Нам нужна великая Россия (СИ)

Раздался еще один выстрел, но откуда слева, со стороны Шпалерной.

- Это кто их оборудовал? Почему мне не доложили? - вскинулся Хабалов.

- Разве сейчас это так важно? - прищурился Столыпин. Споры утихли сами собой.

- И впрямь, - только и сказал Глобачев.

В нем Столыпин чувствовал еще одну опору. Хоть кто-то трезво рассуждал в этой круговерти! Подумав об этом, бывший премьер дал знак остановиться.

- Надо разделиться на части. Четырьмя равными частями двинемся по улицам, как и договаривались. Кутепов уже должен продвигаться по Кирочной. Туда со всего города толпы народа стекаются, самое жаркое место.

- Ну тогда отвлечем противника. Или воспользуемся шумом, и прорвемся на Потемкинскую. Как мыслите, кавалергарды еще держатся? - размышлял вслух Балк.

- Будем об этом молиться, - только и ответил Столыпин.

Казармы других гвардейских полков, расположенных в окрестностях, уже были либо покинуты, либо захвачены. Об этом и поведали присоединившиеся к отряду солдаты и офицеры. Все рассказы сводились к одному: сперва прибывали агитаторы, которых или прогоняли, или впускали. Затем подходили толпы народа, окружавшего здание. Начиналась пальбы. Удавалось прорываться - или погибать. Многих товарищей вырвавшиеся к Столыпину так и не сумели найти.

- Может быть, по квартирам прячутся, - успокаивающе произносил Столыпин.

- Да как сказать... - говорили затем Глобачев, едва "новичку" стоило отойти подальше. - Ко мне поступали сведения о расправах над офицерами. Кто-то на квартиры наводил. Есть у меня подозрения...Впрочем, я ими займусь при первой возможности. За все ответят.

- Строго по закону, - поспешно добавил Столыпин. - Строго по закону.

- Не извольте сомневаться, - но Глобачев с таким видом теребил "наган", что в его слова верилось с трудом.

Продвижение отряда походило на волну, нет, - на цунами. Перед цунами вода убегает с берега, море словно бы мелеет. Так и сейчас. При едином виде стрелков, шедших в стройных цепях, толпы расступались...

- Берегись! - донеслось справа.

Послышался шум мотора, выстрелы.

С того конца Литейного несся на всей скорости бронеавтомобиль. Он палил в воздух (точнее, Столыпин надеялся, что в воздух...). От него люди бежали еще быстрее, чем от правительственных сил.

- Не попадаться ему на пути! Приготовиться к бою! Гранаты! Гранаты готовь! - заорали унтеры.

Они, наученные горьким опытом последних дней, определили бронеавтомобиль как попавший в лапы революционеров. Надо думать! Одинокий "Руссо-Балт", палящий во все стороны!

- По колесам! На полторы сотни саженей подпускай! На полторы сотни! - на большем расстоянии броню его просто было не пробить винтовочными патронами. - На полторы сотни!

Но с такого расстояния и пулеметы "Руссо-Балта" были смертельно опасны для стрелков.

- Рассредоточиться!

Офицеры увлекли Столыпина к колонне с афишами, за которой можно было скрыться от неприятельского огня.

- Двоечкой! Двоечкой! Двоечку наводи-и-и!

Первые залпы грянули по бронеавтомобилю, но пули отскакивали от брони.

- Рано! Эх, черт! - в сердцах воскликнул Глобачев. Он высунулся из-за колонны и наблюдал за ходом боя.

- А где же его пулеметы? - удивленно заметил Балк. - "Максимы", "максимы" уже должны стрелять! И где, проклятье, пулеметные команды!

Словно бы расслышав его слова, пулеметные команды дали первую очередь по броне.

Внезапно "Руссо-Балт" резко развернулся, отчего возник такой шум, что даже Столыпину уши заложило. Махина замерла.

- Прекратить огонь! - команда разнеслась уже после того, как стрелки прекратили стрелять.

Шум боя был такой, что даже из окон зеваки исчезли. Боялись!

"Руссо-Балт" встал правым боком к построению отряда, словно бы заглох. Пулеметы, прежде не прекращавшие стрельбы, молчали.

Внезапно над бронеавтомобилем показался флаг. Все - от юнкеров до Столыпина - боялись, что флаг будет красным. Значит, и "броневая рота" перешла, предала.

- Так...так...Наши! - выдохнул Балк.

И точно. Это было трехцветный флаг. Где только раздобыли!

- Оставить! Наши! Наши! - разнеслось над стрелковыми цепями.

Из-за бронеавтомобиля вышло двое человек, в кожанках, один изо всех сил сжимал древко флага, другой встретил цепи воинским приветствием.

Он быстрыми, уверенными шагами приблизился к первым рядам.

- Здорово, орлы! - довольно гаркнул он.

Видно, кто-то из унтеров разглядел погоны, и вытянулся во весь рост.

- Здравия желаю, Ваше Превосходительство! - цепи поддержали, рявкнув "Ваше - ство!".

Столыпин заспешил навстречу генерал-майору в кожанке. По его мнению, это мог быть только один человек. Но как? Он же на фронте! А ведь места в газетах с сообщениями о подвигах его бронеавтомобилей он особо любил перечитывать...

Точно! Он! Как-то на одном из приемов встречал. Точно, он!

- Александр Николаевич, за обстрел просим прощения, за радость от встречи - благодарю! - снял перчатки и довольно протянул руку для рукопожатия.

- Вот, прибыл в Ваше полное распоряжение, - от улыбки его усы топорщились, а густые брови сдвигались. Создавалось очень забавное впечатление добренького человека, если не знать, что именно он придумал конструкцию лучших бронеавтомобилей Русской-императорской армии. - Почту за честь влиться в ряды, так сказать.

- Или протаранить их, - довольно заметил Хабалов. Он тоже подал руку. - Александр Николаевич, как? Вы же в Гельсингфорсе должны быть!

- Долгая история, - и он подался вперед, демонстрируя Георгия. - Все сводится к этому. Награждение, одна идея для Путиловского завода...Задержка в дороге...И вот!

- А стреляли зачем? - заинтересовался Глобачев.

- Сперва пробовали ехать так просто. Но затем улицы заполонили толпы. Кое-кто даже пытался взять наш "Руссо-Балт", из запасников, видимо. Не знал, на что способна даже одна наша машина, - ухмыльнулся Добржанский, вновь надевая перчатки. - Иначе за тридевять земель обошел! С огоньком поехали гораздо быстрее. Иногда останавливались, чтобы набрать снега для охлаждения пулеметов. Вот на одной из остановок и узнали, что да как. Сразу же - сюда. Только...

- Что такое? - Столыпин уловил в голосе Добржанского волнение.

- Патронов маловато. На полчаса горячего боя, едва ли больше, - вздохнул Добржанский. - Мы и так при продвижении патроны берегли, но... - он разве руками.

- Что ж. В конце концов, у нас есть один эрзац, - Столыпин махнул на "Уайт". - Вот, соорудили.

- Эрзац, говорите? Дайте-ка взглянуть! - Добржанский словно бы позабыл обо всем на свете.

Он в несколько шагов преодолел пути к "Уайту". Обошел его вокруг. Забрался в кабину, перекинулся парой слов с пулеметной командой.

- Да, штука прелюбопытнейшая. Маневренная. Конечно, по нашим дорогам лучше бы на коляску такой пулемет водрузить...Да только зачем? В условиях окопной войны даже наши малыши, - он кивнул в сторону "Руссо-Балта", - оказались не у дел. Стоим, скучаем в Финляндии. Одна радость, сейчас пригодились!

- То ли еще будет! - довольно улыбнулся Столыпин. Цепи застыли. Наступало время разделиться. - Сейчас мы поробуем ввести Вас в курс дел, Александр Николаевич.

- Вечереет, - между делом заметил Глобачев. - В темноте сложнее будет...

Генерал-майор быстро сообразил, что от него требуется, и предложил разделить "броневые" силы. "Уайт" решено было направить по Фурштатской, а "Руссо-Балт" выдвинуть на Захарьевскую, где места для маневра было куда больше.

Отряд разделился на четыре колонны, и бодро двинулся вперед.

Вид броневика, наверное. Многим охладил пыл: улица долгое время пустовала после того, как арьергард отряда скрылся. Но прошло время, и вновь толпы народа взялись за магазины.

- Революция продолжается! - выкрикнул какой-то запасник, громя мясную лавку.