Игрушка (СИ)

"Ну, вы молодец, Евстратий Никифорович! Я вами восхищён!"

Чарнота устало улыбнулся и отдал поводья коней Александру.146 Подойдя к телеге, он сложил на неё оружие. Александр, не садясь в телегу, взял вожжи и конь, не дожидаясь понукания, сам пошёл.

"А я ведь военный, - заговорил вдруг Александ, - но только штабист. С германцами в штабе Брусилова воевал. А потом вот эта революция - мать её. С Корниловым на Петроград шёл, но неудачно. Вот и подался в Финляндию. У меня тут родители моей жены жили. Мы вместе с ней в двадцатом и уехали к ним. А места эти знаю потому, что, уже у моих, - он сделал ударение на последнем слове, - родителей, дом был. Они летом сюда приезжали и меня с сестрой привозили. Я с отцом здесь всё исходил. Он у меня заядлый охотник был".

Чарнота молчал. Александр так и шёл рядом с телегой, держа вожжи в руках. Вдруг он остановил коня, бросил вожжи и пошёл вперёд один. Вернувшись, они продолжили движение, но скоро Александр дёрнул левой вожжёй, конь свернул прямо в придорожный кустарник и встал. Александр вскочил на середину телеги и стоя вожжами подстегнул коня. Скоро стало ясно, что они поехали по заросшей и ели угадывающейся в зелёных зарослях дороге.

"Мы что, назад возвращаемся?" - спросил Чарнота.

"Нет, конечно, мы просто заедем в одно место и оставим там коней. Ехать дальше с такими уликами очень опасно. Вдруг ещё на кого-нибудь напоремся", - ответил Александр.

Вскоре они выехали на поляну на которой стоял небольшой, но явно барский, дом с придворными постройками вокруг.

"Вот тут я и жил с родителями каждое лето лет десять подряд. Это 147 моя вторая родина, первая - Санкт-Петербург", - оглядываясь вокруг, сказал Александр.

Они подъехали к большому строению, по внешнему виду Чарнота определил его как мастерская. И, действительно, когда-то это была столярная мастерская, построенная добротно - из толстых брёвен карельской сосны, затем его приспособили под сарай. Крыша сарая, крытая дранкой, была ещё полностью в сохранности.

"Сенной сарай с окнами", - усмехнулся Чарнота.

"Вот тут я оставлю и коней, и всё остальное, а на обратном пути заберу, а может быть и как-нибудь по другому сделаю. Я ещё не решил. Сена тут коням хватит. У меня ещё с прошлого года запас остался. Я тут для своих коней сено заготавливал, так всё и не вывез. Вот только воды нужно натаскать в два корыта. Они у меня там стоят, а где колодец я вам покажу. Поможете? А я коней расседлаю".

"Конечно, - с охотой согласился Чарнота. - Давайте вёдра и покажите колодец".

Через полчаса работа была завершена. Когда сели в телегу, Александр спросил:

"Вы ведь не будете себе брать ничего из этого?"

Чарнота рассмеялся: "Да уж куда мне - в саквояж не поместятся".

Часа через полтора они въехали в населённый пункт.

"Парголово, - сказал Александр, - Это мы уже, можно сказать, в Петрограде, то есть, тьфу ты чёрт - в Ленинграде, конечно".

Они подъехали к небольшому дому из которого сразу вышла красивая 148женщина лет сорока.

"Это моя сестра, - сказал Александр, - её Даша зовут".

"Даша, иди сюда. Я тебя с хорошим человеком познакомлю", - крикнул он женщине. Та подошла.

"Вот, прошу любить и жаловать - Евстратий Никифорович - человек весьма достойный, отважный. С таким можно куда угодно, - не подведёт", - рассыпался в похвалах Александр, чем вызвал явное удивление женщины. Она подошла к Чарноте и протянула маленькую белую ручку изнеженной женщины.

"Ну, уж вы меня совсем расхвалили. Мне, право, не удобно", - слезая с телеги и пожимая протянутую женщиной руку, сказал Чарнота.

"В дом, пожалуйста, заходите, - сказала, продолжая улыбаться, Даша, - устали с дороги и проголодались наверное. Пожалуйста!" - и она поспешила первой к дому и гостеприимно распахнула дверь перед идущим сзади Григорием Лукьяновичем.

