Печать дьявола (СИ)

Вальяно пожал плечами.

-- Пусть ваше завтра будет извинением вашего вчера. Хотя, иногда, полагая, что они переменились, люди лишь видят себя в новом свете.

Риммон снова воспалёнными глазами уставился на Вальяно.

-- Я... я не понимаю вас. Я просто не хочу ни считать себя подлецом, ни быть им. Вот и всё.

Глаза Вальяно продолжали искриться.

-- Похвальное намерение. И выражено прекрасно. В принципе, недалеки вы, Сиррах, от Царствия Небесного. Наверное, от такого прагматика, как вы, большего и ждать не приходится. Воспитавшие вас отцы-иезуиты, надо полагать, думали также. Разве что чудо...

Сиррах усмехнулся.

-- Вот и Хамал так говорит. Но ведь чудес не бывает.

-- А вам, значит, обязательно персты в прободанные гвоздями длани Воскресшего вставить надо?

Риммон пожал плечами.

-- Я не то, чтобы атеист, с чего бы? Но, понимаете...

-- Понимаю, -- спокойно кивнул Вальяно. -- Вы просто не очень-то думали о Боге. Как и о чести, впрочем.

Сиррах снова помрачнел.

-- Я не знаю, как и откуда, но я понял, чтобы на свет появился такой, как Ригель, унавозить для этого мир должны сотни и тысячи, таких как я, Нергал да Мормо. Хотя обычно бывает, наверное, наоборот, и выживают как раз подлецы, но мир живёт не ими. Мир вообще живёт немногими.

Глаза Рафаэля Вальяно снова замерцали. Он встал, положил руку на плечо Риммона и мягко подтвердил:

-- Вы правы, Сиррах, мир живёт немногими.

Глава 31. Мир разлагается, как гнилая рыба...

Теперь пора ночного колдовства.

Скрипят гробы, и дышит ад заразой.

Сейчас я пить бы мог живую кровь...

-- У. Шекспир, "Гамлет", акт 3, сцена 2

Нельзя сказать, чтобы Мормо до конца понимал, что с ним происходит. Жажда мести, всё это время снедавшая его, была удовлетворена. Ощущение спокойной сытости пришло и растворилось в нём, но не принесло ни тишины, ни забвения. Он часами просиживал без движения, в полной прострации.

Toi qui, comme un coup de couteau,

Dans mon cœur plaintif es entrеe,

Toi qui, comme un hideux troupeau

De dеmons, vins, folle et parеe...

Видя, что с дружком происходит что-то странное, Нергал искренне пытался позабавить его и отвлечь от тягостных мыслей. Чего он только ни делал! Надрессировал бордельных девиц на разудалый канкан, раздобыл дивное возбуждающее снадобье, сберёг для него юную тринадцатилетнюю рыженькую девственницу, только что доставленную поставщиком к мадам Бове. За свой счёт! Всё, всё для друга!

Увы. На кружевные подштанники развесёлых барышень Мормо смотрел, как на протухшую свинину, снадобье сглотнул как стакан уксуса, а, воспользовавшись девицей, посетовал, что девственность -- слово, порождающее у него самые что ни на есть пакостные мысли. Нергал только развёл руками. Чёрт возьми, он сделал всё, что мог, и решительно не знал, что ещё предпринять.

Мормо снедала тоска. Час за часом его воображение рисовало в памяти одну и ту же картину, -- рыжий завиток волос на капризно вздымающейся груди, незабываемый тонкий профиль, яркая травянистая зелень чуть подтянутых к вискам глаз... Он... тосковал по Лили, хотел... чтобы она была жива. Он не сразу сформулировал своё ощущение, но, оформившись, оно уже не давало ему покоя.

Он вяло листал старинные книги, замирал над заклинаниями, вызывающими мёртвых. Но не тень, мелькнувшая в прогалинах мрака, была нужна ему. Взяв у Нергала подаренный тому куратором фолиант чародеяний, когда-то ужаснувших самого Агриппу Неттесгеймского, он наконец нашёл то, что искал. Дьявольское заклинание и составляющие жертвоприношения -- sacre ficem -- были приведены на старом пергаменте без купюр. На полях кто-то неизвестный что-то неясное написал о гибели души тех, кто прибегает к этому заклятию. Какая гибель? Какой ещё души? Мормо был раздражён и взволнован. Дьявол требовал двойной жертвы -- "два живых существа того же возраста и пола". Мормо пожалел, что не знал этого обряда раньше -- мерзавка-Хелла легла бы на этот алтарь первой! Да и Эрна пригодилась бы. Но ничего. Две женщины... Эстель и Сибил. Он хладнокровно наметил дату -- будущее полнолуние. Хорошенькая будет новость для Риммона.

Посвятить ли в замысел Нергала? Не захочет ли он воскресить Эрну? Подумав, покачал головой. За прошедшие с её гибели дни, Фенриц, вернув себе безделушку, ни словом не обмолвился о ней и возобновил свои набеги к "Фазанам". Мормо решился.

Узнав во время обеда о намерениях Августа, Нергал безмятежно доел хвост жареного карпа и почесал пятерней за ухом. Вообще-то он завёл себе подружку из благородных в городишке и одновременно спал с её служанкой. Хотел, сведя их в одной спальне, развлечься и полюбоваться на скандал, а после планировал обернуться волком и перепугать обеих дурочек до полусмерти. А может, и полакомиться. Хоть какая-то потеха.

Но предложение Мормо было утончённее и сулило забаву поизысканнее, чем две вцепившиеся друг дружке в волосы глупые визжащие кошки. Почему бы ни удружить приятелю? Ведь сказал же отец Бриссар в последней проповеди: "Носите бремена друг друга"! Нергал даже расчувствовался. Да. Такой вот он впечатлительный, тонкий, нежный и восприимчивый. Всё, всё для друга! Да и какие сложности? Заманить двух этих девок в Зал Тайн -- пара пустяков, перекрыть все входы -- и дело с концом. А тела после -- либо в гашёную известь или гидроокись калия в погребе, либо -- в море. И концы в воду.

Приливом трупы если и вынесет, то, поди, докажи что-нибудь. Вмешается Риммон? Фенриц махнул рукой. Вдвоём они заткнут его. Поделом ублюдку. Осмелился послать его ко всем чертям? Даром такое никому не проходило. О чём тут говорить? Если уж Мормо так нуждается в Лили, пусть получит, что хочет. Жалко, что ли? А заодно они здорово отомстят мерзавцу Сирраху.

Но одно Нергал всё же хотел понять -- просто из любопытства. Риммон ещё до их склоки жаловался, что эта лярва Лили чуть не угробила его. Уверял, что она высосала его как лимон, и он неделю не мог даже сжать ладони в кулаки. Полнейшее-де бессилие. Бред. Сам Нергал ничего не почувствовал. Впрочем, то, что Риммон недели за две до Чёрной Мессы и в самом деле был похож на мумию, Нергал заметил.

Ну, хорошо, допустим, она и вправду -- лярва. Хм, неужели мир так ужасен? Даже не верится. Die Ideale sind zerronnen! Die Welt geht auseinander wie einer fauler Fisch! Хм. Лярва. Впрочем, почему бы и нет? Хо, постойте-ка, а Мормо-то кто? Стоит ли удивляться, что две пиявки были без ума друг от друга, и вампир сходит с ума по лярве? Но так ли это?

Повод спросить был вполне подходящий.

-- А что тебя так привлекало в Лили? -- Фенриц постарался вложить в свой вопрос всю искренность и благожелательность, на какие только был способен.

Мормо смерил его взглядом. Объяснить этого он не мог и сам. Август чувствовал странное внутреннее родство с этой женщиной, которая подчинялась ему как сильнейшему, но сохраняла необъяснимое демоническое очарование и постоянную страстно возбуждавшую его неуловимую опасность. Но втолковать всё это толстокожему и примитивному Нергалу было невозможно. Мормо отделался пустой фразой.

-- Без неё мессы скучны. -- Но его лицо, передёрнувшееся нервной судорогой, сказало Фенрицу куда больше, чем хотел Мормо.

Да-да. Две пиявки. Родство, стало быть, душ! Das ist des Pudels Kern! Вот где, стало быть, собачонку-то закопали! Что ни говорите, а это любовь! Нергал галантно улыбнулся и выразил готовность оказать Мормо максимальное содействие.

* * *

Хамал в последующие дни был молчалив и мрачен. Часами просиживал в риммоновых апартаментах у окна спальни, уставившись в пустоту. Все попытки друзей расшевелить его не имели успеха. Он явно избегал любых разговоров и только внимательно выслушал Сирраха, рассказавшему ему о своём разговоре с Вальяно. Несколько раз переспрашивал. И несколько раз порывался пойти к Вальяно сам. Но останавливался. При этом постоянно изумлял друзей щедростью, заказывая самые изысканные ужины, какие только были доступны в замке.