Большой треугольник! или За поребриком реальности! Книга первая

Как и у нас, в компании Макарова, казалось, также происходила реконструкция — в его бригаде и группировке — слова, произношения которых он сейчас избегал. Их структура, с его слов, отошла от Рыбки под Фашиста, которому теперь, как он говорил, принадлежит наша фирма. Дань, возросшую к этому времени от 10 до 15 и от 15 до 20 тысяч, за которой вместе с Совенко и Макаровым начал приезжать Стариков, Макаров стал именовать помощью за его помощь, связанную с нашей безопасностью. Он говорил:

— Если бы не я, вашу фирму давно бы разорвали! Вы даже не представляете, сколько я для вас делаю!

А себя стал называть бизнесменом, добавляя:

— У каждого свой бизнес, — и при этом громко всасывал воздух между зубами через край верхней губы и, морща нос, «цыкал».

В начале 1998 года к себе в ООО «Топ-Сервис» Фиалковский взял на работу начальником службы безопасности бывшего сотрудника КГБ И.Б. Долгополова.

Я рассказал Долгополову, что это за люди, и он сказал, что от них надо избавляться аккуратно. И со временем подтвердил их отношение к преступному авторитету Фашисту.

Долгополов предложил поставить в здание проходную систему контроля доступа и разместил на вахте своих охранников.

Но это мало чем помогло. Макаров, Совенко и Стариков стали заходить с тыльного входа в здание. Или подкарауливать меня на выходе. Или даже сопровождать домой, следуя за моим автомобилем. И, мигая фарами, приказывали мне остановиться. Макаров стал предъявлять мне претензии, что он знает, что мы на фирму наняли мýсора, чтобы от него избавиться. Но это вряд ли у нас получится. Что быстрее он избавится от этого мýсора и найдёт на каждого своих мусорóв, которых мы будем брать на работу. Чтобы не провоцировать Макарова, я объяснил ему, что Долгополов занимается охраной помещений и имущества. И для этой цели поставлена система контроля доступа. И по его настоянию попросил им сделать карточки для входа.

Я рассказал Долгополову о состоявшемся разговоре с Макаровым. Максимум, что тот мог мне посоветовать, — это быть с Макаровым предельно осторожным.

Я пытался переговорить с Макаровым, объясняя, что у нас проблемы с доставкой наличных, так как торговые операции идут по безналу.

Он предложил купить ему пару ресторанов или станцию техобслуживания — и мы тогда расстанемся с ним, как он говорил, «в хороших». С момента появления Долгополова Макаров, казалось, изменил тактику. Мне он сказал, что уезжает в Чехию, а за данью будет приезжать Стариков. Совенко незадолго до этого насмерть разбился на мотоцикле.

Стариков вёл себя культурно. Всегда ходил в галстуке. И мы сделали вывод, что Макаров опасается обращения на него в милицию. Тогда Стариков говорил бы, что его прислал Макаров. А Макаров утверждал бы, что это возвращение долга, и такое прочее.

Но как только выплаты, которые проходили 1 и 15 числа, задерживались, Макаров звонил — и у офиса появлялись разные люди, которые просто находились в машинах или сопровождали мой автомобиль домой.

Я по совету Долгополова не шёл с рэкетирами на конфликтную ситуацию, рассчитывая, что смогу избавиться от них мирным путём.

В начале 1998 года один из поставщиков сахара предложил нам приобрести долю в американской станции техобслуживания «Юнайтед Моторс». Само по себе как коммерческое предложение это не имело никакой ценности. Станции фактически не существовало. Точнее, она была построена на складах госпредприятия «Киевреконструкция» за кредит в банке 2 миллиона долларов. Но госпредприятие примерно такую же сумму хотело за свои склады. И только после этого станция могла перейти в собственность и быть оформлена как станция. На тот момент времени по документам станция техобслуживания была арендуемыми «Юнайтед Моторс» складами.

