Легенды авиаторов. Игровые сказки-2.

— Талант всегда найдет себе применение, — отозвался Франсуа Ларош. — В общем, на

фирме «Кольховен» создали свой самолет: низкоплан с убираемым шасси и закрытой

кабиной. Фюзеляж был металлическим, крылья деревянные. Четыре пулемета в

обтекателях под крылом, возможна подвеска легких бомб под центральной секцией

крыла.

— Вполне себе самолет для середины тридцатых, — кивнул вахмистр.

— Главное — он отличался несложностью сборки и обслуживания. Панели легко

снимались, так что с ремонтом проблем не возникало.

— А вооружение?

— Четыре пулемета — по два в подкрыльевых обтекателях. На внутренней подвеске под

центральной частью крыла можно было крепить легкие бомбы или дополнительные

емкости для бензина.

— С двигателем что решили? — продолжал расспросы Герман Вольф.

— Вы, вахмистр, прямо как министр вооружений, — хмыкнул Франсуа. — Задаете

суровые и трудные вопросы. Прототип был оснащен двухрядным звездообразным

«Испано-Сюиза» мощностью свыше тысячи лошадиных сил. В целом самолет — от

представления проекта Шацки в «Кольховене» до испытаний — сделали за три месяца.

Копперс взлетел на нем 17 июля 1938 года.

— Таким образом, можно считать, что FK-58 победил? — Судя по виду, с которым

Герман Вольф задал свой вопрос, вахмистр весьма сомневался в этом.

— Нет. «Кольховен» не успел представить новый самолет, Антон его опередил. В

результате на вооружение был принят «Фоккер» D.XXI. Поэтому «Кольховен» предложил

FK-58 моей родной Франции, — продолжал Франсуа Ларош. — Франция как раз

испытывала нехватку в истребителях. И вела переговоры с Америкой об импорте трехсот

самолетов Кертисс «Хаук» 75А. Кольховен перебил заказ, предложив свою машину в два

раза дешевле. В декабре тридцать восьмого самолет FK-58 экспонировался в Париже. Он

оказался не очень скоростным — меньше пятисот километров в час. Но правительство

Франции одобрило закупку из пятидесяти самолетов: нужно было чем-то заменять

бипланы «Потез» и «Девуатин» во Французском Индокитае... и тут голландцы

спохватились.

— Ну еще бы! — засмеялся Герман Вольф. — Начали жадничать.

— Да, и 22 июля 1939 года они тоже заказали партию для своих колониальных владений.

Кольховен не ожидал такого ажиотажа — целых девяносто самолетов! В результате ему

пришлось разместить часть заказа на бельгийском предприятии SABCA. Но Франция —

вынужден признать это, — вздохнул Ларош, — срывала поставки двигателей. В июне

тридцать девятого немцы захватили завод. В декабре тридцать девятого около тридцати

FK-58 собралось во Франции. Остальные было решено предложить другим странам.

Югославы вежливо отказались, а финны согласились, но пока самолет доставляли, Зимняя

война закончилась. Так что FK-58 в Финляндии так и не появился. У бедняги истребителя

появилась репутация «второсортного». Собственно, так и было — в основном из-за

моторов, которые были «не те» да и «не тех» не хватало. Пытались вооружить ими

чешскую истребительную эскадрилью. В общем, закончилось дело... угадайте, кто

согласился летать на FK-58, причем без вопросов и условий?

— Видимо, тот, кто готов был летать хоть на ящике верхом, лишь бы сражаться, —

ответил Герман Вольф. — Ответ может быть только один: поляки.

— Именно, — кивнул Ларош. — В июне сорокового года злополучные FK-58 отправили

во вспомогательные части ПВО, укомплектованные польскими пилотами. Несколько этих

самолетов поступили в летную школу в Лионе, а четыре перебросили на аэродром Лион-

Брон. Польские летчики-истребители из школы в Лионе довольно легко пересели на

«Кольховены». Они учились на похожем самолете — МВ.151. С аэродрома Ли-Брон они

и совершили первые боевые вылеты. В начале июня все FK-58 свели в единую часть под

командованием майора Краснодебски. Поляки организовали четыре патрульные группы

для прикрытия Клерман-Феррана и Солон-де-Прованса. Всего польских пилотов на

«Кольховенах» летало пятьдесят четыре человека.

