Часть третья (СИ)

-- Тогда превратись в Медею.

-- Что это значит, какая еще Медея?

-- Это древняя ревнивая женщина, которая убила своих двоих детей в качестве мести, изменившему супругу.

-- Но у меня же нет детей, -- посетовала Ася.

-- Тогда надо попортить ему нервишки и, прежде всего, его супруге.

-- Гм, молодец, -- сказала Ася. -- Всякая женщина мстит. Неужели я такая дура, что оставлю все так, как есть и сама при этом останусь на бобах? Подумаешь, я там поцеловала одного грека, кажись и одного американца, а он мне умудрился засаду устроить. Избавиться хотел, видать. Я же не изменила ему в том плане, что вообще и надолго связалась с другим, или вообще ушла от него навсегда. Один трах это еще не измена, один поцелуй, какая же это измена? А вот он, подлец, втрескался в какую-нибудь сучку, и тут же женился, вот это и есть измена. А измену простить невозможно. Тем более, что я лишилась материальной поддержки. Куда я теперь без денег? Где найти замену? Как выйти из этого проклятого положения, неужели надо устраиваться на работу? Хотя я тоже дрянь порядочная. Послал меня человек на свои деньги в эту Грецию, будь она проклята, а я..., мне мужик понадобился. Слюнявили они меня оба, а толку то что? Дуры мы дуры, каких свет Божий не видел.

-- Поедем на Тверскую, может там найдется мужик не хуже Бориса, -- предложила Соня.

-- Нет, это не для меня. Во всяком случае, не сегодня. Зайдем лучше ко мне домой, и составим план действий. У меня есть вино, напьюсь сегодня до потери пульса.

-- Ты несколько грубовато разговаривала с его супругой, а могла бы быть ласковой и предупредительной, назначила бы ей встречу и обрисовала всю картину в самых ярких красках, -- советовала Соня.

-- А толку-то что?

-- Как что? Если не все, то хоть что-то. Может мне ей позвонить? я представлюсь твоей сестрой, начну жалеть вас обоих, а вдруг что получится?

-- Может, это и пригодилось бы, -- сказала Ася, открывая дверь своей квартиры. В квартире был спертый воздух и душно при закрытых окнах. Ася, сбросив с себя туфли, грохнулась на кровать в спальне. Это была та самая кровать, на которой они с Борисом получали удовольствие друг от друга чуть меньше года тому.

Соня решила ее не беспокоить. Она прошла на кухню, порылась в холодильнике, а также в ящике, где обычно хранилась картошка и приступила к прозаической процедуре приготовления ужина.

Ася лежала на животе, размазывая слезы по лицу и поверхности подушки, запустив пальцы в свои все еще роскошные волосы, подвергшиеся сейчас испытанию на прочность и отражаясь болью для того, чтобы унять душевную боль. Но это удавалось плохо. Ее мысли были настолько хаотичны и неутешительны, что она не могла найти себе места.

" А чем виновата эта девушка, которую он, должно быть, привлек, как и меня своим несколько заманчивым трагическим взглядом больших коричневых глаз и густых черных бровей? А потом эта показная вежливость, молчаливость, прячущаяся за меткими убийственными фразами и, конечно же, финансовое могущество, на что мы, женщины так падки и так бессильны перед словом "нет", способным спасти нас от перспективы очутиться у разбитого корыта. Я должна принести ей свои извинения. Если примет их -- хорошо, если нет, Бог с ней".

Наконец, она поднялась, зашла на кухню и стала шарить глазами по полкам, а затем открыла холодильник. Там, в бутылке, все еще находилась успокоительная жидкость. Это было красное грузинское вино "Ахашени".

-- Прости, но это единственный способ избежать чего-то более ужасного, -- сказала Ася, наливая вино в двухсотграммовый стакан.

-- Ася, ты делай свое дело, а на меня не обращай внимание, садись вот сюда, а я составлю тебе компанию. Скоро ужин будет готов.

Ася выпила залпом, достала сигарету и закурила. Прохладное вино согрело ее внутренности, а дым заволок бурю в голове так тесно связанную с неким комком, распиравшим грудную клетку.

-- Ты знаешь, -- сказала она, глядя в глаза подруге, -- я поступила весьма неосмотрительно и грубо повела себя с этой женщиной. Если правда, что он женился на ней, то теперь никакие силы не могут изменить сложившуюся ситуацию. Я Бориса потеряла навсегда. С этим надо смириться. Единственное с чем трудно будет смириться, так это с нищетой, которая у меня уже на пороге.

-- Нет такого положения, из которого нельзя было бы выйти, нет такой ошибки, которую невозможно было бы исправить. Давай, я позвоню этой женщине, и все объясню ей. Я реабилитирую тебя в ее глазах.

-- Попробуй, -- сказала Ася, наполняя второй стакан.

Когда все было готово, Соня положила картошку, заправленную соусом, кусок телячьей отбивной и широкие литья крест салата.

-- Бери. На сытый желудок настроение намного улучшится. Попробуй, посмотришь.

Но Ася не притрагивалась к еде.

-- Попробуй, позвони ей. Вот его телефон, телефон Бориса, а она там. Я поеду к ней, я должна ее увидеть.

Соня набрала номер и стала ждать. Гудки раздавались, но трубку никто не поднимал. Соня стала пожимать плечами.

-- Набери еще раз, -- предложила Ася, -- а то, давай, я наберу.

-- Пожалуй.

Ася стала набирать дрожащими руками, держа трубку у левого уха. Там сняли трубку. Ася быстро передала Соне.

-- Мы вам уже звонили, -- произнесла Соня, -- разговор у нас получился несколько далек от интеллигентного. С вами говорит Соня подруга Анастасии, которая вам несколько грубовато представила свои отношения с вашим мужем, а теперь переживает. Вы извините ее. А чтобы это получилось, представьте себя на ее месте. Ася не работала. Борис Петрович выделял ей значительные суммы, они какое-то время состояли в гражданском браке. У нее были неудачные роды, не так давно, между прочим, всего с полгода тому, а потом Борис Петрович, как бы исчез. Как всякий мужчина, а Ася еще не вполне оправилась от этих родов, которые едва не отправили ее на тот свет.

-- Сколько ей нужно денег? -- невольно вырвалось у Матильды.

-- Я...не могу сказать. Можно, я передам ей трубку?

Ася взяла трубку и сказала:

-- Я приношу вам свои извинения. У офиса? во сколько? Хорошо: через час мы будем вдвоем с моей подругой Соней. Будем стоять у входа в офис.

-- Куда ехать, и зачем? -- спросила Соня подругу.

-- Поедем и побыстрее. Я хочу видеть свою соперницу.

-- Ася, причешись.

Матильда вызвала водителя, села в машину и направилась к метро "Нахимовский проспект", где рядом находился офис Бориса.

-- Гена, вы мой охранник, -- сказала она, прежде чем выйти из машины. -- У меня тут встреча с двумя дамами и...мало ли что? сейчас такое время: от любого гражданина свободной страны можно ожидать всего, что угодно. Вы рядом, Гена, ни на шаг от меня. Я передам одной даме деньги, и мы тут же вернемся обратно.

-- А я уже приблизительно знаю, в чем дело, -- сказал Гена, открывая дверь и подавая руку Матильде. -- Одну из этих дам я хорошо знаю. Положитесь на меня. Ведите себя с достоинством и сохраняйте спокойствие.

Они подошли к ступенькам, где стояли Ася с Соней.

-- Кто из вас Ася? -- спросила Матильда.

-- Я, -- ответила Ася, делая шаг вперед.

-- Что ж! у Бориса Петровича неплохой вкус, -- сказала Матильда. -- Я принесла вам тысячу долларов. Это вам на лечение, хотя трудно предположить, что вы в этом лечении нуждаетесь.

-- Ей надо лечить психику, а это похуже всяких других болезней, -- сказала Соня. -- Вы уж нас простите.

-- И вы меня простите, -- сказала Матильда, поворачиваясь к машине. -- Гена, поедем, у меня почти нет времени.

Ася держала деньги в дрожащей руке, и все силилась вернуть их владелице, но Соня схватила эти деньги, свернула их в трубку и положила в сумку.

-- Борису Петровичу не говорите, если можно!

Но Матильда уже сидела внутри, и машина начала движение.

27