Не время для вечности (СИ)

Гуляя, она вышла к гхатам и некоторое время шла по темно-багровым плитам, пока они не кончились и не перешли в простой берег, покрытый гравием. На волнах покачивался низкий понтонный пост. Она прошла дальше и увидела поваленное бревно.

В отдалении своими делами занимались рабочие, меланхоличный черный буйвол издавал рыгающие звуки, а Ганга усиливала свое течение. Здесь из спокойного оно становилось буйным и непокорным. Было видно, что вода неглубока и река только-только разгоняется для того, чтобы на следующем повороте полнее проявить свою удивительную силу.

На другом берегу, в дымке виднелся золотой диск, венчающий белый купол индийского храма.

Иша присела на бревно, достала скетчбук и сделала несколько набросков. На другом берегу красноватые ступени поднимались высоко, и там с них, весело брызгаясь, прыгали в быструю воду мальчишки, позволяя течению немного сносить свои молодые тела, а затем изо всех сил снова прибиваясь к берегу.

Воздух разносил аромат благовоний. Она оглянулась и увидела покрытые кудрявой зеленью невысокие горы. Ей очень хотелось скорее туда. Отложив рисование, она достала книгу и начала читать.

Книга 0976544332217897555

'Мудрец закрыл глаза и погрузился в транс. Он сосредоточил свой ум на цели и за одно мгновение перенесся через космическое пространство, преодолев громадное расстояние от планеты Семи Мудрецов до Земли.

Он открыл глаза. Вокруг был лес, а над головой - размазанные белые перья облаков, которые, казалось, стекали по небесному куполу куда-то вниз.

Лес пел и перекликался голосами сотен птиц и обезьян. Деревья переплетались лианами и ветвями в плотную стену, но, когда мудрец, погруженный внутри себя в созерцание красоты Божественного Героя, мягко ступал своими босыми ногами по лесному ковру, они плавно расступались перед ним. Сердце направляло его к дому погибшего Митры Муни.

Постепенно лес поредел и превратился в небольшое поле, где росло огромное дерево баньян.

Величественное дерево далеко раскинуло свои массивные ветви. Его широкий ствол, внутри которого пустое пространство, способное вместить одного человека, как будто слит из когда-то текучих, но уже давно застывших в причудливые формы субстанций.

Мудрец поклонился древу и прикоснулся к нему рукой. Перед внутренним взором появилась картинка - баньян рассказывал ему свою историю:

'Я был еще совсем молод, когда решил посвятить жизнь служению Божественному Герою. Долго просил родителей, чтобы отпустили меня жить к духовному учителю, и наконец они согласились.

Целыми днями я занимался разной несложной работой: мыл посуду, собирал в лесу хворост и цветы, ходил за водой и терпеливо ждал, когда учитель начнет раскрывать мне духовные тайны.

Однажды, гуляя в лесу, я напоролся на шип ядовитого растения. После этого я заболел: вся моя кожа страшно чесалась, и я расцарапывал себя до крови, пытаясь унять страшный зуд.

Учитель, видя мое жалкое состояние, пришел, чтобы исцелить меня. Но сначала он спросил:

- Скажи, мой юный ученик, твоя кожа сильно зудит?

Я ответил утвердительно.

- Скажи мне теперь, когда ты расчесываешь зудящее место, это приносит тебе облегчение?

Я отвечал:

- Нет, мой господин. Облегчение если и есть, то оно очень короткое, а затем кожа снова начинает чесаться еще сильнее.

- Хорошо. Скоро ты будешь здоров, но я прошу тебя запомнить это ощущение. Ты еще молод, и тебя ожидают большие соблазны этого мира. Особенно манят сексуальные удовольствия, но ты должен помнить, что это сродни твоему зуду сейчас.

Если, расчесывая свою кожу до крови, ты чувствуешь секундное облегчение - считать это наслаждением не приходится.

Ты должен обрести высший вкус к служению и быть всегда удовлетворенным своим положением в этом мире.

О, эти слова! Я помню, как они запали в мое юное, пламенное сердце. Учитель милостиво обработал мою кожу, прочитав необходимые мантры, и на следующий день я был полностью здоров.

Воодушевленный и благодарный учителю, я был готов целыми днями служить ему, не желая ничего взамен. И я был уверен, что в моей жизни никогда не случится ничего дурного.

Но однажды, собирая в лесу цветы для украшения алтаря, я увидел отталкивающую и одновременно с тем притягивающую сцену: полупьяная женщина обнимала грубого мужчину, который жадно покрывал ее поцелуями. Оба были почти полностью обнажены, ее рыжие волосы рассыпались по зеленой траве.

Мужчина лежал сверху, и она стонала, полуприкрыв глаза, но вдруг посмотрела прямо на меня. И ее вожделеющий взгляд прожег меня до самого сердца, словно укус ядовитой змеи.

Не помня себя, я стремглав бросился бежать прочь от этого места. Мне было гадко и стыдно, но вместе с тем какая-то оскверненная сладость разливалась по телу, когда я вспоминал ее.

На следующий день я стал ловить себя на мыслях о ней. Я снова пошел в лес, но теперь ум мой был нечист. Не за цветами для алтаря шел я на самом деле. Оказалось, она тоже искала меня. Развратную женщину пленила чистота юного монаха. Она начала обнимать меня, а затем раздевать. Я не противился, и мы согрешили.

После этого я сидел опустошенный, вспоминая, как гуру вылечил меня, его слова про кожный зуд, и я понял, что должен сознаться в своем падении, а потом просто покончить с собой. Я пришел к духовному учителю и все рассказал ему. Выслушав меня, он ответил:

- За то, что ты ослушался меня, для твоего же блага, я проклинаю тебя. За совершение непотребных действий в неурочный час, в неподходящее время, с распутной женщиной ты примешь рождение в теле дерева.

Но за твою искренность и благие поступки ты будешь уважаем людьми. Они будут кланяться тебе, а ты будешь давать им прибежище в зной и непогоду. Когда истечет срок наказания, душа твоя вновь обретет тело человека, и ты продолжишь свой путь.

Я очень благодарен своему учителю. Его проклятие стало для меня благословением, я многое понял. Тот, кто идет мирским путем, имеет право на ошибки, но тот, кто хочет стать святым, должен проходить суровые испытания. Путь к свету и истине непрост...'

Мудрец отнял свою руку от ствола и посмотрел вверх, в крону исполинского дерева: множество птиц и обезьян нашло там свой приют. Все они перекрикивались, переругивались и пели на разные лады. С ветвей спускались воздушные корни, служившие подпорками тяжелой кроне дерева.

Мудрец мысленно обратился к дереву: 'Велик ты, мудрый баньян! Спасибо за историю. Всех благ!'

Листва в ответ одобрительно прошелестела. Сделав поклон, мудрец направился к хижине Джагая. Что будет, он знал, но не печалился и не радовался, а просто шел выполнять то, что должен был'.

- Привет, отвлекаю? - раздался голос где-то справа.

Иша инстинктивно закрыла книгу и увидела улыбающегося Диму. Она поняла, что ей будет приятно пообщаться с ним.

- Нет-нет, я просто немного рисовала, потом немного читала. Все разошлись, а я вот пошла сюда.