Марина (СИ)

- Злая вы девушка, Марина. Вы бы порадовались за соотечественника, что он свою социальную нишу нашел, так нет, вы предпочитаете излить на него нереализованную долю сарказма, Идем уже, кошкоправительница. Зови свое стадо.

Что меня здорово удивило в этой ночной прогулке, так это то, что во многих домиках горел свет и возле них были припаркованы разнообразные иномарки. Ни за что на свете не подумала бы, что нашим нуворишам нравится проводить свои ночи в обычных деревянных домиках на берегу днепровской затоки. Не иначе, как прячутся от киллеров. А может приезжают сюда провести время со своими непременными моделями - секретаршами? Я так думаю, что богатенькие могли бы найти что-то получше и покомфортнее для ночей любви. Но это мое мнение, которое никого не интересует. Мы медленно брели по аллейке в направлении ворот и мои совершенно домашние кошки покорно трусили рядом. Могу дать голову на отсечение, что они боялись потерять меня и осиротеть. А, может, они боялись, что я их привезла сюда специально, чтобы бросить. И видимо, поэтому мои обычно такие непослушные питомцы вели себя как дрессированные собачки. Черт возьми, мне это нравилось! Я чувствовала себя этакой мадам Куклачевой. Мне, правда, хотелось, чтобы и Вадим тоже заметил, как я дорога своим питомцам. Но Вадима не интересовали мои успехи на поприще дрессировки одомашненных представителей семейства кошачьих. Он шел рядом со мной и внимательно прислушивался ко всем звукам и присматривался ко всем деревьям, кустам и кустикам. Возле ворот мы остановились и постояли пару минут. В домике сторожа горел свет и из открытой форточки слышался голос диктора: по телевизору передавали ночной выпуск новостей.

Ворота были закрыты на символический замок. Один из тех которыми иногда украшают почтовые ящики в подъездах пятиэтажек. Даже я при небольшом усилии смогла бы открыть его. Однако Вадима это не заинтересовало, он преспокойненько повернул назад к домику, ничуть не обеспокоившись, что мы с кошками от него отстаем. Перед самым домиком он вдруг остановился и, обернувшись так, чтобы я его видела, приложил палец к губам. Я остановилась и прислушалась. Ну, хоть бы шорох, какой! Я ничего не услышала. Но тут мой Чиж зашипел и бросился к кусту с отвратным воплем. Из-под куста выскочил противнику навстречу беспризорный "матроскин" и полетели в воздух клочья. Мона присела рядом с моей ногой и с достоинством наблюдала. Это был первый в ее жизни турнир за право обладания ей. Побеждал Чиж, он был более сильным и вообще "матроскин" явно промахнулся с весовой категорией. Вскоре полосатый забияка с позором покинул поле битвы, оставив на нем клочки серой шерсти и ликующего Чижа. Триумфаторами мы вступили в домик. Правда, Вадим чертыхнулся в адрес моих кисок, и без них мол весело. Мы были похожи на людей много лет проживших под одной крышей. Порядком друг другу поднаскучивших. Я разделась и молча стала стелить себе в маленькой спальне, Вадим включил телевизор и углубился в какой-то боевик. Легла я с книжкой, но читать не могла. Сначала я ждала, что Вадим вспомнит, что совсем рядом с ним в постели лежит молодая дама, но постепенно мысли мои сконцентрировались на подвальной находке моего детектива.

Честно говоря, я знала о кладовке в подвале. Вернее о том, что она мне полагается, Тамара меня об этом проинформировала года три назад. Но все равно мне нечего было в ней хранить, и я предложила Тамаре использовать ее по своему усмотрению. Если моя память меня не подводит, она хотела сложить там чью-то мебель. То ли на время ремонта у хозяев, то ли на время их отъезда. Но это было три года назад. А что происходило в моей кладовке с тех пор - огромная тайна. Такая же, как и все происшествия последнего времени.

Мона уютно свернулась рядом со мной и похрустывала, засыпая. Звуки, производимые кошкой, погрузили меня в приятную дремоту, Я пыталась не заснуть, но это оказалось мне не по силам...

