Нивей И Аурей (СИ)

- Ну, что? - спросила она профессора. - Слойки берем?

- Эх, молодежь, им бы только покурить, - откликнулся невпопад профессор и благожелательно посмотрел в сторону любителя сигарет. - А мы давно уже не курим, нам бы поесть...

- Так берите!

- А что есть?

- Слоечки! Я вам уже сказала, что есть. Сыр, картошка, рис, ливер... Курицу надо подождать.

- И почем? - спросил профессор.

- По деньгам! Все по деньгам! По вашим по деньгам! - повышая голос и чувствуя, что закипает, скороговоркой ответила Наташа. - Недорого, вы все можете себе позволить. А цены вот здесь, в прейскуранте указаны, можете изучить.

- Ага, по деньгам... - протянул профессор и потянулся глазами в меню, которое действительно висело справа от окошка, оформленное разноцветными фломастерами.

- А без фильтра курево есть, или все только с фильтром? - вновь сунулся в окошко долговязый. - Я тут у вас не разберусь.

- Да что же вы за курильщик такой, если разобраться не можете? - отрезала Наташа. - А вам без фильтра и нельзя, сдохнете! - неожиданно с жаром добавила она.

- А что ты на меня кричишь? - спросил обиженно долговязый.

- Да задолбал уже! - откровенно поделилась накипевшим Наташа. - Без фильтра сигарет нет, только с фильтром!

- Скоро там? Что снова застряли? - раздались первые недовольные возгласы из застопорившейся очереди.

- Да что-то товарищ тормозит! - объявила всем причину задержки Наташа.

- Товарищ не тормозит, товарищ выбирает, что бы ему съесть, - парировал обвинения профессор. - Приличный человек не может есть, что попало. И не должен что попало есть. И не будет.

- Ну, и? - спросила Наташа, пунцовея все больше. - Выбрали?

- Почти, - ответил профессор. - А, скажите, с курицей - вкусные пирожки?

- Вкусные, - подтвердила Наташа. - Как по мне - самые вкусные.

- Ну, хорошо, положусь на ваш вкус. Дайте две.

- Придется ждать?

- Я подожду.

Чувствуя странное отупение, Наташа мгновение постояла неподвижно, не в состоянии сообразить, что ей делать. Потом, очнувшись, полезла в холодильник, достала два полуфабриката с курицей и положила их на противень. Но отправить в печку не успела.

- А, знаете, я передумал, - сказал профессор. - Давайте одну курицу, и одну слойку с мясом.

- С мясом? - переспросила Наташа. Она почувствовала, что в голове ее вот-вот заработает гейзер, то есть что-то там уже готово было ударить фонтаном и снести крышу.

- А нельзя ли побыстрей?! - закричали из очереди. - Кто-там застрял, как слива?

- Ладно, - снова изменил решение профессор. - Возьму с сыром одну и одну с ливером. А то народ волнуется что-то, а эти слойки уже готовы, правда?

- Они в печке, горячие, - согласилась Наташа.

- Сколько с меня?

Снова сунулся в окошко долговязый курильщик, но Наташа на него немедленно зарычала, и он исчез. Она придвинула калькулятор и, с трудом разбирая цифры на кнопках, просчитала то, что и так назубок знала раньше.

Профессор положил на прилавок крупную купюру. Наташа задумалась, соображая, как ей следует давать сдачу.

- А, давайте, я вам помогу, - пришел ей на помощь профессор. - Вы мне дайте это, а возьмите вот это, и вам легко будет посчитать сдачу.

Он забрал у Наташи свою крупную купюру, а на стол бросил две бумажки мелкого номинала. Наташа, совсем не соображая уже, что делает, смахнула профессорские деньги в кассу и выдала ему сдачу, как с крупной купюры.

Профессор с благодарностью принял деньги и завернутые в салфетки слойки, и, словно адмиральский катер, отвалил от окошка, которое тут же приступом стала брать застоявшаяся очередь.

Отойдя от заведения на десяток шагов, профессор передал одну слойку пристроившемуся сбоку к нему долговязому, другую же засунул себе в рот и, удерживая ее там зубами, чтобы освободить руки, снял с головы шляпу и спрятал за подкладку свою крупную купюру. Ту самую, рабочую. Неразменную.

Проделав это, профессор вновь нахлобучил шляпу на голову, и, откусив от слойки с сыром огромный кусок, принялся с наслаждением жевать. Но полакомиться своей честной добычей он все же не успел.

Оставленная, наконец, в покое Наташа, все еще пребывала в прострации. Она машинально открывала и закрывала ящик стола, в котором была спрятана касса, и никак не могла сообразить, что же произошло. Что-то было не так, что-то ее беспокоило. Потому что, сколько она кассу ни открывала, крупной, самой крупной купюры, той самой, с которой она выдала профессору сдачу, она там не находила. Ну, не было ее там, и все дела. И тут Наташа поняла, что ее обманули. Облапошили. Развели, как последнюю дуру.

Вытолкав руками из окошка чью-то потную физиономию, она высунулась по пояс из заведения и чужим, механическим голосом закричала на весь рынок:

- Держи вора!

Рынок враз умолк и замер в нервической настороженности, словно взведенный курок.

Профессор с долговязым от неожиданности присели, будто на их плечи уже легли тяжелые ладони правосудия, при этом долговязый судорожно проглотил недожеванный кусок еды. А вот профессор глотать не стал, не полезло, и нажеванная сырно-тестовая масса вывалилась из его открывшегося рта прямо наружу, испачкав бороду. Коротко переглянувшись, они бросились бежать, со всех ног, в разные стороны.

Бегство подельников послужило тем самым тонким усилием, которое спустило взведенный курок. Рынок всколыхнулся, взорвался выплеснувшейся энергией и устремился в погоню за беглецами.

Ангелы, Рыжий и Белый, с высоты своего положения с восхищением и азартом следили за разворачивающейся под ним драмой, в которой они вроде и не участвовали. Но Рыжий повел рыжей бровью, Белый шевельнул своим белым пальцем, и вот уже беглецы, споткнувшись, покатились под ноги толпе, и их накрыла и поглотила без остатка бушующая стихия.

Ангелы были в восторге. Еще бы, такого накала страстей на Небесах не встретить!

Тем временем Александр Борисович, не отвлекаясь больше на посторонние впечатления, совершал свой земной путь, который в данной его точке пролегал к выходу из рынка. Ему следовало поспешать, поскольку обеденный перерыв заканчивался, а ему хотелось вовремя занять свое рабочее место в слесарной мастерской автобазы. Привычка у него была такая, выработанная годами, не опаздывать, причем все равно куда, на работу или в пивную, испить пивка, поэтому он шел прямиком к воротам и в общую свару не ввязывался. Однако и его чуть не накрыло людской волной, и он едва успел отскочить в сторону.

Тут из-под общей кучи-малы, вроде тех, что случаются в матчах по регби, но в разы большей, из под сплетения рук, ног и голов прямо к его ногам выкатилась профессорская соломенная шляпа. Целехонькая и даже не помятая. Ударившись о правую ногу Чумы, шляпа остановилась, постояла мгновение и завалилась изнанкой кверху. Шляпа выглядела полной сиротой и словно просилась на руки. Чума взглянул на шляпу невозмутимым взглядом, и тут же ее просьбу удовлетворил. Нагнувшись, он поднял ее с земли, аккуратно отряхнул от пыли и нахлобучил себе на голову, после чего продолжил свой, как уже было сказано, земной путь.