— Что-то я сомневаюсь, чтобы они могли эффективно действовать против немецких

самолетов, — вздохнул Герман Вольф.

— Скорее, они символически обозначали присутствие в воздухе французских ВВС, —

ответил Франсуа Ларош. — Настоящих столкновений с противником не происходило:

поляки на «Кольховенах» спокойно летали до 25 июня сорокового года. Их довольно

грустно — или, может быть, с циничным юмором, свойственным тому времени, —

называли «конгломератом из польских пилотов, голландских планеров, французских

моторов и бельгийских пулеметов». После «перемирия» (товарищ младший лейтенант

Вася назвал бы это грубым словом «капитуляция» и был бы прав) захваченные

«Кольховены» поступили на вооружение ВВС Виши и были сданы на слом в сорок

третьем немцами после полной оккупации страны.

— Как-то бесславно закончилась история FK-58, — вздохнул Вольф. — Вообще

приходишь к выводу, что в жизни самолета, как и в жизни человека, немалую роль играет

случай. Неужели вам действительно хотелось полетать на таком невезучем самолете?

— Возможность безнаказанно удовлетворять свое любопытство — великая вещь и

серьезный стимул, — ответил Франсуа Ларош.

© А. Мартьянов. 03.06. 2013.

78. Пионер Италии

День выдался на удивление спокойный. В офицерском клубе сидели за коньяком Франсуа

Ларош и товарищ младший лейтенант Вася.

Вася задумчиво рассуждал:

— Все-таки в привязанности итальянцев к трехмоторникам было что-то странное.

Он находился под впечатлением от полета на SM.79.

— Ничего странного, если вспомнить, с чего они начинали, — заметил Франсуа. — Вы же

знаете, кто у нас пионер итальянской авиации?

— Э... — напрягся Вася. — Джанни Капрони?

— В точку, — кивнул Франсуа.

— Так это он подсадил своих соотечественников на «тримоторес»?

— Это испанское слово появится только в годы войны с Франко, — поправил Франсуа. —

Отчасти он, а отчасти — Сикорский. Помните, конечно, огромные самолеты Сикорского

— «Муромцев»? О подвигах Эскадры во времена Первой мировой писали все газеты. И

фотографии печатали.

— Намекаете, товарищ Франсуа, что Капрони копировал Сикорского?

Франсуа пожал плечами:

— Точнее выразиться, был им вдохновлен. Ни о каком копировании и речи быть не могло:

Капрони просто не знал, как устроены «Муромцы», поэтому изобретал нечто собственное.

Но вообще он начал еще до войны, в 1908 году, когда построил свой первый аэроплан.

— Кажется, мы приближаемся к самым истокам, — вздохнул Вася. — Ладно, я не против.

Поговорим о папе-Капрони и о маме-Капрони.

Пришла и подсела к собеседникам Зинаида Афанасьевна. Оба офицера тотчас встали,

отодвинули для нее стул, предложили выпить. Зиночка попросила чаю.

— Вы обсуждаете чью-то семейную историю? — Она положила подбородок на ладонь и

улыбнулась. — Это важно, господа. В какой-то мере это дает представление о человеке...

— А усы на портретах синьора Капрони вам ни о чем не говорят? — засмеялся Франсуа

Ларош.

Вася сердито махнул рукой:

— Что можно сказать по фотографии? Капрони — хорошо одетый, модный человек. Не

уходите-ка от темы, мсье Ларош.

— Бьен. Джанни родился 3 июля 1886 года в местности, которая называется Ольтесарка.

Капрони были мелкими землевладельцами. Достатка семьи, которым, кстати, умело

распоряжалась мать, хватило, чтобы дать отпрыску возможность окончить технический