Не время для вечности (СИ)

На шум вышел продавец, и ей пришлось заплатить за бутылку - вино оказалось дорогое.

Подруги только весело смеялись, но, хотя Ише совсем и не было смешно - сумма получилась приличная, она улыбнулась и сказала:

- Мы пьем дешевое вино и бьем дорогое. Ну Париж!

Почему она вспоминает это здесь, сейчас, когда идет по лесной дороге все время вверх? Неужели действительно ей хочется стать музейным экспонатом?

Возможно, вполне возможно. Здесь, на высоте, в чистоте и покое, она готова была признать свою глупость и свое тщеславие и даже полюбить тех самых людей, на которых когда-то так негодовала.

Они прошли мимо нескольких невысоких домиков, и наконец дорога неожиданно пошла вниз. Иша испытала облегчение.

Женя с Аней ждали их в середине спуска, стоя у громадного валуна на обочине дороги.

Рядом с ними несколько осликов, нагруженных тяжелыми камнями, неохотно спускались вниз, поднимая облачка пыли упирающимися в сухой песок копытами.

Внизу лежала широкая, умиротворенная долина, освещенная солнцем, которое уже начало медленно притягиваться к земле.

- Похоже, мы пропустили поворот на храм, - улыбаясь сказал Женя, - но место хорошее, поэтому мы с Аней предлагаем пройти дальше и узнать дорогу к Ниилканту у местных жителей.

- Давайте, давайте. Действуйте, - Йогиня О решительно зашагала дальше.

Так они дошли до низкого, беленого здания с небольшим острым куполом. Дверь в храмик была открыта, а с притолоки свисал медный колокольчик, привязанный к потрепанной веревочке. Иша сразу скинула обувь и вошла внутрь.

Неожиданно ее накрыла теплая волна необъяснимого и сладостного покоя. Она закрыла глаза. Казалось, где-то далеко мелодично позвякивает колокольчик и мычат коровы, а реальность медленно разжижается, растворяется в вечерних звуках, в падающих с неба звездах...

- Иша, выходи! - откуда-то издалека донесся голос Йогини, - мы узнали, куда дальше идти.

Эта фраза вывела ее из медитативного состояния. Выйдя из храма, Иша надела обувь, и они пошли обратно под быстро потухающим небом.

Где-то на дороге Аня купила сухие ядра кокосового ореха и поделилась с путешественниками. Они шли, вгрызаясь до ломоты в зубах в белую и ароматную, но почти безвкусную кокосовую жесткость.

Наконец компания увидела большой храм. Высокий, похожий на пирамиду индейцев Майя - по всему периметру он был уставлен статуями, раскрашенными в густые синие и красные цвета.

Йогиня пошла внутрь, но Иша даже не захотела входить. Внезапно она почувствовала сильную усталость, ей очень хотелось спать. Дима рассказывал Жене о том, что из его родного Владивостока очень просто ездить в Китай.

'Какой-то он душный', - мимолетно подумала уставшая Иша.

Пока они ждали остальных, почти полностью стемнело. Пора было возвращаться обратно. Спускаться вниз было приятно. Внизу собрались белые клубы тумана, полностью укрыв собой городок, и Ише почудилось, что это и есть молочный океан, окрашенный закатным солнцем в нежно-розовые оттенки.

Кто-то тронул ее за локоть. Йогиня О загадочно улыбалась.

- Иша, давай сейчас у Ганги посидим немного, - ее голос звучал очень мягко, и Иша, которая хотела сказать, что собирается лечь пораньше, неожиданно согласилась.

Вошли в городок они в полной темноте. Темные воды реки ритмично колыхались в электрическом свете продолговатых ламп. По длинному и высокому навесному мосту гуляли тени.

Девушки присели на холодные плиты, скрестив ноги, и некоторое время молчали. Ише даже начало казаться, что она сейчас уплывет на небесной лодке из далеких, еле видных облаков, куда-нибудь в мерцающую звездную даль.

Она вспомнила Изабеллу - маленькую лысую девочку, медленно умирающую с флейтой в руках. Мысленно она стала обращаться к Реке: 'Помоги ей, смой ее боль, помоги'.

Так она думала, пока Йогиня не заговорила:

- Ты знаешь, Иша, у каждого из нас есть своя Комната 108. Это такое место, где нам придется взглянуть в глаза всем своим слабостям, всей своей боли и обидам. И войдя в нее, нужно еще найти правильный выход.

- Комната 108... Это интересно, - говоря, Иша слышала свой голос словно издалека. Ей казалось, что она плывет по волнам Реки.

- Да, и я верю, что каждый рано или поздно зайдет в эту Комнату. Каждый, кто желает стать сильнее. Здесь это сделать проще всего. И для тебя это будет просто. Ты уже на нужной волне. Но также это может принести боль.

- О чем ты говоришь сейчас?

- Я приглашаю тебя в необычное путешествие. Завтра на рассвете я хочу отвезти тебя в Ганганани. Там мы войдем в твою Комнату. Ты поедешь?

Иша посмотрела на Йогиню. То, что показалось бы слишком странным в ее родном городе, здесь приобретало очертания единственно верной реальности, наполненной глубоким смыслом.

- Поеду.

- Хорошо, но уже поздно. Надо идти спать, завтра рано вставать.

Когда Иша оказалась в своем номере, она сначала, поддавшись порыву, быстро открыла тетрадь и быстро записала:

'Смотришь, как река затопляет камень, на котором ты сидела 5 минут назад.

Как души переправляются на другой берег, выбираясь из громадного костра и осторожно ступая в туманной воде.

Сумасшедшая тоска внутри и быстрые волны снаружи. Опускаешь в них пальцы и чувствуешь бег холодного зеленого времени.

Время шепчет пространству 'Прости'.

Холодный палец чертит на сердце круг. Вещи вокруг не обнаруживают себя. Улыбка слепца и влажные с утра глаза, которые к вечеру способны осушать моря...

Сердце настолько маленькое, что не может вместить тебя...'

Потом, омывшись под теплыми струями душа, она легла на постель, открыла книгу и стала читать.

Плач Джагая

'Я не ушел. Эта мысль не давала мне покоя. Все потускнело. Я любил, но предал свой долг. Почему я был не прав? Огненная стена, о, как часто она стояла теперь перед моим внутренним взором!

В тот день я должен был уйти с великим мудрецом. Получив большую милость, я был так скуп, что не взял ее.

Но как я мог бросить Асури, которая готова была пожертвовать собой ради меня? Которая спасла меня. Асури, которая ждала нашего ребенка. Которая умоляла мудреца, чтобы он позволил мне остаться.

Каждый день приносил все больше страданий. В небе горели огненные кометы. Иногда горящие камни падали в поле, и мы бежали тушить их. Всем было тревожно.

По ночам протяжно выли шакалы.

Земля сотрясалась. Река выходила из своих берегов. И мне казалось, что даже великий баньян плакал. Его листья тихо облетали с веток, пока я, прижавшись к его теплому, узловатому стволу, замирал, слушая, как глухая душевная боль грызет мое сердце.

Снова начались отвратительные дожди. Иногда на бедную землю сыпались кости, кровь и даже части чьих-то тел.