Уроки переносятся на завтра (СИ)

Студенты подбадривали актёров заученными наизусть цитатами и предвкушали следующие эпизоды. Леонов как раз собирался учинить своим подопечным взбучку за грязные руки, когда в дверь комнаты постучали.

- Войдите!

Уже сам по себе факт вежливости неизвестного гостя не предвещал ничего хорошего. Свои влетали без стука и не ждали приглашений. Студенты перевели взгляды с экрана на дверь. Она медленно раскрылась, и за ней оказался вчерашний седой мужчина, который командовал обыском. Майор, что ли, как называли его подчинённые.

«Ну вот, а ты думал, что всё обойдется», - опечалился Серега.

Однако визитёр повел себя странно.

- Смотрите, смотрите, - благодушно махнул он рукой и упёрся в Серегу взглядом, полным отцовской любви. - На пару слов тебя можно?

«Чуть что, так сразу Косой!» - раздалось из телевизора.

Майор рассмеялся неожиданно получившейся шутке первым, чем подал пример остальным. Студенты расслабились.

- Вы только не забирайте его насовсем, - предупредил расхрабрившийся ББМ.

- Что вы? Только на пять минут.

Они прошли в рекреацию, где обычно целовались влюблённые парочки. На тот момент она благоразумно пустовала.

- Курить здесь можно? - спросил майор, разминая папиросу.

- Можно, - соврал Серега и поднёс ему зажжённую спичку, но сделал это намеренно небрежно, чтобы не выглядело, как подхалимское прислуживание.

Майор усмехнулся про себя, без труда угадав все эти мелкие волнения, присущие неокрепшему характеру.

Беспрецедентный случай побега из кабинета во время допроса должен был стоить ему погон и должности, но всё повернулось иначе. Начальнику управления вдруг позвонили из центрального аппарата и приказали не предпринимать никаких действий до прибытия эмиссара.

- Он уже вылетел из Москвы, - сказали они.

- Какой рейс? - озаботился начальник, но ему предложили не суетиться, а заниматься своими обычными делами.

И действительно, эмиссар прибыл через пару часов своим ходом из аэропорта. Одетый в гражданское, он и по замашкам своим напоминал лицо, далёкое от разведки, войны и государственных тайн. Скорее, профессор какой-то, чем офицер.

Но совещание он провёл шустро, с пониманием. После того, как перед ним отчитались основные фигуранты следствия, направляемые грамотными вопросами, он снисходительно осмотрел присутствующих и сказал:

- В общем, решение принято такое. Дело прекратить. Все материалы передать мне. Копии уничтожить. Ясно?

- А что делать с задержанными? - спросил наш майор, у которого в камерах до сих пор оставались ББМ, Фара, а также штурмовики Мориса и Михалыча.

- Значит, неясно, - даже как-то радостно закивал головой «профессор». - Попробую другими словами. Ничего не было, и поэтому продолжения не будет. Всех выпустить. Наблюдение снять. Дисциплинарные взыскания, если таковые имели место, отменить. Языком не болтать. Теперь ясно?

Пожалуй, яснее и быть не могло.

Эмиссар отчалил обратно в Москву в тот же день, а майору ошарашенное начальство дало три дня отгулов.

«Уж не приснилось ли всё это мне? - подумал спасённый от плахи служака. - Забыть! Скорее забыть и больше к этому не возвращаться!»

И всё-таки он допустил маленькое отклонение от приказа.

- Я здесь, как частное лицо, - доложил он Сереге. - Поэтому, если тебя кто-нибудь спросит, виделись ли мы после тех событий, ты сможешь произнести твёрдое «нет»?

- Конечно.

Майор оценивающе посмотрел на студента.

- Сбежали твои друзья, - в лоб сообщил он, попыхивая дымком.

Серега замер.

- Тебе нужно научиться управлять своим лицом.

- А что такое?

- Ты даже не можешь скрыть радости.

- Съесть лимон?

- Поздно.

- Рассчитываете, я смогу что-то про них рассказать?

- А что, разве нет?

- Спрашивайте.

Майор фыркнул.

- Сколько они прожили у вас? Две недели?

- Где-то так.

- При деньгах были?

