Компенсаторы инерции -- включены, табло горит. Диссектор включен. Резервная рубка -- подключена, заблокирована. Фекальная цистерна -- пусто, герметично, табло горит. Механизация причальных узлов... проверена... дубляж навигационного оборудования -- проверен, отключаю... главный экран включен, резервные включены, мощность сорок! К старту готов!

--Умбриэль-порт сто восемьдесят первому, старт разрешаю. Передаю вас Умбриэлю-орбита, готовьтесь к стыковке и захвату контейнеров. Высота ноль три ноль семь, орбита минус тридцать два -- ноль -- ноль, удачного полёта и мягкого причаливания, ребята! Увидимся через месяц!

Над ледяным полем вспыхнуло второе солнце, встали фонтаны пара, мгновенно осевшие тонкой пылью, туманом, покрывшим на несколько минут космопорт. Когда туман рассеялся, лайнера уже не было; лишь тонкая серебристая чёрточка спутного следа могла подсказать внимательному глазу его траекторию взлёта. Час спустя рассеялась в безвоздушном пространстве и эта призрачная, серебряная нитка.

Выходить на стыковку с контейнерами было несложно. Бортовой компьютер, получив параметры нового груза, быстро пересчитал программу коррекции, и диспетчерам орбитальной системы оставалось только наблюдать, как лайнер ловко нацепляет на носовые "рога" два огромных диска с прорезями в центре. На обзорных экранах пилотажной секции вид передней звёздной полусферы никак не изменился, но в маленьких пластиковых окошках пилотской кабины звёздное небо исчезло, сменившись участками унылой, покрытой слоем окалины поверхности контейнеров.

--Командир, зачем ты поставил эту пакость вперёд? -- поинтересовался второй пилот, подрабатывая ручными захватами систему балансировки внешнего груза. -- С верхнего порта балансировать было бы легче. Тащили бы спокойно эту дрянь к Земле на горбу!

--А это, мой маленький дружок, пример пилотской интуиции. То самое суеверие, в котором я себе никогда не отказываю. -- Руенга хмыкнул, должно быть, поражаясь сам себе. -- Может быть, мне не нравится наша система балансировки. А может, что-то не так с верхним портом. Или с инерциальным дампером. В общем, мне спокойнее, когда эти шайбы поедут впереди, а почему -- не спрашивай...

--Да, -- вздохнул Сокаль, -- с такой практикой долго мне ещё до капитанского кресла. Моя интуиция помалкивает. Вернее, не помалкивает, а занята другими делами.

--Мушкетёрскими? -- полюбопытствовал Руенга.

--Оставь мушкетёров в покое. Меня больше тревожит этот метеоритный рой. Слишком уж не вовремя появилось о нём сообщение.

--Нам до него нет дела. Это помеха не на нашей траектории. Даже если нам дадут разгон по внешней спирали в гравитационном поле Урана, граница роя останется от нас в полутора астрономических единицах...

--У русских есть поговорка, шеф: если увидел, что где-то там висит ружьё, тогда непременно жди бабаха. Я на всякий случай затребовал все текущие данные об этом блуждающем потоке. Ничего особенного; подозревают даже, что это не метеоритный рой, а участок оторвавшегося кометного ядра, взвесь пыли и смёрзшихся газов. Но почему тогда оно вне плоскости эклиптики?

--А почему у Седны такой жуткий эксцентриситет орбиты? Мы этого тоже до сих пор не знаем. Ясно лишь, что облачко метеоров невдалеке от Урана имеет к Седне некоторое, возможно, совсем непрямое отношение.

--Да уж, имеет, и не такое уж непрямое. В частности, оно прямо и непосредственно мешает Невельскому на всех парах стартовать на своём "Торнадо" к Седне. Парня даже жалко. Экзобиологи обвесили его контейнерами для толинов ещё на Земле, а самым востребованным инструментом на Седне для него стал бы самый обычный бур, каким долбят лёд на подлёдной рыбалке...

--Толинов полным-полно и на Титане. У нас нет ни единого основания предполагать, что седнинские толины чем-то отличаются от титанианских. А между тем, о титанианских толинах, насколько я могу понять, мы по-прежнему не знаем практически ничего.