Дом, в который вошёл Чарнота, внешне почти ничем не отличался от множества домов обывателей, селившихся вокруг столицы и занимавшихся кто чем: огородничеством, птицеводством, животноводством, ремесленничеством. Своей продукцией они обеспечивали прежде всего себя, а излишки продавали в городе. Необъятный столичный рынок поглощал всё. Дом Даши внутри представлял из себя господские покои времён Екатерины Великой, оборудованные техническими достижениями современности. В нём были и электричество, и водопровод и тёплый туалет 149с ванной. Муж Даши, потомственный инженер, принял этот дом от отца, также инженера, но только сын стал специалистом по гидравлике, а отец был инженер-путеец. Инженерная мысль отца не ограничивалась железнодорожным транспортом. Это он соорудил в доме водопровод, установив огромный стоведёрный бак на чердаке дома, ещё в момент его постройки. И стоял этот бак на специальных балках, а балки упирались в специальный фундамент. Воду в бак закачивали из колодца по трубам сначала ручным насосом, а уж сын установил параллельно с ним - электрический. Печное отопление дома дополнялось водяным с расположенными по всему дому радиаторами. А вот водяное отопление было делом рук исключительно сына.

Даша усадила Чарноту в кресло у камина, а сама пошла собирать обед. В комнату вошёл Александр. Он уже успел распрячь коня, вывести его на пожню и стреножить.

"Отобедаете, Евстратий Никифорович и прилягте отдохнуть", - сказал он Чарноте, усевшись напротив него на стул.

"Спасибо, Александр, там видно будет".

"У вас замечательные плащ и сапоги, но в городе в такой, явно иностранного происхождения, одежде появляться не следует. Продайте их мне. Я хорошие деньги дам. Вам ведь нужны совзнаки?" - спросил Александр.

"Совзнаки, говорите, - удивился Чарнота, - а что это?"

"Это новые советские деньги. Власти наложили жёсткий запрет на 150любые, кроме совзнаков, платёжные средства. Но открыли торгсины, где можно обменять золото на советские бумажки", - пояснил Александр.

"А американские доллары там тоже можно поменять?" - спросил Григорий Лукъянович.

"Нет уж, с этим вам туда лучше не соваться - заберут как шпиона", - ответил Александр.

"Ну, если так, то - делать нечего, забирайте и плащ, и сапоги".

Александр повеселел: "Ну вот и ладушки, вот и договорились!"

--------------------------------

Обедали в столовой. Это была небольшая комната, куда вместился обеденный стол и шесть резных, обитых тёмным шёлком, стульев из дуба, таких, которые легко можно было назвать "стульями из дворца". Стены столовой украшали три натюрморта написанные маслом; насколько Чарнота понимал в живописи - работы искусных мастеров. Столовая соединялась с кухней через дверной проём. Самой двери не было, а висела тяжёлая, гобеленового типа тёмно-вишнёвая занавеска. Даше помогала собирать на стол, девочка-крестьянка лет пятнадцати, худенькая с белым в веснушках лицом. Как потом узнал Чарнота, девочку Даша взяла в домработницы и платила ей хорошую зарплату. Благо, что финансовые возможности семьи позволяли. Муж - инженер строил на реке Волхов гидроэлектростанцию и имел приличное жалование от новой власти.

151 Стол уже был заставлен закусками: бутербродами с красной икрой, салатом "оливье", который сразу напомнил Григорию Лукьяновичу о Париже; салатом из помидоров и огурцов; в красивых вазочках лежали малосольные огурчики и солёные грибы с луком, заправленные сметаной.

Александр, спросив у него разрешения, налил Чарноте из графина водки в хрустальную рюмку; себе он налил из того же графина и в такую же рюмку. Даша согласилась выпить немного кагора, бутылка которого стояла тут же - на столе.

Выпили за знакомство. Водка Чарноте понравилась. Она была крепкая, но горла не обжигала и имела особый приятный привкус явно растительного происхождения.

"Ну, как водочка?" - спросил Александр после того, как все обильно закусили первую, разлили и выпили по второй и также обильно закусили и её.