Розовый слон

— Броня, вставай, кто-то ночью утащил рубашки!

Броня лежал, вытянув руки над головой так, будто собирался прыгнуть в воду.

— Ты сама вчера их утопила. Принеси их сюда, у меня гусиная кожа.

— Сам иди, тоже мне барин нашелся! Будет тебе приказывать!

— И прикажу! Как было там у сатаны Менсона в Америке? Все жены — должны повиноваться. Ни слова против. Я тебя не посылаю убивать, сходи только за рубашкой…

Вот чучело гороховое! Это противоречило равноправию полов, но рубашка тоже нужна. И Байба в дырявой тенниске с намалёванными цветочками поплелась к берегу реки. Шнурок одним концом был привязан за ольху, а на другом конце, где вчера были рубашки, болталась пустая петля, как на виселице, когда у палача выходной день…

Пока что они натянули накидки. Пытались закурить, но стало так тошнить, что хоть рот затыкай кулаком.

— Вчера слишком мало ели…

— Не было же ничего… Гниды, приглашают в гости, а жрать не дают.

— Этот "солнцеудар" могут вынести только алкоголики.

Теперь пригодилось бы вчерашнее молоко.

— Поставим на форте! Старуха моментально прибежит с молоком! — И сразу же в сторону Бирзгале полетел громовой голос Джеггера, приказывающий принести молоко нуждающимся.

Когда через полчаса банка с молоком так и не появилась на столике во дворе, проигрыватель пришлось унять, потому что в связи с сегодняшним исключительным положением у них у самих начало в ушах шуметь море. Байбу у порога вырвало, и ей стало немножко легче. Физически, но мысли все еще расплывались, нельзя было сосредоточиться на одной теме. Все же одна идея вылупилась, потому что она воскликнула:

— Шмотки будут! У Свикене есть трехстворчатый шкаф!

За тремя дубовыми дверьми шкафа действительно нашли полосатую мужскую сорочку с накрахмаленными манжетами, у которой не хватало только накладного воротничка.

— Свинство, сорок второй номер, а мне нужен тридцать седьмой, — Броня надел сорочку, завязал ковбойским узлом цветастый платочек и почувствовал себя в общем-то удовлетворенным этим новым фасоном.

Байба вытащила нежную шифоновую блузку.

— Шифон, правда, не в моде, но блузка прозрачная секс-блузка.

Голод давал себя знать. Копать картошку не хотелось, потому что нагибаться нельзя, опять станет плохо.

Кому тут в Бирзгале что продашь, сразу поймают.

— Вот где музей! — Байба опять засунулась в шкаф. — Смотри, какие были женские трусы — на пуговицах, с клапаном. Темнота… — Вдруг что-то стукнулось о пол шкафа. — Старуха спрятала бутылку вина!

Бутылку положили на пол рядом с матрасом. Есть нечего — так выпьем! — и сразу в небытие, в сны потому что только сон есть реальная жизнь. Хиппи подобает употреблять наркотики, этим они изрядно отличались от алкоголиков. Это знали Биннии, но наркотики находились в аптеке под замком, алкоголь же — под рукой.

В кофейные чашки налили вино. Первый глоток у Брони прошел без труда, Байбе же пришлось стиснуть нос пальцами. Со вторым уже стало легче. После третьего они закурили — и приятное тепло распространилось вплоть до пальцев ног. Ненадолго Броня облупил Байбу догола. Потом они еще выпили, закурили, и Байба надела женские панталоны с клапаном, а Броня влез в кальсоны с завязками внизу. После стольких трудов их объяла сладкая усталость.

— Котлеты с белым соусом и цветной капустой… На сладкое — малина с молоком, — мечтала Байба.

— Свиной окорок с горохом. И кефир, много кефира, — продолжил Броня.

— Напишем письмо, пусть присылают деньги!

— Это тебе не конная почта, письмо дойдет только через неделю. И потом, мы не можем получить деньги — мы же не прописаны.

— До чего противно… Что же нам — умирать с голоду? На картошку смотреть тошно, человек же не поросенок. Я заплачу… Ты мой муж, ты должен меня кормить! — И она стала всхлипывать, крохотная девчушка, напялившая штаны-панталоны, которые, как надутый шар, охватывали ее бедра.

— Хныкать будешь? Кто придумал ехать в эту дыру? Я или ты? Если будешь выть, я уйду, оставайся тут одна с крысами. Под веранду вчера залезла жаба.