--Невельский нацеливался лететь не за толинами, -- вздохнул Сокаль.

--Да, -- согласился командир лайнера, заканчивая процедуру фиксации контейнеров. -- Невельский нацелился лететь за рекордом.

--Какой уж тут рекорд! К Альфе давно слетали...

--Но не на одиночном корабле. "Торнадо", по сути, просто турбина с огромным запасом свободного хода. Гоночный спорткар, так это, кажется, называлось в старину.

--Не спорткар, а рысак. Спорткар -- это медицинская тележка, сопровождающая марши физкультурников. Гоняли в старину на рысаках, а мощность рысаков измеряли в лошадиных силах... Постой-ка, сообщение о старте.

--Уран-центральный -- "Торнадо-М", -- донёсся из динамиков плавный, растягивающий гласные баритон. -- Приветствуем на траектории отхода, выражаем сожаление в связи с несостоявшейся миссией к Седне. Возвращайтесь через полгодика. Гарантируем тёплый приём. Ваши параметры траектории -- внутренний круг, прирост по удалению девять -- четырнадцать, наклонение ноль сорок четыре. В эшелоне семь разрешаем свободный ход. До встречи, капитан Невельский!

В эфире прошелестело, щёлкнуло.

--Спасибо, Уран-центральный! Траекторию свою понял, отхожу в зону свободного полёта. Счастливо оставаться!

--Хорошо держится, -- вздохнул Сокаль. -- Ни одной фальшивой нотки. Уверенность и твёрдость духа. Спортсмен!

--Завидуешь?

--В чём-то завидую, конечно. Есть в Невельском какая-то непререкаемая убеждённость в собственной правоте. Тут всю жизнь сомневаешься, сомневаешься, не знаешь, куда шаг ступить, а вот у человека очередная голубая мечта разбилась -- а он говорит с диспетчером тоном победителя. Эдакий Горацио Хорнблауэр! Космический волк!

--А почему -- очередная мечта? Ты, я вижу, знаток биографи Невельского...

--А ты не слышал, командир? Он же рвался после лётной школы работать на фирму, испытателем. А на фирме его не взяли, причём трижды. Сперва отказал ташкентский "Дэу", потом МАИ, под конец и с "Консолидейтед Шипъярд" не срослось. Тогда он поднял страшный скандал насчёт самой системы испытательных полётов новой техники. Печатался в "Популярной механике", в "Технике -- молодёжи"... Просто удивительно, что в "Традицию" ещё не написал! Мол, все эти протоколы и сотни проверок на рабочих режимах никому и никогда не нужны, а нужно, чтобы настоящее дело и сразу же максимальный риск! Проверка боем! Разумеется, тотчас набежала туча восторженной молодёжи, а с ними заодно и педагоги определённого стиля -- знаешь, из тех, которые водят детишек в полярные походы в летней одежде и рассказывают по дороге про мужество викингов. Их за что-то называют "командорами" в соответствующей среде... Ну, словом, популярности Невельскому это добавило, а вот к командирскому креслу не приблизило совершенно. Как-то даже наоборот.

--Да, с таким непониманием специфики работы в космосе... -- пробормотал Руенга, которому в этот момент Невельский показался отборно несимпатичной личностью.

--В том-то и дело, что "работы"! -- фыркнул Сокаль. -- Насколько я понимаю, Невельский вообще не считает, что в космосе надо работать. Пространство -- это место для совершения личного подвига. И всё.

--А тебе не кажется, что в такой постановке вопроса уже не так много даже от пресловутого мушкетёрства, зато полным-полно элементарной психопатии, граничащей с кондовым человеконенавистничеством?

--Я не стал бы заходить так далеко в оценках. У каждого человека -- своё сердце, и нелепо ждать, что все сердца станут биться в унисон.

--Рейс один-восемь-один, говорит Уран-центральный, -- послышался в динамиках знакомый баритон. -- Поздравляю с ювелирным завершением стыковки. Вам даётся расчётный курс, траектория отхода изменена, внешний круг минус один, четырнадцать, наклонение минус ноль двадцать один. В эшелоне минус тринадцать -- свободный ход, передаю вашу навигационную карту Земле-Терминал. Удачного полёта, ребята!