Свод (СИ)

Так, хоть и с опозданием, а докатились слухи о русском отряде и до Климихи. Это сердобольные соседи, помня добро, прислали к старухе сына. Посыльный всё рассказывал обстоятельно и громко, как и положено это делать для старческих ушей. Где белоголовому подростку было знать, что его слова были слышны не только бабке?

Разумеется, Свод ничего не мог понять из того, о чём повествует в сенях скрипучий подростковый голос, но по тому, как вскочила с места Михалина, как прижала к губам дрогнувшие руки, он догадался, что в полученных новостях нет ничего хорошего.

«Вот, — подумал Ричи, — наверное, и решилось. Видно, пришло время теперь ещё и литовскому судье призвать меня к ответу».

Недолго думая, Свод заключил: «не хорошо купаться в женской любви и ласке, в тот момент, когда где-то рядом решаются весьма и весьма важные дела, связанные с тобой». Всегда лучше узнать всё пораньше…».

Сотня Простова подошла к Мельницкому замку. С первого же взгляда опытный сотник понял, что, несмотря на ветхость и возраст панских стен, его людям нелегко бы пришлось, начнись здесь настоящая драка. Мощная каменная арка въездных ворот зло щурилась на приближающихся людей отверстиями горизонтальных бойниц. Наверняка, сверху над ними есть крохотные щёлки для глаз стрелков, а в случае надобности в нишах старого здания достаточно места для того, чтобы спрятаться и лучникам. Да где там? — Опровергал свои же умозаключения Простов. — Тут и с пищалями, и с пушками есть, где развернуться. Так обустраивались ещё при царе Горохе. Хоть и по-старому, а надёжно.

Он выстроил сотню так, чтобы даже в случае предательства, принять бой умело, и не терять людей из-за собственной нерасчётливости. Вскоре в проёме ворот появились двое — человек Простова и панский посыльный. «Вот же глупый малый, — рассуждал сотник, глядя на панского слугу, — ему бы бежать со всеми, а он…».

— Что ж ты? — весело спросил Степан, едва только они подошли поближе. — Шёл бы со всеми куда подальше…

Панский посыльный виновато опустил глаза и ничего не ответил.

— Ну, — продолжил Простов, — то, как говорится, дело твоё.

Далее Степан, отбросив в сторону ненужный, шутливый тон, обратился к своему посыльному:

— Говори, Михал, что там?

— Всё, как надо, батько, — ответил тот. — Все ушли, усадьба пуста. Я всё обсмотрел. Так, ежели и спрячется кто, то человек-два, не боле. Но, то ж нам не помеха…

— А это уже не тебе решать, — не дал ему договорить Простов, — иди-ка, отдохни. На то, что б избавляться от помех, у меня найдутся другие…

Ну что, пан, — повернулся сотник к Якубу, — вижу, сладится у нас дело. Ёзеф! Выбери-ка человек пять и отправь их в имение. Пусть быстренько прошвырнутся по дому, да по двору, авось найдётся тот, кто желает укоротить жизнь своему пану. Давай, без задержек…

Кравец кивнул, и вскоре пятеро всадников умчались в сторону каменных стен замка. По сравнению со временем, которое ушло на то, чтобы вывести из него людей, отлучка этих дружинников показалась совсем незначительной. Трое из них вернулись очень скоро:

— Все чисто, — кричали они наперебой, предчувствуя богатую наживу, — батька, там есть что взять, в щедрое место пришли…

— Добро. — Хищно оскалился сотник, чувствуя, как отлегло у него от сердца, знать не зря столько вёрст отмахали. Он лихо развернул коня:

— Что ж, — обратился он к Войне, — всё честь по чести, пан. Забирай свою зазнобу.

С этими словами сотник подъехал к пленнице и два приёма перерезал стягивающие её тело верёвки.

— Видишь, — кивнул Простов в сторону девушки, — спину она уже ровно держит, значит, всё в порядке, жива и здорова. Только я на твоём месте кляп изо рта пока не спешил бы ей доставать. Каркнет что-нибудь не то, баба ведь. У меня хлопцы горячие, пристрелят ещё её из лука, …пулю-то на неё жалко.

Ёзеф! — крикнул сотник своему помощнику. — Отдай коня панскому слуге. Мы в конюшне себе ещё возьмём!

