Пытка любовью (СИ)

- Присаживайся пока на любой стул. А я сейчас сделаю всё, что будет нужным. -

- Ты прости, я уже и запамятовал, как тебя зовут, - извинился Игорь, - Сергей, кажется. Или нет? -

- Александр, Саша, - отозвался тот, суетливо крутясь в своей мастерской, - И немудрено. Давно не виделись, да и встречались не так уж часто... Да... Вот этот светлый тебе подойдёт лучше, - и он снял со стены светлый пиджак в клеточку, - Снимай свою куртку. Повесь её у двери на гвоздь, а это оденешь. -

Игорь снял свой лепень и повесил его на гвоздь рядом со своей фуфайкой. Под пиджаком на плечиках была белая с какими-то редкими синими узорными крапинами рубашка. У рубашки и у пиджака на спине материал был вырезан, чтобы кто-нибудь из зэков не мог их использовать для побега из лагеря. Целыми были лишь их части над плечами, воротники, передние части и рукава, то есть лишь то, что могло отображаться на фотографиях.

- Одевай всё это и садись вон на тот стул, - указал Игорю Александр, - Рубашку в брюки заправлять не нужно. Её не видно будет на фото. -

Игорь надел всю эту "мишуру" и сел на стул перед фотоаппаратом. Александр поправил на нём эту "одежду", включил осветительные лампы, и каждый раз чуть поворачивая голову Игоря своими руками, сделал три снимка с различной выдержкой фотоаппарата.

- Ну, вот и всё. Можешь переодеваться опять в своё, - удовлетворённо сказал он.

Игорь начал переодевание и запутался в рубашке, снимая её.

- Говорил же им, не обрезайте так много, - возмущённо говорил Александр, помогая Игорю выбраться из этой "рубашки", - А им всё по х... - всю спину на ней вырезали. -

- Ого! - удивился Игорь, - Ты уже и матом начал крыть. -

- Да в этой клоаке долго и не прожить без мата, - возмущённо проговорил Александр, - Хотя и там, за забором точно такая же клоака, только чуть больше разбавленная другими сточными водами. -

- Это лишь маленькие ручейки, - отозвался на это сравнение Игорь, - А вся клоака - это вся эпоха цивилизации. -

- О! Это ты в самую точку попал, - округлил Александр глаза, как от внезапного прозрения, - И как я сам до этого не додумался? Ведь это же вся сраная эпоха цивилизации и есть клоака! У нормальных людей и высказывания верные. Всё нужно называть своими истинными именами. -

- Но не перед каждым. Порой приходится молчать перед какой-нибудь важной скотиной. Тем более здесь, в зоне, - ухмыльнулся Игорь.

- Как хорошо хоть немного поговорить с нормальным человеком. А то и отупеть здесь можно совсем. Вот немного поговорил с тобой, и жизнь стала не совсем уж и паскудной. Как хорошо, что мне нужно было тебя сфотографировать. Иначе, может, и не встретились бы. Давай я тебя ещё раз за это сфотографирую уже в твоей одежде. Садись опять. -

- Так ведь нельзя ж зэков "просто так" в зоне фотографировать, - заметил на это предложение Игорь.

- Да зоны и не видно будет, - успокоил его Александр, - Там вообще ничего не будет видно, там - белая простыня. И пошли они все на х... с их порядками. Я потом, в следующий выходной, фото тебе в отряд сам принесу. Садись. -

И он вновь сфотографировал Игоря. И действительно принёс Игорю две фотографии к нему отряд. На одной Игорь был в "вольном костюме", а на другой, небольшой, как на паспорт, только без "уголка", - в своём лепне, но снятой так, что его нагрудная зэковская бирка осталась за кадром.

За время прохождения комиссий Игорь ни разу не встречался со своей Светланой. В рабочие дни он приезжал с объекта тогда, когда санчасть была уже закрытой, а в воскресенье был выходной день. Поначалу Игорь ещё хотел когда-нибудь занарядить себя во вторую или в третью смену, чтобы днём прийти к Светлане, но потом раздумал. Ведь из-за этого могли случайно возникнуть какие-нибудь неприятности для них обоих. И тогда у Светланы это могло бы отразиться на её репутации, а Игорю пришлось бы распрощаться со своей "химией". И он отбросил мысли о такой встрече с любимой, как совершенно ненужные. Его будущее "на химии" было важнее. "На химии" он будет ходить уже в вольной одежде, и встречаться со своей любимой он сможет чаще.

