Большой треугольник! или За поребриком реальности! Книга первая

В это время он стал находиться в розыске как подозреваемый в убийстве Князева. В случае задержания он должен был давать телефонный номер генерала Опанасенко, который у него всегда находился при себе. А через год после окончания следствия его задержали и посадили в следственный изолятор.

Адвокат Трофимова сидела за столом, листая журнал.

После этого были оглашены показания Трофимова на предварительном следствии, которые, по своей сути, отличались только тем, что в них было указано, что Трофимов слышал от Маркуна, что тот занимается заказными убийствами для фирмы «Топ-Сервис». И что недавно им было организовано покушение на врача, который остался жив после двух пулевых ранений в голову.

— Вы подтверждаете эти показания, Трофимов? — спросила Лясковская.

— Я подтверждаю только те показания, которые совпадают с моими показаниями в суде. Я уже объяснил, откуда эти показания, — сказал Леонид.

— Маркун, Вы подтверждаете данные в суде показания Трофимова?

— Да, Ваша честь, за исключением того, что я имел отношение к Фашисту. Трофимов меня с кем-то путает. Я работал водителем у Макарова.

Адвокат Марина продолжала листать журнал, не проявляя никакого интереса к свидетельству подзащитного.

Суд приступил к оглашению показаний свидетелей, не явившихся или не вызванных в суд, которые рассказывали о конфликте Князева и Трофимова и, когда следователь спрашивал: «Как найти Трофимова?», ответ был: «Он внизу, под прокуратурой, в машине; он меня привёз; сказал, что Вы хотели меня видеть; ждёт, когда я выйду».

— Цирк продолжается, — негромко позволил себе реплику Маркун. А Лазаренко добавил:

— Театр.

Лясковская посмотрела на Маркуна и сморщила лицо, будто что-то хотела сказать. А потом продолжила оглашать показания свидетелей.

Затем — протокол осмотра места происшествия, когда на следующий день после убийства не были найдены ни гильзы, ни автомат. Гильзы обнаружили через несколько дней. А автомат — спустя несколько недель.

И показания Шандрака, в которых тот утверждал, что стрелял именно Трофимов.

— Есть вопросы к подсудимым? — спросила Лясковская.

Ни у прокурора, ни у адвокатов вопросов не было.

— До понедельника, — сказала судья.

Адвокат Трофимова встала, сложила журнал и повернулась вполоборота к клетке.

— Лёнечка, пока, — помахав рукой, сказала она и вышла из зала.

Перед судебным заседанием Леонид сказал мне, что прослушал процесс и поставит последнюю точку.

На обратном пути он сказал, что не мог бы поступить иначе.

И можно было только предполагать, чтó руководило им на тот момент. Быть может, ответное чувство в бескорыстной мужской любви, написанной в моих глазах на его «пристрелочный выстрел». Или холодный расчёт, требующий оплаты. Или понимание отсутствия в кодексе такой статьи, как «заказное убийство при превышении самообороны», по которой должны были квалифицироваться его действия в обмен на подтверждение показаний и освобождение из зала суда. Или сохранение репутации в преступной среде. Или убеждённость в собственной невиновности и в оправдательном приговоре, или «отрицалово» всего того, что шло против его воли. Или потому, что секретарь Света сидела за столом, и он не мог поступить иначе. Как и можно было только предполагать, кто и из каких мотивов убил Князева.

За исключением показаний Шандрака при признанном стопроцентном алиби Трофимова, по убийству Князева не было ни одного свидетеля события преступления.

А автомат, как и пистолет, с помощью которого было совершено покушение на убийство Пацюка, по версии следствия, был приобретён у не установленного следствием лица.

Только при покушении на Пацюка газовый пистолет, переделанный под мелкокалиберный патрон, с третьего выстрела дал осечку — и пули причинили потерпевшему лёгкие телесные повреждения, не пробив мягкие ткани лица.

Автомат без сбоя выстрелил два магазина. И все сорок пуль были в теле у преступного авторитета (как говорили, почти вора в законе и смотрящего за г. Киевом) Князева.

Суббота и воскресенье прошли в обстановке, типичной для тюремного быта.