— Не может меня содержать и хочет бросить! — Байба стала лягаться. — Надел наши фамильные подштанники да еще вякает!

— Не реви! Выпьем! Как же за границей наши живут? Ведь никто не погибает. Какой-нибудь выход всегда находится, особенно в нашем государстве, где по закону никто не должен помирать с голоду.

Вино в Брониной голове произвело неожиданное прояснение. Хотя и слабый, но все же наркотик! Он присовокупил окурок сигареты к другим окуркам в горшке аспидистра и с развевающимися на ходу шнурками кальсон зашагал по веранде. Байба, присев, наблюдала за ним через сетчатую занавеску из "спальни".

— Нас спасет самоубийство! Люди никогда бы не изобрели самоубийство, если бы от него не было никакой пользы. Есть!

Сквозь розовый туман опьянения изо всей этой речи до Байбы дошло только одно: Броня хочет, чтобы она умерла…

— Броня, но у меня есть еще тридцать копеек для почтовых марок… Может быть, принимают телеграмму в кредит, пусть вышлют нам деньги… В субботу под открытым небом будет шикарнейший бал…

— Самоубийство еще не означает, что мы умрем! Черт, эти шнурки! — наступив на завязки от кальсон и споткнувшись, проворчал он. — Что такое самоубийство? Философски, экзистенциально? Это сношение с окружающим… это значит… что я хочу сказать нечто важное, но никто не слушает, что я говорю. Это… оглушительный вопль!

— Тогда зачем же умирать? Давай включим магнитофон во всю силу… — тихо всхлипывала Байба.

— Самоубийство — это вопль отчаяния во весь подлинно человеческий голос, я читал в одной книге по психологии. Раз нам общество не дает есть, то мы бросим им в глаза это самоубийство. Как за границей теперь совершаются самоубийства?

— Мерилин выпила снотворное. Бриджит дважды пила, но у нее якобы прочищали желудок… Значит, снотворное?

— Правильно. И мы тоже примем! — Броня остановился напротив Байбы.

— А нельзя ли таблетки от головной боли? — захныкала Байба.

— Нет, потому что в них никто не поверит. У меня есть с собой… — Броня вынул из кармана рюкзака два тюбика. — Фенобарбитал, люминал. Если каждый это выпьет до конца, то — капут! — Он выпрямился.

Байба стала поглядывать на дверь. Если бы вскочить да убежать… Нет, запутаешься в сети…

— Порядок? Таблетки я высыплю обратно в рюкзак, а эти пустые тюбики оставляем на видном месте, ну, вот здесь, на полу, у порога. Где календарь? В комнате на круглом столе. А как же — как у всех деревенских…

Записаны номера "скорой помощи" и пожарников. А мы это выписываем большими цифрами на бумаге. Пусть тогда поломают головы. Так… и бросаем вот здесь, поблизости. "Скорая помощь" найдет эту пустую упаковку от снотворного, эти номера телефонов. Значит, отравились, хотели вызвать "скорую помощь", но уже потеряли силы… Помощь приедет и начнет интересоваться, обнаружит, что нам нечего было есть! Нас обязательно накормят.

Байба ладонью вытерла слезы, и вокруг глаз вместо палитры возник хаос красок. Ну и что, зато опасность для жизни миновала!

— Но как мы сообщим "скорой помощи"? Тетя тоже хороша — не провела телефона. Живет, как в деревне.

— Очень просто. Поставим звук на полную силу. Прибежит, по крайнем мере, тот тип в плавках или кто-нибудь другой, увидит снотворное, а мы будем лежать, как убитые, Этот тип и сообщит, куда следует.

— Иди сюда, погладь меня по головке… Байба хотела вознаградить Броню за интенсивное мышление и за ожидаемый ужин в больнице и, раскинув руки, опустилась на матрас. Помиловаться не удалось, потому что чувство голода сводило им животы. Запустив в эфир ансамбль "Prokul Harum", они рухнули в изнеможении и стали ждать "скорую помощь".

Она явилась одновременно с двух сторон.

Оба матроса, закаленные здоровым и оплачиваемым образом жизни, ничего особенного с похмелья не почуяли. До обеда они плавали в лодке, обходили границы официально установленной купальни, веселым голосом предостерегая в мегафон купающихся: