Аморальные байки с плохими словами

— Кожа страуса, — Витя ковырнул спичкой в носу, — самая крепкая в мире. В шесть раз крепче телячьей. И не промокает, да Йончик?

— Угу, — Йонас мотнул головой.

— Из нее не только туфли, но и пояса хорошие шьют. Крепкие пояса. Вот у нас в армии смешной случай был: захотел повар-узбек повеситься. Фатхуллой звали. Такой же откормленный как и… — Витя кивнул головой на Николая, — То ли по своему аулу заскучал, то ли Гюльчатай ему изменила… не важно, но дождался он пока ужин в столовке кончится и пошел в рыбный цех. Взобрался на ванну с селедкой… А нас в армейке тухлой селедкой все время кормили. Вонючая, просто пипец… Так вот, снял этот Фатхулла со штанов ремешок брезентовый и на светильник забросил. Тыкву свою дурную в петельку сунул и коленки поджал…

Николай проникновенно слушал.

— Поджал он коленки, — Витька вытаращил глаза и для убедительности слегка присел, — да болт вам в рот: бестолочи эти узбеки и болваны! Все у них через жопу, даже сдохнуть не могут красиво — тряпичный ремешок оборвался и Фатхулла рухнул прямо в ванну с гнилой рыбой. Забрызгал селедкой всю кухню. Целым взводом его вынимали, перепачкались в гнилье как свиньи, потом неделю воняли. Воинская часть осталась без витамина Е, а он, придурок, себе ключицу сломал и месяц в госпитале провалялся. Замполита разжаловали, а узбека через трибунал в дисбат отправили … Исключительный ишак, что тут скажешь… А вот был бы у него крепкий пояс из кожи страуса — никаких проблем. И Фатхулла, и Гюльчатай, и замполит — все бы были в шоколаде… Так что, Николай, для комплекта Вам обязательно нужно такой пояс присмотреть…

— Ты себе место на кладбище присмотри, — Николай грузно поднялся во весь рост и в комнате наступили сумерки, — Мне эти туфли брат в Тернополе купил. В подарок.

Перед моим взором вдруг предстала картина с окровавленными частями витиного тела, разбросанными по всему кабинету. Во избежание непоправимой трагедии требовалось срочное вмешательство профессионала.

— Да не слушайте Вы его, Коля, — я незаметно придавил каблуком витькину ногу, — он же слабоумный, разве не видно? А еще с утра надел новые носки с тугой резинкой. Они ему теперь жмут — кровяные сосуды на ногах передавлены и кровь в голову не поступает. Мозжечок без кислорода аттрофировался… Говорил я тебе, Витенька, не ходи в носках?!?! А туфли мы отработаем… Вот, Йонас, профессиональный плиточник и каменотес. Такой камин Вам в охотничьем домике забабахает — соседи обзавидуются! И Витька ему в подмогу будет… Правда, пацаны?

— Хули там бакланить, шеф, мы работе всегда рады. — Витя вставил в зубы спичку. — Не сцы, Колян, запузырим твою избушку на полную катушку. Все будет джуки-пуки, даю левое яйцо Йончика на отсечение… Без балды, служивый…

— Смотрите мне, свистуны японские! — просипел судебный исполнитель, — Испортите камин — жилы вытяну и костяными иглами кривые руки к туловищу попришиваю! В навоз закопаю с бревном в гортани. Вниз головой и без носков — чтобы кровь в башку поступала!!!

К выходу нас сопроводила охрана.

— Понял, шеф? — Витя сплюнул пожеваную спичку в цветочный горшок, — С людьми главное общаться, разговаривать. Умеючи, можно и с орангутангом добазариться… Вербальные технологии, йоптеть…

С этими словами он поправил бронзовую пластину, вылезшую из под рубахи. Мой глаз успел выхватить первые буквы текста: "каб№ 23… Мико… Поперд…".