«Лясим-Трясим», «жила-была» на стороне босяцкой части камеры.

Тайсон и Аслан сворачивали на столе пакованы для отправки в транзит и по нескольку сигарет, чиркаш и спички, замотанные в полиэтилен, для передачи на карцер.

Я занимался английским. Иногда кто-нибудь с серьёзным лицом подходил, спрашивал, что читаю и нет ли у меня «Архипелага ГУЛаг» или чего-нибудь в этом роде. Разговор не завязывался, и подошедший уходил. Чтобы поддержать беседу, я спросил у пакистанца: действительно ли у них в магазинах продаётся обувь, начинённая героином?

— Да, — сказал он. — И сбыт на экспорт налажен. И производство почти легально.

— А как производят? — спросил я.

— Я точно не знаю, но сложнее, чем ширку.

— А ширку? — спросил я.

И тут камера оживилась.

То ли следя за разговором и услышав интересную тему, то ли среагировав на слово «ширка», представители блатного мира подходили и делились опытом. Серьёзное выражение на их лицах сменялось довольным и весёлым. И в скором времени почти все собрались около моей нары в дружественной интересной беседе.

Тайсон громко выдохнул воздух и поглядел на меня.

— Фух! — как будто замаялся паковать кульки. Мои глаза встретились с глазами Аслана, и на его лице появилась улыбка.

Следующее судебное заседание состоялось без отлагательств. Адвокат Трофимова, Марина, в тот же день, попрощавшись с ним, отказалась его защищать. Предусмотрев это, Леонид нанял нового адвоката.

Были допрошены трое сотрудников милиции, проводившие допросы Трофимова в РОВД и в ИВС. Они отрицали применение к нему пыток. А резаные раны на его голове и наложенные швы, о чём свидетельствовало медзаключение, объясняли тем, что он пытался выпрыгнуть в окно. А все показания давал добровольно. Также они отрицали предложенную ими сделку о его освобождении в обмен на нужные показания, о которой свидетельствовал Трофимов.

Следующим был допрошен начальник ИВС. Он сказал, что помнит Трофимова — с ним в ИВС проводились следственные действия. И всё происходило в рамках закона, без применения психологического и физического воздействия.

В деле находилось постановление о розыске Трофимова, датированное следующим днём после того, как с ним были проведены следственные действия в ИВС, и судья задала вопрос начальнику ИВС:

— Как Трофимов покинул изолятор временного содержания?

— Как, как, — ответил начальник ИВС, — сам ушёл.

— Ясно, — сказала Лясковская.

Последним был допрошен старший следователь по особо важным делам, возглавлявший следственную группу на досудебном следствии до назначения Демидова, — Штабский.

Он дал показания, что возглавлял следственную группу с момента расследования убийства Князева первые полгода.

Штабский подтвердил, что выносил постановление о розыске Трофимова после того, как его не оказалось в ИВС. Он ответил на вопрос судьи, что все подозреваемые по делу давали показания добровольно.

— Ваша честь, — сказал адвокат Лазаренко.

— Я помню, — сказала Лясковская. — Скажите, пожалуйста, — она ещё раз обратилась к Штабскому, — это Ваша подпись на протоколе допроса?

И она показала Штабскому протокол допроса Моисеенко и Середенко в Хмельницком.

— Да, — ответил он. — Это моя подпись.

— А это Ваша подпись? — и Лясковская показала Штабскому протокол допроса Ружина и Лазаренко в тот же день и в то же время в Херсоне.

— Да, — ответил Штабский.

— Вы проводили эти следственные действия?

— Нет, — ответил он.

— А как Вы можете объяснить, откуда Ваши подписи на протоколах?

— Я не знаю. Объяснить не могу, — ответил Штабский.

— Скажите, пожалуйста, — сказала судья, — видели ли Вы схему, на которой, как говорят подсудимые, были фотографии и стрелками расписано, кто совершал и кто кому заказывал преступления. Была ли такая схема?

— Да, — ответил Штабский. — Эта схема поступила нам в прокуратуру из СБУ. За несколько месяцев до убийства Князева.