Шум бури (СИ)

- О боже, не допусти этого, - в один голос промолвили старики и притихли на какое-то время. Священник пригладил свои усы, и, как толковый человек, заикаясь, повёл речь:

- Как захочет бог, так дело и повернётся. Бог с давних пор на стороне русского царя... То, что победит русский царь, об этом даже разговора нет. Много будут воевать, мало будут воевать, много прольётся крови, или мало, всё равно русский царь победит.

- Это ты как сказал? - спросил кто-то из стариков. Другой старик прибавил к этому:

- Какая ещё кровь?

Священник на какое-то время впал в молчание, затем строго сказал:

- Цари, как вы говорите, так не бьются, нет, они не вступают в поединок подобно борцам.

Быдзеу явился на ныхас и поздоровался со всеми. Те тоже поприветствовали его и продолжили слушать священника:

- Они дают своим людям оружие, и те начинают воевать. Где это видано, чтобы царь боролся!

Быдзеу, повернув голову в сторону священника, внимательно его слушал, затем спросил:

- Значит оружие людям... мы тоже... на войну?

- Да, да, в воскресенье для вас вознесём молитву богу и до свидания. Не уступите нашу землю Германии, бейтесь за нашего царя.

Быдзеу понял в чём дело и задумался. Старики зажгли свои трубки и стали усердно курить... Каждый думал о словах священника. Перед глазами каждого привиделись капли крови, и все поняли, что на войне проливается кровь. Беппа спросил священника с жаром:

- На войне разрешено убивать, или люди только избивают друг друга?

- Убивают по воле бога. Там всё случается по воле бога. Война - это война и там убивают, а как же иначе. Кто на войне умрёт за царя, тому открыты двери рая, по воле бога.

Люди умолкли, никто даже слова не проронил, но каждый погрузился в свои думы. Быдзеу совсем притих на краю, и в голове у него дивные картины сменяли друг друга, хотелось побольше выведать у священника, прикинувшись ничего не понимающим.

Ветер поднимал на улице пыль и приносил к сидящим на ныхасе. Напустив на них пыли, он затем оставлял их в покое.

Говорить никому не хотелось, но каждый о чём-то думал. Священник посидел ещё какое-то время, потом встал и, пожелав всем доброй ночи, отправился по улице наверх.

Люди поднялись с мест, когда уходил священник, затем сели обратно.

- Неужели, - сказал Быдзеу, - священник прав. Как может быть царь таким бездумным, чтобы призывать своих людей на гибель. Нет, этому я не поверю, пока сам не увижу.

- Там выяснятся все дела, - добавил к его словам другой...

- Ладно, спокойной вам ночи, - сказал кто-то из стариков и направился домой. За ним и другие по одному, по двое стали расходиться по домам. Каждый торопился к семье, чтобы сообщить новые вести. Новыми были для людей слова священника, и все были ими удивлены. Слова эти вселяли страх в сердца людей, и радость дня у многих начала сменяться злостью.

Быдзеу, задумавшись, шёл домой. Даже если он хотел что-то узнать, то всё равно в этот час он не был в состоянии это сделать. Быдзеу научился выдумывать всякие чудеса, и его голова становилась тяжёлой от горьких дум. Объятый грустью, он перешагнул через порог и присел возле очага.

Ветер усиливался, и дым не уходил через дымоход наверх. В заполненном дыму доме ветер кое-где пробегал через щели стен. Быдзеу, положив локти на колени, подпёр руками голову и сидел, погрузившись в думы. Жена в другом углу усердно занималась шитьём чувяков. Прошло какое-то время, и она обратилась к мужу:

- Что ты опустил голову, посмотри-ка какие я тебе сшила чувяки для поездки. Таких чувяк и у царя не будет.

Она положила их рядом с ним на стул и опустила руку на плечо Быдзеу.

Тот нехотя поднял голову и посмотрел на чувяки.

- Мой очаг погас, ты почему такой грустный, услышал что-нибудь? Может быть царь уже не зовёт тебя?

- Не знаю, что и сказать. На ныхасе услышал, что цари не будут бороться друг с другом, а их люди станут уничтожать друг друга. Вот такая весть.

- Это как? Не стыдно обманывать. Позвал людей смотреть, а вместо этого бросить их в такое дело! Может так не будет.