Так мы приняли новый заказ. Впрочем, правильнее было бы сказать иначе: так мы попали в рабство к новому заказчику. Рабовладельцем оказался, понятное дело, Николай. Только вместо сахарных плантаций он владел форелевыми питомниками в Соленых Млаках. Кто там бывал, помнит удивительные озера, лежащие в синих ущельях карпатских гор. Да, не удивляйтесь, раньше в Соленых Млаках были прекрасные форелевые озера. Именно "были", потому что после приезда подсобника Вити… ну, обо всем по порядку.

Совсем неподалеку от Мукачева, в направлении Визницы, некогда существовало сказочное место. Находилось оно в предгориях украинских Карпат и такие дивные красоты, признаюсь честно, я ранее видел лишь в атласе "Легенды о Синих Озерах"… Отлогие склоны снежных вершин сахарно сияли в зеркальной глади идеального мира и каскадом спускались к форелевым рыбникам. И вот, среди них, было одно — самое большое озеро, которое блестело как осколок льдинки под голубыми небесами и было так прозрачно, что его девственности могла позавидовать даже непорочная Мария….Посреди водоема, словно во сне, парил бревенчатый охотничий домик. Он был надежно укреплен на дубовых сваях, вбитых в песчаное дно. С берегом звероловную избушку соединял узенький деревянный мостик, укрепленный на таких же столбах. Посреди мостика, между домиком и берегом, была устроена крытая терраса с мангалом и навесом. На берегу, у самой кромки воды, стоял домик смотрителя рыбника. Рядом был деревянный туалет в виде японской пагоды. В охотничьем домике, в силу технических сложностей, туалет отсутствовал…

Все строения, по задумке жены Николая — Попердюк Жанны Андреевны — были выдержаны в индокитайском стиле, чем создавали атмосферу философической печали и сдержанной меланхолии… Вода в озеро поступала из форелевых питомников, расположенных выше, которые, в свою очередь, питались горными потоками хрустальных ключей. Негласным владельцем форелевого хозяйства являлся судебный пристав Николай. В его отсутствие за рыбным питомником присматривал долговязый мадьяр Шандор. Регулярное употребление забродившего виноградного сока и долгое созерцание китайских беседок сделало сторожа человеком самодостаточным и глубоко погруженным в себя.

— Рыбу не кормить. — безучастно повторял смотритель. — Камни в воду не бросать. Пугается она, рыба.

Как он затем поведал, здесь любили уединиться довольно влиятельные особы. И теперь, по прошествии рождественских святок, их было четверо: первый — Савелий Васильевич — магистр международного права и, после стакана водки, принципиальный идиот. Второй — Константин Стебелек — депутат областного совета, глава депкомиссии по земельным ресурсам, а по жизни — трепач и спившийся лентяй. С ними приехал наш общий друг Глеб Егорыч, он же линейный прокурор в отставке и единственный правильный мужик. Ну и, конечно же, сам судебный пристав Николай Гнатович — владелец этого высокопоставленного притона, а также рьяный охотник за трофеями.

С ними была прекрасная дама — вышеупомянутая Жанна Попердюк, супруга Николая, а в недавнем прошлом — слушательница вечерних курсов по фэн-шую. Имея плотный жизненный график, Жанна интенсивно занималась внутренним саморазвитием: составляла икебаны, складывала хокку и активно томилась в ожидании животворящего потока из космических недр. В присутствии мужа она же являлась и Музой, и Химерой, и Дианой в зависимости от сложившейся ситуации… От Коли она не ступала ни на шаг: после прошлогодной охоты, когда Коленька вместо обещанной косули привез домой легкое венерическое недомогание, жена решила самолично сопровождать его к месту звериного лова.

В этом году была спланирована обвальная охота на дикого оленя. Сам олень был уже заботливо приготовлен к охоте: накормлен, вычесан и помыт. Оленя звали Боря. Причиной предстоящей бориной гибели служили его прекрасные оленьи рога, и, знай Боря заранее о таких печальных последствиях, никогда бы не стал выращивать их на своей беззаботной голове. Но грациозные рога успели неосмотрительно созреть и их место было уже предопределено в китайском домике над будущим камином. Теперь глупый Боря беззаботно кушал мерзлые яблоки и не знал, что был обречен.