Нам нужна великая Россия (СИ)

- В штыки пойдем, - наконец, со всею возможной решимостью, произнес он. - Может, снова под барабаны?

- Да кто этак ходит? Уже не двенадцатый год, и это не Бородино! - повысил голос Балк. - Если сработало у Канавки, не значит, что они отхлынут сейчас. Спиной они упираются в Таврический, сил уйма, патронов...Не знаю. Может быть, даже строевые солдаты и офицеры к ним перекинулись.

- Точно перекинулись, - кивнул полковник. - Уж слишком стойко держатся, ироды. Так могут только обстрелянные держаться. Остальные улепетывают, только калоши видно.

- А еще рабочие собираются, - заметил Глобачев. - Массы их держатся с той стороны дворца, как мне сообщили. Они в любой момент могут заменить отступающие силы противника. Хотя, я уверен, вскоре они покажутся на виду. И кстати, там же могут оказаться захваченные орудия и пулеметы. А сколько у нас пулеметов?

- На две полных пулеметных команды, - вмиг ответил Хабалов.

- Значит, всего лишь полтора десятка пулеметов, - потемнел Кутепов. - Плюс один броневик, один... - Кутепов подбирал слова.

- Один "Уайт", - Добржанский правильно понял замешательство полковника. - И одна пушка.

- Негусто, - подытожил Столыпин. - Мы смогли найти слабые места в их порядках?

Он окинул взглядом собравшихся командиров.

- Особо густо протянулись баррикады через Шпалерную, напротив казарм, и на юг, в сторону Кирочной. Но вот в саду оборона не такая сильная, как можно понять из наблюдения, - доклад на себя взял Кутепов. - Пойдем через пруд. Он, на наше счастье, замерз. Но. Место узкое, ударный отряд легко в клещи возьмут, а затем сомнут численностью. Надо живую силу пр...- Кутепов быстро поправился, - восставших отвлечь.

- Какие предложения? - совет давно уже шел против обычного: о том, кто младший по званию, а кто старший, позабыли. Было не до того.

- Воспользуемся идеей Брусилова. Нанесем несколько основных ударов по всей линии фронта. Например, три или четыре удара. Силы наши, конечно, неравные, но сделаем поправку на выучку и слаженность...Ударим через Шпалерную, Сергиевскую и Кирочную, одновременно. Но нужно что-то вроде артиллерийской подготовки... Уже не знаю, как мы этого добьемся...

- Барабаны? - спросил Глобачев.

- Там не просто могут - должны быть люди, спасшиеся с Канавки. Идея с барабанами может не сработать, - пожал плечами Столыпин.

Снова воцарилось молчание.

- Брандеры! - хлопнул себя по лбу Добржанский.

Ответом были удивленным взгляды.

- Мы пустим сухопутные брандеры, - пояснил (ну...так ему показалось) генерал-майор. - Раздобудем автомобили, лучше всего, грузовые, те же "Уайты". Напичкаем их взрывчаткой, всем, что только может гореть. Заведем их. Пусть водители разгонятся, а потом выпрыгнут из машины. Автомобиль еще некоторое время будет двигаться, повинуясь инерционной силой, проедут некоторое расстояние. Надо, чтобы взрывы раздались, когда машины уже приблизятся к вражеским порядкам.

Некоторое время прошло в обдумывании. Молчание прервал Глобачев:

- Никогда не думал, что скажу об истинно эсеровской идее: а мне это нравится!

Вслед за ним с идеей согласились и другие.

- Надо сделать все это быстро! Рассылаем бойцов искать требуемые материалы, - скомандовал Столыпин.

- И я пошлю своих людей, они кое-где поищут, - многозначительно произнес Глобачев. - Разрешите?

- Конечно! Не медлите! - горячо закивал Столыпин. - А то, что нам отключили электричество, оставив Таврическому, будет только на пользу!

Из-за низких стальных туч потемнело раньше обычного. Снег усилился, отчего картина становилась ирреальной. Целые кварталы были лишены малейшего света лампы, зато Таврический был освещен вовсю. Кто додумался до этакой замечательной (для правительственных войск) идеи, трудно было сказать. Строевые солдаты, переметнувшиеся на сторону восставших, поминутно на это жаловались.

- На ладони! Мы тут как на ладони!

