Рыжик (СИ)

"Всё! Молчу, молчу... Но вот я не поняла, ТЫ ведь когда-то была везде как бы. И везде, как бы, умерла... даже там - у дуба... Что же, теперь НИГДЕ не ходить?"

"Ну Лю-у-у!.. Ну как ты не понимаешь! Везде Я исчезла, а тут - УМЕРЛА!"

"Офигенная разница..."

"Я бы и здесь исчезла, но... этот человек... этот хлопец..."

"Как со мной?"

"Наверное..."

"И если со мной что-то случится, ты тоже умрёшь?"

"Н-н-незнаю... Лю, я не знаю, но это очень страшно! Давай уйдём отсюда, а?"

"Да-а-а, пожалуй, выбираться надо из этой колыбы", - вздохнула Люда и вернулась в реальность.

Как оказалось, данное чудо народной архитектуры "заколыбало" не её одну. Юлька тоже активно обрабатывала завхоза на предмет свалить в село. Данило Петрович вальяжно отбрыкивался и, наконец, не выдержал:

- Николаич! Ну где там твои с трактором?!

- Та несуть... - уже привычно отмахнулся старик, но завхоза это не удовлетворило.

- Несуть, несуть!! Сколько можно! - взорвался он. - Они что там, из столицы его прут?!

Дед сначала опешил от такой заявки, а потом даже обиделся:

- Яко╕ "столиц╕"?! Шо пруть?! Я ж руським язиком кажу - НЕСУТЬ!

Молодёжь в обалдении только головы поворачивала от одного к другому. И вдруг у Люды в мозгу словно что-то щёлкнуло. Она подняла расширенные от удивления глаза на кипящих возмущением старших и вдруг совершенно неуважительно прыснула в кулак.

- И чё смешного?! - взъелся было на неё Данило Петрович, но Люда уже махала успокаивающе рукой:

- Не-не... Я не о том...

- А о чём? - подозрительно нахмурился завхоз.

- Ну-у-у... "несуть" - "не" и "суть"... "СУТЬ", понимаете?

Завхоз тяжко задумался, но в конце концов и до него дошло:

- О! Так чё, трактора не будет?!

- Так я ж╕ж казав, шо НЕ СУТЬ! - подтвердил дед Никола.

- Облом... - констатировал Олежка.

Коллектив обрадовано заёрзал, словно решив давнюю и жуткую загадку, а Данило Петрович обернулся к подчинённым и решительно постановил:

- Ну, если так, ночевать будем здесь!

Люда резко перестала хихикать.

- НЕТ! "НЕТ!" - в один голос вскрикнули они с Миклухой, а Юлька, уже предвкушавшая пасторальный уют сельской хаты, только жалобно проблеяла: - Может не на-а-адо?

- Это ещё что за разговоры! Вы геологи, или жабы парагвайские?! - танком попёр на оппозицию завхоз.

- Та де ж, пане начальнику, ту можна ночувати! - аж затрясся дед Никола. - Та йд╕ть до села! Та н╕хто вам вашу ауту не возьме!

- Угу... - выразительно покивал завхоз, явно вспоминая толпу народа, набежавшую после аварии. - Лучше перебдеть, чем недобдеть - вещь всё-таки дорогая...

Глянув на это перекошенное ответственностью лицо, Люда поняла, что отговорить его не удастся. Но тут ей в голову пришла светлая мысль:

- Так давайте кого-нибудь оставим! Подежурить, а?

- Кого? - обернулся к ней завхоз и, под его подозрительным взглядом, Люда не решилась прямо в лоб сказать, кого именно. Зато решилась Юлька.

- Так вы и оставайтесь, Данило Петрович, а мы в селе переночуем! - радостно сообщила она, а Люда с Олежкой посмотрели на неё с уважением. Но у завхоза были другие аргументы.

- Ага! А если что, отвечать потом кто будет?!

- В смысле - "если что"? - удивилась Юлька.

- В смысле - ЕСЛИ ЧТО! Знаю я вас, молодёжь!.. - многозначительно постращал глазами завхоз, а Юлечка вдруг покраснела и смутилась.

- Ну, так может кто-то другой? - с надеждой предложила она и все взгляды, не сговариваясь, сошлись на Олежке.

- А чё сразу я?! - немедленно "вспух" тот.

