Большой треугольник! или За поребриком реальности! Книга первая

— А тут Вы пишете, что Макаров мимо Вас выстрелил в офисе из пистолета.

— Да, он пришёл. Сказал, что ему сделали разрешение на оружие. И в помещении, где шёл ремонт, выстрелил в стену. Я выбил молотком пулю и выкинул её.

— Вы проверили разрешение?

— У меня, Ваша честь, сомнений не было.

— У Вас всё? — Лясковская посмотрела на прокурора.

— Вы говорили, что не знаете Макарова.

— Это не соответствует действительности. На первом допросе, отвечая на вопросы следователя, я ответил, что не знаю человека по имени Макар. И в протокол я добавил собственноручно то, что не записал следователь: что если мне покажут его фотографию, я, возможно, смогу его опознать.

— Ну, и Вам показали фотографию?

— Нет, — ответил я Лясковской.

— И в этот же день я рассказал следователю Дручинину о своих отношениях с Макаровым и его людьми, и что дам показания, как только буду знать, что он арестован. Прослушав мой рассказ, Дручинин сказал, что Макаров арестован, и спросил, подтвержу ли я всё на очной ставке. Я ответил утвердительно. Он сказал, что придёт на следующей неделе и возьмёт у меня показания. Это было в присутствии моего адвоката.

— Ну, Вашего адвоката мы допрашивать не будем.

— Можно допросить следователя Дручинина, — сказал Лясковской Владимир Тимофеевич. — Я думаю, он не будет это отрицать.

— Через несколько дней у меня была очная ставка с Вишневским, — продолжил я. — И он мне сказал прямо при Дручинине, что Макаров не арестован и его никто арестовывать не будет. Дручинин тогда так и не пришёл брать у меня показания. Только после того, как ему несколько раз напомнил адвокат.

— Но Вы указали на этом допросе, что не давали показания в отношении Макарова, так как боялись за своего ребёнка. И тут Вы, зная, что он на свободе и арестовывать его не будут, даёте показания.

— Я принял меры. Я понял, что МВД и люди Макарова хотят сделать меня организатором его банды, и передал через адвоката, чтобы приняли меры для безопасности моего ребёнка.

— Да, но Вы написали, что изменили показания, а в суде Вы говорите, что подтверждаете всё. Вот тут написано: «я хочу дать новые показания», — прокомментировал прокурор.

— Это не соответствует действительности. Я не менял показания. Я подтверждаю всё. После того как Дручинин пришёл, я дал объёмные показания об отношениях с Макаровым и его людьми. Показания, которые Дручинин именовал «новыми». Я согласился с Дручининым, подписав протокол, так как понимал, что новые — это ещё одни, которыми я дополнил свои показания, а не другие, изменённые. Я подтверждаю все свои показания. В то же время я использовал своё право предоставлять доказательства в том порядке, в котором я считаю нужным, во избежание противодействия следствия моей защите.

— У Вас были основания не доверять следствию?

— На допросах присутствовали оперативные работники, которые говорили, что рассказывают мои показания подозреваемым.

— Так было, Маркун?

— Да, Ваша честь.

— Дручинин сказал, что Макаров арестован, в то время как он на свободе.

— А Ваш…

— Да. И в том, что я рассказал, залог его безопасности.

— Ещё вопросы, прокурор.

— Каким образом?

— Любые действия будут подтверждать мои показания.

— Так, давайте дальше, прокурор.

— Вы сказали, что Макаров уехал в Чехию и за данью стал приезжать Стариков, что он не был похож на бандита — ходил в пиджаке и галстуке.

— Да, но они — Макаров, Маркун, Стариков — для меня были рэкетирами.

— Стариков у Вас что-то вымогал?

— Нет.

— Из чего же Вы сделали такой вывод?

— Он приезжал за данью.

— Он говорил Вам, что знает, что это дань?

— У меня таких вопросов не возникало.

— Вы указали, что Старикову и Маркуну говорили, что глава Жовтневой государственной администрации поставил вопрос о переводе Вашей фирмы в другой район.

— Я не говорил «государственной» — просто администрации.

— И Вы указывали, что говорили это неоднократно.

— Да, чтобы уменьшить так сумму дани.

— А Маркун отрицает Ваши показания. Как Вы можете объяснить разногласия?

— Тем, что я говорю правду. Я говорил «им», потому что воспринимал их одним целым. Возможно, тогда были Макаров со Стариковым, но я помню, что тогда был Маркун. Возможно, Маркун уменьшает свою роль.

— Стариков, тогда был Макаров или Маркун? — стала задавать вопросы Лясковская.

— Я не запомнил, когда кто был. Я приезжал либо с Макаровым как водитель, либо сам, либо с Маркуном.

— Как водитель с водителем?

— Как меня посылал Макаров.

— А Вас, Маркун?

— Наверное, подстраховать Старикова с деньгами.

— Вы говорили, — прокурор перевернул лист, — что ходатайствовали перед Фиалковским сделать Старикову удостоверение помощника народного депутата.

— Следователь Дручинин истолковал мои показания в протоколе как «ходатайствовал». Я впоследствии в заявлении сделал уточнение: я не подавал каких-либо прошений, письменных или устных, Фиалковскому. Я ему передал просьбу Старикова, что он занимается станцией, ездит по городу, посещает госучреждения, чтобы его меньше тормозили ГАИ и чиновники были более коммуникабельны. Я это сказал Фиалковскому. Тот сказал, чтобы Стариков принёс фотографии. Что он сам с ним поговорит. Давать Старикову или не давать удостоверение, решал Фиалковский. Я же всячески помогал Старикову в качестве консультанта по работе предприятия «Юнайтед Моторс». Я полагал, что если не удалось избавиться от рэкетиров станцией, то, возможно, Старикова удастся избавить от этой компании.

— Удалось? — спросила Лясковская.

— Я принял все меры.

— Вы прибыль от станции получали?

— Нет.

— Вы указали, что дали деньги на похороны жены Старикова, — снова стал задавать вопросы прокурор.

— Это было в самом начале его появления. Он сказал, что у него умерла жена.

— И Вы решили оплатить похороны?

— Это всё, что я мог сделать. Макаров же мне стал предъявлять претензии, что я не могу давать Старикову без его ведома какие-либо деньги. У меня всегда складывалось впечатление, что Старикову чуждо общество Макарова, но в то же время для меня они все были рэкетирами.

— Стариков, у Вас действительно умерла жена?

— Да, от астмы.

— Так в чём вопрос, прокурор?

— А тут Вы пишете, что Стариков и Макаров к Вам обратились, чтобы Вы дали деньги жене Фашиста, когда его посадили.

— Да, Макаров мне сказал, что это мне зачтётся, когда меня посадят. Я дал деньги, чтобы он не сказал этому Фашисту, что я отказал. Получила ли его жена деньги, я не знаю.

— Стариков, Вы отдали деньги?

— Я такого не помню, Ваша честь. Возможно, это кто-то из знакомых Макарова.

— Так, скажите, Стариков, — ещё раз обратилась к Старикову Лясковская. — Вот тут Шагин пишет, что Вы ему принесли пакетик с травой, сказали, что это марихуана, и предложили выращивать; сказали, что, если Шагин Вам предоставит теплицу, у Вас есть где взять семена и лампы и что это прибыльный бизнес. Шагин, Вы подтверждаете эти показания? — переспросила меня Лясковская.

— Да, я сказал Старикову, что это незаконный бизнес, а пакет с травой выкинул.

— А Вы подтверждаете, Стариков, эти показания Шагина?

— Нет.

— А почему Шагин Вас оговаривает?

— Возможно, он путает меня с Макаровым или ещё с кем-то.

— А как Вы, Шагин, объясните, почему Стариков не подтверждает Ваши показания?

— Тем, что у нас нет сговора, какие показания давать. Использует своё право.

— Ещё вопросы.

— Маркун, а Вы подтверждаете показания Шагина, что приезжали в офис за данью? — спросил прокурор.

— Я уже ответил на этот вопрос. Это Шагин так видел.

— Вот Шагин указывает, что Вы просили деньги на поездку в Москву — как сказали, к солнцевским, — предлагали в Москве обеспечивать безопасность его бизнеса, если у него он там есть.

— Маркун, такое было? Вы ездили в Москву? — спросила Лясковская.