Простов держался гордо и уверенно, будто царский воевода. В его словах явно сквозило великодержавное высокомерие:

— Ну что, пан Война, бывай, да не забывай моих слов. Слаб ваш король. Наш такого разбоя на своих землях не допустил бы…

Сотня с гиканьем и свистом сорвалась с места. Каждый старался побыстрее добраться до панского добра, а потому даже коня для слуги пана Войны не отдали, а просто бросили. Казик тут же ловко поймал перепуганное животное, а Якуб в один миг очутился возле Сусанны.

Несчастная девушка плакала, растирая слёзы по перепачканному сажей лицу, и клонилась к любимому, чтобы излить ему всё своё горе, но Якуб спешил. Судьба дала им шанс на спасение, и долго испытывать её терпение не стоило, тем более что сотник намекнул на умение и несдержанность своих лучников.

Время вскипело на жарком огне спешки. Шыски быстро сладил с норовом лошади, а Война одной рукой с полуразрезанными путами Сусанны. Не отдавая больше ни мгновения, висящей над ними опасности, он изогнулся, и что было сил, хлопнул по крупу лошадь, что была под девушкой. Несчастное животное Сусанны рвануло с места прыжками, едва не сбросив на землю своего лёгкого седока: «Казик, вперёд, за панной!» — скомандовал Якуб слуге, и тот, ударив своего коня в бока, ринулся в открытое поле.

Война горько посмотрел в сторону замка и, мысленно попрощавшись с ним, поскакал догонять мчавшихся во весь опор Казика и Сусанну.

Свод притаился на краю парка и сосредоточенно наблюдал за происходящим в панском дворе. Всё пространство перед главным входом было заполнено какими-то суетящимися людьми в красной военной форме. Занятие, которому они самозабвенно и с непозволительной беспечностью предавались в этот час, хорошо было известно бывалому пирату. Он и сам, чего там греха таить, не раз подобным образом улучшал своё личное благосостояние. «Неужели, — мучился недобрыми мыслями Ричи, — в этих местах с таким аппетитом наезжает судья? Лихо! Хотя, нет, — отмахнулся Ласт Пранк от этой глупости, — такого никак не может быть.

Что же тогда здесь происходит, и, главное, куда они подевали Войну? М-да, — с сожалением подумал англичанин, — не хотелось бы потерять его. Как ни крути, а за долгие годы не так уж много нашлось в свете людей, терпимых к моему дурацкому характеру …».

И тут что-то больно кольнуло в его сердце. Свод вспомнил, как, уходя из дома старухи, он со злом отшвырнул в сторону, вцепившуюся в него мёртвой хваткой Михалину. «Всё же нельзя было с ней так поступать, — горько подумал «Ласт Пранк»». Но, с другой-то стороны, не потеряй он столько времени на то, чтобы утихомирить её, а ещё на то, чтобы пройти вокруг села до моста на краю панского парка, глядишь, и успел бы сюда пораньше. Иди теперь разберись, что здесь твориться?

Но! Получается он и сейчас крайне нерасчётливо относился к потере времени. Подобное преступное бездействие просто не могло дальше продолжаться. Свод с досадой охлопал пустые поясные петли. Туговато придётся без оружия. Накануне ночью, перед тем, как отправить Свода с Михалиной в село, Война приказал оставить саблю. Он де, боится, как бы англичанин ещё чего-нибудь не натворил. Ричи с досадой сплюнул себе под ноги, уверенно выпрямился во весь рост и отчаянно смело зашагал к панскому замку.

Возившиеся во дворе люди были настолько заняты собой, что даже не заметили появления чужака. Кто знает, сколько бы это продолжалось, если бы на него не натолкнулся какой-то маленький, рыжебородый мужичишка в несоразмерно большой одежде.

— Тебе чего, паря? — Тупо уставившись на невесть откуда взявшегося на его пути расфуфыренного франта, спросил он.

Чужак, окинув его отстранённым и надменным взглядом, ответил:

— Нюжна пан Война.

— Хэ-ге! — Скалясь гнилозубым ртом, хохотнул мужик. — Эй, Ёзеф! Тут из-под земли выполз какой-то разодетый немец[1]. Желает видеть Войну.

К Своду направился хорошо вооружённый человек, одетый как и большинство окружающих в красный форменный кафтан какого-то неведомого войска. Он не без удивления осмотрел пришлого и тут же стал оглядываться с таким видом, будто хотел ещё кому-то сообщить о чудесном появлении незнакомца. Так и не отыскав никого нужного среди снующих по двору людей, военный со смехом спросил: