Скинькеды

- Ну так, - поддакнул Вадим, - у него вон какое точило...

- Оля, а если у меня не будет «Лексуса», ты тоже от меня уйдёшь? - иронично спросил у Большаковой Валентин.

- Дурак ты, Запрудин, - обиделась Ольга и направилась к своему подъезду.

- Знаете, ребята, - горько признался Алексей, - если честно, мне почти до слёз обидно. Мы с ней с десяти лет дружили, с тех пор как она в наш дом переехала. А этот меня своим «Лексусом» за один вечер переехал...

В беседке повисло сочувственное молчание.

* * *

Всю ночь Валик ворочался с боку на бок. Во-первых, не удалось помириться по телефону с Ольгой и зазвать её к себе. Дёрнул же леший с этой дурацкой фразой про «Лексус»! Во-вторых, ему очень хотелось придумать какую-нибудь акцию не хуже морошкинской. В-третьих, он пожалел, что не пригласил Морошкина к себе переночевать, вместе подумать над «моделированием общественного поведения», а заодно дёрнуть с горя пивка по поводу подлой измены Ольги Вохминой. Валентин ворочался, часто вставал и бежал на кухню попить воды, пока не догадался притащить пластиковую бутыль из холодильника к постели, переключал кнопки на дистанционнике телевизора, где по двенадцати из пятнадцати каналов стреляли, а на остальных трёх шла как бы допустимая эротика. Причём на одном из трёх ведущие упорно продвигали права сексуальных меньшинств. Именно прыганье по каналам навело его на нужную идею.

Ещё только улавливая её, он подошёл к отцовскому сейфу с оружием. И хотя ключи от него (как полагал отец) были надёжно спрятаны, Валик прекрасно знал где. Кроме двух охотничьих ружей в сейфе хранился газовый пистолет «Double Eagle». Там же всегда лежала коробка холостых патронов (иногда они с отцом баловались на даче, устраивая весёлую пальбу). И патроны, и пистолет были на месте. После обследования оружия Валик лёг спать со счастливой улыбкой. Завтра он принесёт идею покруче морошкинской.

День прошел с ленивым запахом лапши быстрого приготовления и медленным течением времени. Пару раз Валик выходил во двор, но кроме июльского зноя там никого не было. Во второй половине дня позвонил Ольге, она как раз должна была вернуться с тренировки по гимнастике. Не лень же человеку летом с утра гнуться и тянуться! Но зато какая фигура!

- Оль, ну не обижайся, - начал Валентин, когда она взяла телефонную трубку, - ну глупость я вчера сморозил.

- Валь, а вот скажи честно, ты меня любишь? - вдруг огорошила его Ольга. - Мы столько времени вместе, ты мне что угодно говорил, только не это. Я всё после первого поцелуя ждала, после второго... Может, Валентин, ты меня за маркитантку какую держишь?

- Маркитантку?

- Ну, помнишь, нам историк рассказывал. Следуют за войском торговки, продают необходимое, а я ещё потом вычитала, что они и телом приторговывают или являются походными жёнами командиров.

- Оль, да ты что! - уже сам обиделся Валик. - Подожди, только не говори больше таких глупостей. Маркитантку... Сейчас, - он набрал в легкие побольше воздуха, словно собирался нырнуть, и выдохнул: - Оля, я тебя люблю, ты самая лучшая на свете...

Послушав её ответное молчание, продолжил:

- Знаешь, я не раз читал, как объясняются и любви. Просто «любовь» это такое огромное слово. Огромное, понимаешь? Мне иногда становится противно от того, как мы все общаемся друг с другом. Как придурки из эм-ти-ви... И произнести посреди всего этого хлама слово «любовь» - это как розу на навоз бросить. Я просто хотел по-настоящему...

- А сейчас ты по-настоящему сказал? - наконец заговорила Оля.

- Да. Конечно. А теперь могу я у тебя спросить?

- Валентин, я тоже тебя люблю, - опередила Ольга, - просто девушкам не принято признаваться первыми, а от тебя не дождёшься. А позавчера ночью ты меня для чего позвал?

От следующего вопроса в лоб у Запрудина похолодело в груди, неправильный ответ мог перечеркнуть всё вышесказанное. От растерянности он начал кусать губы, Ольга же терпеливо ждала, не оставляя ему шанса на уход в сторону. Помогать ему девушка не собиралась.

- Оль, - выдавил Валентин, - я хотел затащить тебя в постель; не знаю, что бы из этого получилось. Но только ты поверь, что я не для того... А... в общем... - дальше он не знал, что говорить.

- Спасибо, что не соврал, - облегченно вздохнула на другом конце провода Оля, - только давай с тобой договоримся сразу, я лично хочу окончить школу и поступить в институт. И если тебе не терпится, если ты такой современный парень, а я тебе кажусь старомодной, то меня так родители воспитали, а ты можешь себе поискать что-нибудь посовременнее. Уверена, проблем не будет, только свистни.

- Да ты что, Оль, - чуть не замахал руками Запрудин, будто она могла увидеть. Потом вдруг собрался и весьма твёрдо сказал: - Знаешь, я к тебе испытываю такую сильную нежность... Я бы и так не перешагнул через тебя. Может, я тоже старомодный? Но что нам теперь, может, и не целоваться?

- Этого я не сказала, - уже с весёлой хитринкой заговорила девушка. - Валь, пусть всё будет в своё время.

- Скажи, я пьяный сильно противный был?

- Жалкий и смешной, но до противного не так далеко.

- Ты придёшь ко мне?

- Конечно, я же хочу тебя поцеловать, хоть у тебя нет и, возможно, не будет «Лексуса».

Когда Валентин положил трубку, ему захотелось порхать подобно бабочке, и он даже устыдился такого немужского, на первый взгляд, поведения. С улыбкой вспомнил, как дразнили их с Ольгой в младших классах только за то, что они ходили за руку в школу. Дразнили в основном мальчишки. И с гордостью подумал о том, как завидуют теперь, когда Оле могут позавидовать звёзды подиумов. Завидуют всё те же бывшие мальчишки...

А ведь пришлось даже пару раз подраться за свою даму сердца со старшеклассниками. В восьмом классе он дрался с десятиклассником Нефёдовым, и хотя был изрядно побит, Нефёдов ничего не выиграл. «Быковатый какой-то», - сказала тогда про него Оля, и тот вынужден был искать себе в возлюбленные другую кандидатуру. А в этом году прицепился мальчик-мажор - одиннадцатиклассник Гулиев. Этого Запрудин вытащил на школьный двор сам и парой ударов отбил желание приставать к чужим девушкам. Но потом Валика прилично «оттоптали» многочисленные родственники и земляки Гулиева, русской же поддержки Валентину, как водится в России, не сыскалось. В любом случае, Оля оставалась с ним, а его синяки и ссадины были предметом её гордости.

- Ты бы пошёл из-за меня на дуэль, как в девятнадцатом веке? - спросила она после гулиевского разгрома.

- Конечно, - не раздумывая, ответил он.

И теперь, сжимая в руке отцовский пистолет, Валентин представлял себе такой поединок. И признался себе: «А на шпагах я не умею».

* * *

Вечером в беседке вслед за Валентином, Ольгой и Светланой сначала появился озадаченный Гена Бганба (у которого не было идеи, зато были проблемы: мать сказала прибрать квартиру к приезду многочисленных родственников), затем Вадик Перепёлкин (тоже без особых соображений), потом подтянулся из соседнего двора Денис Иванов (просто так) и самым последним явился Морошкин. Оглядев компанию весьма скептическим взглядом, он устало сел на перила и закурил.

- Есть же люди, которые всю жизнь работают грузчиками, - Алексей выдохнул облако дыма, - теперь я понимаю, почему пролетариат так пассивен, даже есть не хочется, - признался он и тут же сыграл словами: - А идеи есть?

Валик выдержал паузу, подождал, пока все пожмут плечами, виновато прокашляются, и лишь потом победно огласил:

- Есть!

- Излагай, - равнодушно предложил Морошкин.

- У меня дома лежит газовый пистолет с холостыми патронами! - выпалил Валик. - Не у меня, конечно, у отца, но сейчас я могу им попользоваться.

- Ты опять про банк? - обозначил морщины на лбу Алексей.

- Нет, я про моделирование ситуаций.

- И? Моделируй, - Морошкин явно сомневался, что ещё больше подзадоривало Запрудина.

- Моделируем перестрелку. Или покушение. Кто-то стреляет, кто-то падает, типа, взаправду. И смотрим на народ вокруг. Пострелять лучше всего у бара «Голубая лагуна», там охранники без оружия...