Иногда она снилась ему. Но снилась без половых актов в любовных сценах. Вероятно, тот запрет, который дал себе Игорь, ещё лёжа "на больничке", действовал на него и во сне. Часто ему снились одни лишь её глаза, и он падал в этот её взгляд, и летел в нём куда-то в космос со множеством звёзд, туда, где нет конца, где есть одна лишь бесконечность. Это было как в детстве, когда он часто в своих снах "падал в космос", узнавая в своём полёте даже некоторые созвездия по их виду, и созвездия Малой и Большой медведиц, зная только их названия из всех созвездий. А сейчас, просыпаясь после таких снов, он уже отгонял все мысли о Светлане, чтобы не испытывать своих дальнейших душевных терзаний.

Сейчас ему нужно было "проходить" комиссии и суд. И как бы долго ни тянулось для него это время, но три комиссии оказались уже "пройденными". Остался один лишь суд. Сколько времени нужно будет дожидаться его, никто не знал. Может быть, месяц, может полтора, а может быть и лишь пару недель. Судьи сами решали, когда им приезжать в колонию.

И вот как-то после приезда с объекта, отрядный шнырь сказал ему в бараке, что его ждёт у себя в кабинете начальник отряда. Игорь постучался в дверь его кабинета и, услышав "войдите", зашёл в кабинет.

- А, Игорь, здравствуй, проходи, присаживайся, - сказал Михалыч, сидя за столом и улыбаясь ему. Они пожали друг другу руку, и Игорь сел на стул напротив него.

- Хочу тебя обрадовать, - продолжал улыбаться Михалыч, - Завтра у тебя суд. Я думаю, что всё будет хорошо. За это время твоя бригада стала лучшей в зоне, твой портрет висит в штабе на "доске передовиков". Данные об этом я уже положил в твоё "дело". К тому же я положил туда и бумагу с благодарностью от комбината за "подводную лодку". Я специально ездил за ней к руководству. Написали как надо. В общем, - всё в полном порядке.

Сейчас у меня нет много времени, я спешу по одному неотложному делу. Пришёл лишь ненадолго, чтобы сказать тебе об этом. Поставь на завтра кого-нибудь, вместо себя в бригаде, а завтра рано утром я опять приду сюда, и мы ещё поговорим. А сейчас, - до завтра, Игорь. - Михалыч поднялся со стула. Игорь также встал, и они пожали друг другу руку на прощание.

- Спасибо, Михалыч, счастливо, - сказал при этом Игорь.

- Тебе на завтра счастливо, - отозвался на это Михалыч.

На следующий день после завтрака Михалыч пришёл в отряд. Он повторил Игорю всё то, что уже сказал ему вчера. Поинтересовался, нет ли у Игоря чего, что он хочет сказать ему. И, услышав, что у Игоря нет ничего, сказал, что пойдёт сейчас в штаб, чтобы быть там всё время, пока Игорь не пройдёт суд. Сказал, что суд будет в кабинете замполита, что времени сейчас девять часов, а суд начнётся в десять. Сказал, что зэков для прохождения суда будет пять человек, но посоветовал Игорю прийти к десяти, потому что, может быть, его вызовут первым. Хотя, он и положил "дело" Игоря в середину из пяти папок. А сейчас он пойдёт и снова всё перепроверит. И ушёл.

Игорь ещё раз почистил сапожной щёткой свои сапоги, хотя уже чистил их после завтрака с обувным кремом. Потом ещё раз умылся в умывальнике отряда и вышел из барака покурить. Он выходил так курить три раза, и собирался уже одеться и идти в штаб, когда по громкоговорителю объявили, что следующим осужденным нужно явиться в штаб, в кабинет замполита колонии. В перечислении был назван и он.

Вскоре Игорь и ещё четверо незнакомых ему зэков стояли уже у противоположной стены от двери кабинета замполита колонии, которая была в ближнем правом конце коридора от входа на второй этаж. Свои фуфайки и шапки им сказали повесить на переносную вешалку, стоявшую рядом. Ее, по-видимому, принесли сюда для этого из какого-то кабинета. Через некоторое время из кабинета, дверь которого была где-то в середине коридора, вышел Михалыч, прошёл несколько метров по направлению к стоявшим зэкам, остановился и жестом подозвал к себе Игоря. Игорь подошёл к нему.