- Вырви глаз! Этак не увидим, как нас обойдут!

- Вот тут и сцапают! Вот те крест, сцапают! - а это уже рабочие подхватили.

Словом, спокойствия людям эта своеобразная не прибавляла.

- Чей-то затихли! Могет, разбежались? - с надеждой в голосе произнес запасник. - А?

- Могет, и так, - отмахнулся рабочий, тот самый, что бубнил "сцапают".

- Вот и я думаю: могет, - не без мечтательности произнес запасник.

Издалека раздался гул моторов.

- Чей-то? - напрягся запасник. - Чей-то? Темно, тьфу! Не видеть ни черта!

Звуки моторов усилились. Из сумрака улицы показались несколько грузовых автомобилей. Они неслись на полной скорости к баррикадам.

- Чей-то!

- Огонь! Да стреляйте же по ним! - взвизгнул кто-то справа.

- Пли! - а вот этот человек был куда увереннее в своих силах. Только это ему не помогло, никак не помогло.

Грузовик врезался в баррикады, разнеся в щепки стулья и столы, из которых она была сложена на этом участке. Еще некоторое время машина двигалась, подгоняемая силой инерции, а потом резко ударилась в дерево. Колеса крутились-крутились, запахло гарью...

"Уверенный" так и не успел ничего понять: взрыв поглотил его в первые же мгновенья. Как и многих других бойцов, занимавших позиции по соседству. Еще в двух, нет, в трех местах вспыхнули яркие огни. Должно было оказаться еще больше вспышек, но не все заряды сработали. Да и результата правительственные войска ожидали иного, куда более мощного. Но не останавливать же атаку из-за этого!

- Ура! Ура! Ура! В атаку! - грянуло со стороны Потемкинской.

- Ура! - раздалось с Кирочной и Шпалерной.

Напуганные взрывами, революционеры во многих местах покинули баррикады, лихорадочно отстреливаясь.

Но многие запасники и нижние чины, успевшие повоевать, рабочие, студенты, оставались на позициях. Они крутили головы во все стороны, не понимая, откуда "кровавый царизм" нанесет удар.

А правительственные войска пошли по всему фронту - пускай узкому донельзя.

Грянул выстрел "двоечки", попавший точно в центр одного из скоплений отступавших. Это посеяло еще большую панику и заставило дрогнуть тех, кто оставался на баррикадах. Потом зарычали пулеметы, принуждая восставших залечь. Тут-то в атаку пошла пехота.

Цепи наступали быстро, прикрывая свое движение винтовочным огнем. Где-то у Кирочной работали "Льюисы", поддержанные со стороны Потемкинской "Гочкисом". Была бы здесь плотность огня, как на фронте! Но патронов отчаянно не хватало, а потому пулеметные очереди были редкими и неуверенными. Надо в темноте патроны беречь!

Огни Таврического сыграли с восставшими злую шутку: лишенная электричества Потемкинская просматривалась донельзя плохо, зато на баррикадах легко различались бойцы революции.

Тявкнув берданками и трехлинейками, восставшие отхлынули. Они отстреливались из-за деревьев...

Бам!

Цепь легла: из-за дерева бросили гранату, и она взорвалась, убив нескольких юнкеров.

- Вперед! - тут же среагировал унтер. - Вперед!!!

Цепь снова пошла в атаку, но замешательство ей дорого стоило: восставшие успели отбежать от баррикад, и теперь рьяно отстреливались.

Грянул винтовочный залп. Ему вторил еще один, уже со стороны восставших. Тут же залпы превратились в отдельные выстрелы.

- В штыки! В штыки, братцы! - это был уже другой унтер. Тот, прошлый, лежал, скошенный выстрелом берданки. Под Нарочью уцелел, а здесь, дома, пуля нашла...

В штыки не получилось: восставшие снова дрогнули, отступая. Они хотели закрепиться у пруда. Сейчас замерзший, он был укреплен с той стороны мешками, всяким хламом и поваленными деревьями (эти срезать успели, несмотря на протесты кадетов, - быстро прерванные видом винтовок).

Революционеры пятились, пятились, - а затем побежали. По ним снова открыли огонь, но редкий, одиночный.

- Патроны, - только и произнес Столыпин, все это время наблюдавший за ходом битвы с Потемкинской улицы.