Однако возникла идея откупиться этой станцией от рэкетиров. Продавец сахара за свою долю в уставном фонде предприятия «Юнайтед Моторс» хотел 100 тысяч долларов — ровно столько, сколько он взял предоплату за сахар и не поставил. Второй учредитель «Юнайтед Моторс» — Парашина — за свою долю 50% хотела 1 миллион долларов. И могла блокировать назначение директора. Её условием было, чтобы доля второго акционера была переоформлена на «Топ-Сервис», в чём она видела для себя возможность найти покупателя на свою часть, используя имя известной компании, — только в этом случае она согласится на назначение нового директора, которым в случае передачи станции в качестве откупа рэкетирам по согласованию с Макаровым должен будет быть назначен Стариков. Парашина продаёт свою долю — и акции переоформляются с АОЗТ «Топ Сервис» на него или на человека, которого он укажет. В конце концов сделка состоялась. Но через некоторое время Макаров стал звонить и говорить, что со станцией я его обманул: она не приносит деньги, а только забирает. И снова настаивал на уплате прежней суммы.

Избравшись народным депутатом, Фиалковский через некоторое время стал игнорировать Старикова.

Демьяненко и Драгунов здоровались и выходили из комнаты для переговоров под предлогом перекура. Рэкетиры становились моей проблемой, и я окончательно решил от них избавиться.

Лясковская сидела с закрытыми глазами и, казалось, посапывала. Или это от возбуждённого воображения так участилось её дыхание.

Я несколько раз слышал от Фиалковского, продолжал я давать показания, что ООО «Топ-Сервис» собирается перерегистрироваться из Жовтневого в другой район Киева. Мне не были известны причины такой перерегистрации. Об этом были разговоры. В то же время я понимал, что если Макаров или Стариков о правдивости моих слов и связанных с этим проблем будут выяснять у Фиалковского, Драгунова или того же Демьяненко, то информация найдёт подтверждение. Мы не говорили рэкетирам, что компания разделилась на несколько предприятий, чтобы избежать увеличения дани за каждое предприятие в отдельности.

И, вооружившись такой идеей, при посещении меня Стариковым я стал говорить ему, что счета у предприятия закрыты, а это связано с тем, что глава администрации поставил вопрос о переводе нашей фирмы в другой район, что это будет тянуться продолжительное время и нет возможности снимать со счетов наличные деньги. Я нахожу столько, сколько могу, сколько мне удаётся одолжить. И каждый месяц я стал уменьшать сумму дани. Несколько раз звонил Макаров. Я ему говорил то же самое, что и Старикову: что даю столько, сколько могу. Это было начало 1999 года, и за 5–6 месяцев я уменьшил сумму дани вполовину.

С начала весны 1999 года вместе со Стариковым стал приезжать Маркун. Стариков говорил, что тот работает на станции. Но для меня Макаров, Стариков и Маркун были одной компанией рэкетиров, поскольку все их разговоры сводились к деньгам, которые от меня ждёт Макаров.

В конце лета — в августе 1999 года — приехал Маркун. Сказал, что он вместо Старикова за деньгами. Я Маркуну сказал, что денег нет, что в начале месяца (дань мы платим 1 и 15 числа) я дал столько, сколько мог найти.

Он озвучил предложение, чтобы я одолжил или взял деньги у Фиалковского. Он знает, что я раньше так делал. Чтобы закончить разговор, я сказал, что точно знаю: у Фиалковского денег нет — он всё вложил в мясо, которое у него арестовали (что, по сути, соответствовало действительности). Маркун стал проявлять интерес: кто и что арестовал? Предлагал помощь для улаживания вопросов Фиалковского. Я ответил ему, что знал или слышал от Фиалковского. Моя цель заключалась исключительно в том, чтобы показать проблемы в работе предприятия и не платить дань.

После покушения на Пацюка, о чём я узнал от Фиалковского, в здании на Гайдара, 6 — в помещении, где находился офис фирмы «Кремень», — были проведены обыски. Были арестованы директор фирмы «Кремень» и работница таможенного отдела. Воспользовавшись этой ситуацией, я говорил Маркуну и Старикову, что наша компания заблокирована и в здании находятся работники МВД. Давал им 100–200 долларов и старался выпроводить их из офиса.

При следующих приходах Маркун говорил, что через своих «мусорóв» пробил, что покушение на ветврача связано с тем, что тот задержал партию куриных окорочков и что подозреваемый уже арестован. Но я настаивал на своём: что денег нет, а работа блокирована. С этого времени (около 6–7 месяцев) Маркун и Стариков практически не появлялись.