Глава девятнадцатая

Война... война... война! Необычайная война!.. Война с Германией!.. Что будет?.. Как будет?.. Война... Война!..

Женщины села через плетень говорили друг другу: "Война... война?.." Провода разносили весть с одного края земли на другой: "Война... война..." Ветер подхватывал весть и в лесу шептал впопыхах в ухо каждого дерева: "Война..."

Мычала скотина, зашевелились звери, птицы и воды. В каждом шуме природы слышалось, наводящее страх, тайное слово: "Война..." Знахари, попы и муллы сообщали людям о дивных делах. Слышались, подобно раскатам грома, везде слова: "Война... война... война..."

Призывная бумага, вопя, донесла утром рано весть и до кутана балкарцев.

Царай, Будзи, Касбол и Ислам сидели на чурке возле кутана и вели разговор.

- Попробуем, будь что будет. Сколько жить такой жизнью. Надо сделать конец трате наших сил, - сказал Царай.

- Правильно говоришь. Но если обманут, тогда что? Может они нас заманивают в мышеловку, - произнёс Будзи, взглянув на Царая.

- Будзи, ты прав. Беречься необходимо, поэтому надо действовать осторожно. В бумаге ясно написано, что все, кто добровольно пойдут в армию, будут прощены от прошлых дел.

- Я верю, потому, что ещё в Сибири слышал о войне. Там было много умных людей, и они каждую ночь говорили о таких делах.

Ислам погладил усы, затем лениво произнёс:

- Чем жить такой жизнью, я готов отправиться даже в тюрьму, но только чтобы меня не убили. Что наша жизнь, скажите мне, до каких пор будем жить так?

Он махнул рукой, и опустил глаза вниз.

- Ладно, не так, - сказал Будзи, и все на него посмотрели. - Пойдём вдвоём, а там дело себя покажет. Я готов идти. Кто ещё идёт со мной?

- Я пойду, - лениво отозвался Ислам.

- Хорошо, тогда вечером я и ты отправимся в село, а там уже будет видно.

Царай, опустив глаза на землю, задумался. Замысел ему понравился, и он погладил плечо Будзи своей ладонью.

- Иди, иди! Узнай, что к чему. Если вознамерятся что-то сделать с тобой, тогда горе их дому.

Будзи умело свернул призывную бумагу и засунул её поглубже себе в карман. Про себя сказал: "Когда приду, то положу эту бумагу перед ними, и что они мне тогда скажут? Отказать не в их силах; на бумаге стоит подпись царя".

Все четверо поднялись и зашли в шалаш. До вечера они были заняты приготовлениями. Царай и Касбол у дверей шалаша разделывали тушу барана. Будзи с Исламом готовили к дороге коней. Мишура тоже была вовлечена в суету, готовя пищу.

Когда солнце склонилось к закату, позвали стариков и сели ужинать. Тедо поднял рог и начал усердно возносить молитвы богу, а младшие кричали "оммен".

- О бог богов, если где-нибудь у путников была удачная дорога, то пусть по твоей воле эти два парня станут их товарищами!

- Оммен, - в один голос сказали младшие.

- Бисмелахи, - послышалось слово балкарцев.

- Бедным людям они не причиняли зла. Живут, как им указывает время, которое их настигло. Если в этой жизни эти двое в чём-то ошиблись, прости их, любящий путников Уастыржи!

- Оммен... Бисмелахи!

-Чем много молитв, лучше много благ, и ты, Уастыржи, надели наших двух путников долей из этих земных благ!

Он поднёс рог ко рту, желая выпить, но потом добавил ещё к своим словам:

- Ну, мои солнышки, удачной вам дороги! Если кто-то вернулся домой счастливым, то пусть и вы по воле Тыбаууацилла станете их друзьями!

- Оммен, оммен! Бисмелахи!

Тедо выпил и передал пустой рог обслуживающему младшему. Тряхнул головой, затем принялся за еду.

- Ну, Тедо, пусть исполнятся твои молитвы, что ещё я могу к ним добавить... прямой дороги нашим путникам, - произнёс Кавдин и тоже выпил.

Пока возносили молитвы, тем временем солнце своими ладонями опёрлось на вершины гор, и путникам настало время трогаться в путь. Юноша-балкарец подготовил коней и привязал их в кутане к коновязи. Все встали и выпили на прощание за удачную дорогу.