...Болело горло. Голова была неподъемная. Словно тяжеленный раскаленный валун она вдавилась в подушку и мало того, что не хотела подняться, но и думать тоже была не в состоянии. Ну вот, приехала. Давненько я ангиной не болела, аж месяца четыре! Как раз теперь мне ее и не хватало для полноты ощущений!

Вадиму достаточно было только одного взгляда, чтобы по моей перекошенной физиономии понять, насколько я расклеилась.

- Я лежу болею, сама себя жалею, - процитировал он детский стишок. - Что нужно купить из лекарств? Я в этом мало смыслю...

- Только лимоны, у меня аллергия на многие медикаменты. Можно еще мед. Кстати, посмотри в холодильнике, вроде бы я там видела баночку с медом, Вадим вернулся с баночкой в одной руке и с ворохом фотографий в другой.

- Здесь что-то по-гречески. Ты поймешь? - протянул мне баночку.

- Мед в ней, мед. Это Александра с Крита привезла. У меня тоже такая же стоит, Сашин презент... А что за фотки?

- Да вот решил посмотреть, на холодильнике лежали. Давай-ка вместе. Снимки все были сделаны в окрестностях домика. На одних компания с удочками, на других просто отдельные моменты дачной жизни. Некоторые лица мне были знакомы, С этими людьми и я встречалась либо у Саши, либо в офисах фирм, где мне приходилось что-нибудь переводить. Но вот одна из фотографий меня очень заинтересовала: молодая светловолосая красотка и мужчина лет под пятьдесят. Мужчина был мне незнаком, скорее всего, иностранец, если судить по одежде, манере улыбаться и безукоризненной белизне и правильности зубного ряда. А вот женщину я в последнее время довольно часто вспоминала. Видела-то я ее только раз мельком в дверях бара со Швертфегером. Вадим заметил, что я задержалась на этой фотографии.

- Кого ты узнала?

- Узнать-то узнала, но кто эта женщина я не знаю. Она была вместе с Дитером Швертфегером в баре в тот вечер, когда я должна была с ним встретиться.

- А мужчину ты раньше не видела?

- Не довелось. Хотя, симпатичный европеец.

- Австриец, если точнее. Это Герберт Пайер, чьи бренные останки покоятся у тебя в подвале... Итак, можно считать, что нам здорово повезло. Твоя Александра наверняка ее знает, если снято это здесь. Насколько я понимаю, это столик на веранде домика. Как я могу позвонить твоей подруге?

Я дала ему пару номеров телефонов, по которым можно отловить мою бизнес леди и предупредила, что вероятность успеха практически равна нулю, поскольку ее мобильный телефон у меня. Так и вышло. Вадим обзвонил все номера с отрицательным результатом. Потом он исчез, прихватив с собой фотографию и предупредив, чтобы я никому, кроме Саши дверь не открывала. Он оставил на столике у кровати термос с горячим чаем и баночку с медом. Поцеловать себя я не позволила, бог его знает, что у меня за инфекция.

А двое с компрессами на горле и мученическими лицами - это уж слишком в моем положении.

Кошки, досыта накормленные Вадимом, мирно грелись в полосе солнечного света, пробившейся сквозь оконное стекло. Я полежала, полежала и провалилась в сон, содержание которого можно было объяснить только поднявшейся температурой. Во сне я играла в песочнице вместе со светловолосой незнакомкой с фотографии, при этом моя подруга по игре то появлялась, то исчезала. И я пугалась в очередной раз подняв к ней голову от песка и не обнаружив ее там, где ожидала увидеть. Тогда я решила притвориться, что смотрю на песочную горку, а сама не спускала глаз с незнакомки. И она начала вдруг меняться, то есть не сама, менялась ее одежда. Платье стало цвета мокрого песка и слилось с песком, и голову она наклонила так, чтобы кроме песочного холмика, образованного ее платьем я ничего не видела. Когда она заметила, что я смотрю на нее, она снова стала прежней, платье бирюзовое с белыми крапинками, волна золотистых волос по плечам и странная какая-то, непонятная улыбка. Славянская Джоконда. Потом откуда-то появилась пожилая тетка с ридикюлем и протянула мне конфету. Я доверчиво подошла к тетке и в тот момент, когда мои пальцы уже коснулись лакомства, светловолосая загадка выхватила ее из рук тетки и с гомерическим смехом унеслась в сторону соседнего дома, где стояла темная иномарка...