- М-да, не вариант... - согласилась Люда с таким выражением, что Олежкино благородное негодование тут же обратилось на неё. И за что бы это?

- Ну так, сами видите... - "добил" парня завхоз и закруглил дискуссию: - Остаёмся все! Не сахарные, не растаете.

"Ммм-мамочки..." - вздохнула Миклуха, но ни она, ни Люда другого варианта не видели и с завистью проводили взглядом деда Николу. Старик, едва коллектив пришёл к согласию, заоглядывался, типа - а не пора ли, и начал кряхтя подыматься.

- Ну, то щ╕стя вам, здоровля, багацтва...

- Дедушка! - проснулась Юлька, пребывавшая в лёгком трансе от перспективы ночёвки в лесу и с надеждой уставилась на старика. - Вы что-то говорили, что каждый тут знает!.. Ну, чтобы в Око не затянуло?

Дед серьёзно задумался, покрутился, покряхтел ещё и выдал со странной интонацией:

- Та може ╕ брешут люди...

И ушёл.

Когда дверь за ним закрылась, стало заметно, что щели меж досок перекрытий, сперва сиявшие в полутьме, за прошедшее время основательно посерели. Несчастливые "путешественники", оставшись один на один с непонятной и, по рассказам, даже опасной природой, поглядели на сгустившиеся сумерки и ощутили себя очень неуютно. Все потерянно молчали, не зная, что дальше делать. И вот когда даже Люда начала поддаваться общему унынию, когда темнота, казалось, начала обволакивать каждого, когда надежда, что снова наступит день и будет светить солнышко, начала казаться несбыточной мечтой, вот тогда, словно герой-спаситель в ореоле славы поднялся завхоз...

ОН встал - упрямый, ОН поднялся - могучий, ОН обвёл притихший в растерянности коллектив орлиным взором! И коллектив доверчиво воззрился на него - возвышенного властью и умудрённого опытом, - ожидая судьбоносных решений. И ОН вобрал обширной грудью пыльный воздух старой колыбы и... вдруг громогласно чихнул.

Все аж подскочили от неожиданности. А завхоз чихнул от души ещё раз, пожелал сам себе здоровья и тогда только провозгласил:

- Эх, молодёжь! Ну-ка, Олег, смотаемся к машине, принесём с багажника кое-чего. А заодно дверцы позакрываем на всякий случай.

Олежка раскрыл было рот высказаться о последовательности и своевременности приказаний, но решил, видимо, что "раньше сходишь, раньше ляжешь", и молча отправился за завхозом.

Явились они с целым богатством - две телогрейки, брезент, рюкзак, спальный мешок! Коллектив жизнерадостно взялся делить добро и в результате Юльке отдали спальник, Олежке с завхозом - по ватнику, а Люде сунули брезент, чтобы было ещё чем накрыться. Красота! И как последний аккорд, завхоз, под восторженные крики коллектива, вынул из рюкзака два огромных бутерброда из грубых скибок хлеба с салом и такую же огромную флягу. Во фляге оказалось вино, но запить было чем-то нужно, и коллектив постановил устроить праздник. В общем, на душе потеплело, и спать все улеглись во вполне благодушно настроении. Даже устроенное напоследок, уже по полной темноте, развлечение "мальчики налево, девочки направо" прошло весьма оживлённо, потому как пока одни ходили "налево", другим приходилось или громко разговаривать, или даже петь, чтобы ушедшие во тьму не заблудились. Тратить на эту фигню спички завхоз не захотел, но чтобы окончательно улечься, всё же позволил зажечь найденный в колыбе огарочек свечи. Который и погасил через пять минут со словами: "Отбой в кубрике! Всем спать!" Люда попыталась было "бдеть", настороженно прислушиваясь к темноте, но, то ли сказались дневные треволнения, то ли вино подействовало, она отрубилась, даже не заметив как. А ночью, Люда проснулась от ощущения дикого страха...

"Лю!.. Там кто-то ходит!"

"Завхоз "до ветру" вышел... - подумала Люда не успев подумать. - Тьфу, придёт же такое в голову!"

Могутные всхрапы Данилы Петровича, неожиданно перекрывавшие общее сопение коллектива, не вызывали сомнений в местонахождении их хозяина. А заодно должны были распугать всю нечисть, если бы такой пришла в голову блажь тихонько подкрасться. Но Миклуха настаивала на своём, и она была очень, очень напугана: