Не время для вечности (СИ)

- Понятно. А я шел дальше, к ашраму Битлз и, увидев тебя, решил подойти. Думаю, предложу ей прогуляться. Ты как?

Иша согласилась, и они пошли по каменистому берегу вдоль реки. Течение все усиливалось - здесь купаться уже было невозможно.

Вскоре слева они увидели пресловутый ашрам: это было старое, обветшалое здание, совсем небольшое, в один этаж. Они не стали подниматься к нему, а просто сели на большие плоские валуны и стали смотреть, как зеленая, свежая вода запутывается у самых камней в небольшие водовороты и, распутываясь, весело, с брызгами бежит дальше, освещенная ласковым солнцем.

- Махариши Махеш Йоги просто одурачивал 'битлов', - сказал Дима.

- О да, - согласилась Иша, которая тоже совсем не верила в подобных 'йогов', - и судя по всему неплохо наживался на их вере.

- Но есть истинные духовные учителя, - задумчиво сказал Дима.

Какое-то время они просто молчали. Каждый был погружен в свои мысли, но Иша отметила, что молчать с ним было комфортно.

Она вспомнила Ясона и сразу задала себе вопрос: а хорошо ли то, что она вот так сидит сейчас с Димой и общается с ним, вдали от всех...

'Хотя почему это плохо, - продолжался ее внутренний диалог, - Ясон уехал от меня, и мы вообще с ним ничем не были связаны'.

На этой мысли сильная тоска сжала ее сердце, но она с силой отогнала это чувство.

Ише внезапно захотелось уйти и запереться в своем номере, остаться одной. Поплакать, а потом снова рисовать. Рисование всегда помогало ей забыть обо всем.

Но она осталась, и какое-то время они гуляли по берегу, пока мягкие, прохладные сумерки не укрыли городок.

- Тебе нужно будет уехать через какое-то время, - неожиданно сказал Дима, глядя куда-то на другой берег.

- Уехать, но куда? - В другое время Ише показалось бы их общение странным, но сейчас она чувствовала себя словно кусочек пазла в большой, величественной картине. И она многое понимала без слов.

Не ответив на ее вопрос, Дима предложил:

- А пойдем в 'Офис'? Так называется забегаловка на главной улице, мы часто собираемся там перекусить самосами. Может, Йогиня тебе уже рассказывала?

Выпьем горячего имбирного напитка, а то уже зябко становится. И наши, наверное, уже туда подтянулись.

Иша согласилась и не стала пытаться получить ответ на свой вопрос про отъезд. Она вспомнила, что Йогиня утром говорила про эту кафешку и знала, что, даже если пойдет сейчас в свой номер, ее все равно оттуда вытащат.

Пока они шли, началось вечернее огненное поклонение матери Ганге. Красивые жрецы у гхата, где стояло громадное мурти Ханумана, разожгли многоярусные лампады и, держа их за длинные ручки, с трудом вращали перед собой. Вкусно и пряно пахло благовониями: ароматный дымок свободно расползался в свежем воздухе.

Молодые лица жрецов выглядели полностью погруженными в поклонение. Раздавался перезвон колокольчиков и пелись мантры, на воду опускались, одна за другой, маленькие лампадки с крохотными огоньками внутри. Иша почувствовала, что ее сердце закружилось в новом сладостном танце.

Ей хотелось остановиться и прочувствовать это мгновение, но Дима повлек ее дальше. Он взял Ишу за руку, и она почувствовала, что в этом жесте есть своеобразное проявление власти. Она посмотрела на Диму, и он показался ей очень родным и знакомым. Словно она любила его и потеряла когда-то давно, но любила как брата.

В 'Офисе' было всего несколько столиков из светлого дерева, у каждого стояло две узкие лавки. Три стола были заняты: за одним из них серьезный японец что-то записывал в свой блокнот. Перед ним стояла дымящаяся тарелка с горячими самосами. За японцем, в незастекленном проеме, волновалась темная вода, запятнанная искристыми отблесками фонарей, которые были расставлены по набережной, словно сияющие знаки тире на железных столбах.

Еще один стол занимали веселые иностранки. Они отчаянно жестикулировали и картинно пучили глаза, живо рассказывая о чем-то друг другу. По закону небольшого пространства они сидели совсем рядом со столиком, за которым уже расположились Женя с Аней и Йогиня О, которая, сощурив глаза, с интересом рассматривала входящих Ишу и Диму.

Иша села спиной к вечерней улице, которую с другой стороны подпирали бесконечные магазинчики и забегаловки. С виду они казались маленькими и неприметными, но внутри шаг за шагом разворачивали громадное пространство, закрученное лабиринтами, поднимающимися на несколько этажей вверх. Казалось, можно было запросто потеряться в этих обширных помещениях, заставленных всевозможными экзотическими товарами: скульптурами, музыкальными инструментами, фигурками божеств.

Иша завороженно смотрела на Гангу. Мысленно она сидела на холодных мраморных ступеньках, опуская свои руки в ее очищающие воды. Бойкий голос Йогини выдернул ее из этих размышлений:

- Ну так что, Иша, возьми-ка в руку самосу, они здесь потрясающие, честно, и скажи, ты идешь завтра на гору к храму Ниилкант с нами?

Иша удивленно посмотрела на стол. Оказывается, всем, и ей тоже, принесли по тарелке с тремя горячими самосами, а рядом вкусно дымились большие граненные стаканы с терпким имбирным напитком.

Женя подметил, как загорелись глаза Иши, когда она услышала про гору.

- Да, я пойду, - сказала она, при этом ощутив странное жжение в горле, которое стало нарастать и утихло только когда она допила до конца свой напиток. - Во сколько выходим?

- В восемь после завтрака, - томно ответила Йогиня, украдкой приглядываясь к Диме. Они еще говорили о чем-то, но Иша сидела словно в тумане. Ей захотелось спать и она, попрощавшись со всеми, быстро пошла в свой гестхаус.

Было совсем поздно, когда в номер Йогини зашла темная фигура, затворяя за собой дверь. Йогиня сидела на кровати, спиной к Диме, и с ее головы ниспадали шелковым водопадом иссиня-зеленые волосы, рассыпающиеся по светлому покрывалу, украшенному узорами пейсли.

- Заплети их, пожалуйста, - сказала она нежно, - скоро она будет готова войти в Комнату.

Книга 9876543о79108108

'После той ужасной ночи, когда Джагай нашел меня у реки и принес в свой дом, его сестра Нандини лежала в лихорадочном бреду. Очнувшись, она рассказала, что их отца убили. Несмотря на свою слабость, она спросила обо мне и терпеливо выслушала мой невеселый рассказ.

Я помню, как на следующий день мы проводили погребальные обряды по нашим отцам. Джагай выглядел очень сосредоточенным и погруженным в свои мысли.

С помощью тонких дощечек и мантр он возжег жертвенный огонь, а затем приносил огню подношения в виде топленого масла, зерен, цветов и плодов.

Джагай пел необходимые молитвы, а мы еле слышно повторяли за ним.

Соседский мальчик Арон рассказал обо всем случившемся своим родителям, и они в тот день, когда я отправилась в Город, пришли и сожгли тело моего отца, которое я смогла только лишь прикрыть ветвями и листьями, перед уходом.

Я чувствовала громадную боль утраты внутри. Отец очень любил меня. И особенно горько было, что я не успела рассказать ему о своем предстоящем замужестве и ощущала стыд за то, что обманывала его, но вместе с тем, надежду, что теперь я буду под защитой Джагая.