- Не то слово.

- Фокусы показывали?

- Смотря что фокусом считать.

- Шпагоглотание, например.

- Нет. Не было.

- Карты?

- Карты? - Серега замялся. - Говорят, обобрали они одного нашего... Да вы же, наверное, знаете.

- Теперь да, - рассмеялся собеседник. - На какую сумму?

- По его меркам немного. Но только потому, что он вовремя остановился.

- Молодец! Контролировать свой азарт не у каждого получается. А когда ты понял, что они не те, за кого себя выдают?

Серега вспыхнул изнутри, словно майор подтвердил кое-какие его догадки.

- Наверное, когда Атилла лепил из бумаги эту дурацкую ракету.

- Что было не так?

- Он верил в то, что делал. До него мне с такими встречаться не приходилось.

- Может, не везло?

- Может.

Майор в задумчивости посмотрел сквозь стекло, где десяток молодых парней гоняли по заснеженной поляне кожаный мяч.

- В интересное время мы живём, не находишь?

- Вам виднее.

- Что правда, то правда. В какую сторону лестница? Направо? Налево? - спросил майор, застёгивая пальто, хотя и сам прекрасно помнил.

- В обе стороны.

Майор затушил папиросу, смяв её о подоконник. Уже находясь в движении, он ещё раз повернулся к Сереге и спросил, полусерьёзно:

- Окошников-то за что бил?

- Достали.

- А ты во всём и всегда прав?

- Шутите?

- Будут проблемы, заходи. Поговорим.

- Обязательно.

По всей Земле объявили май. Тополя первыми из всех прямостоящих существ обзавелись зеленью — им нужно было успеть к июлю с пухом. За ними подоспела и акация, малорослая и чахлая в этих суровых краях, а также берёзки — мечта иммигранта. Радовали одуванчики, налитые бодрящей желтизной. На крышах появились первые полураздетые студентки, впитывающие телом солнечные лучи.

Общага дружно готовилась к летней сессии и попутно ликовала в связи с пробуждением природы. Серега впервые в жизни наел себе блестящий овал вместо лица, потому что целыми днями валялся в кровати и листал Лёхины конспекты, заедая их плюшками с молоком. Такая благодать наступила в их комнате, благодаря дружбе с первокурсницей Любой. Она была родом из деревни, умела буквально всё и видела своё призвание в том, чтобы мужчины вокруг всегда находились в сытом и довольном состоянии.

К слову сказать, дружила она с Лёхой.

«Ворошиловский стрелок», между тем, с пистолетом завязал и увлёкся плаваньем. Бутылка из-под молока и чёрная повязка пылились теперь в тумбочке, а на смену им пришли резиновые шапочки, пластиковые очки и нижнее бельё для совершения скоростных заплывов. Лёха часто отжимался и делал разминающие махи руками. Даже сам ББМ приходил к нему консультироваться по поводу наращивания мышечной массы. И не удивительно, ведь Лёха готовился сдавать норму на третий разряд.

Атхуяка забрали в Монголию высокопоставленные родители, где он занялся комсомольской работой среди чабанов. Колоссальный опыт, приобретённый им за время обучения в Советском Союзе, оказался бесценным, что выгодно отличало его от коллег. Ему пророчили в ближайшем будущем папино кресло или даже посольскую должность где-нибудь в Австрии. А на освободившуюся койку в общежитии прибыл следующий.

Дед Магдей отметился тем, что завёл себе первый на всю общагу седой волос. Правда, пока не на голове, а в усах. Возможно, именно это обстоятельство привело к целому ряду последствий. Дед раздал первокурсникам свой жизненный запас тельняшек, а сам стал одеваться с барахолки и пользоваться французским одеколоном вместо «Тройного». Чистота в каюте его почему-то тоже перестала интересовать, и он перепоручил эти обязанности Железному.

Тот справлялся мастерски, но его вскоре после зимней сессии отчислили за хроническую неуспеваемость, и он поступил работать на завод тяжёлого машиностроения. Общество вращающихся механизмов нравилось ему гораздо больше человеческого. Они не визжали всякий раз, когда ему приходилось браться за них покрепче, и не жаловались на боль.