Начало пути (СИ)

С Радованом и Васькой отношения у командира были напряженные после одного памятного случая, произошедшего несколько дней назад. Радован сразу обозначил, что если приказы Федьки как старшего по званию, он выполнять обязан, то на просьбы старших товарищей постирать им носки или подшить воротнички на гимнастерках он вестись не намерен, тогда как Васька и еще некоторые из их отделения, прогнувшись под психологическим давлением Скоробогатова и двух его дружбанов-отморозков, нередко бегали для них за сигаретами, убирали за них туалеты и даже не раз и не два писали родным, чтобы те почаще выслали для них посылки с презентами. Содержимое посылок, понятное дело, доставалось сержанту и его приятелям.

Поскольку у Радована на гражданке не было ни друзей, ни близких родственников, интереса для армейских рэкетиров он не представлял. Но, как известно, насилие зачастую не только и не столько средство добычи денег, но и способ самоутверждения, так что мелкие подколки, подначки и наезды федькиной компании время от времени задевали и Радована. Однажды, сменившись из наряда по столовой, он в прескверном настроении вернулся в казарму, где Федька, лучась идиотской улыбкой, спросил, как там его любовница по имени Васька изволит поживать.

Парень дал резкий и неосторожный ответ, назвав командира дебилом. И заодно поинтересовался, сколько бутирата употребляла мамаша Федьки во время беременности, раз у нее родился такой вот сынок-долбодятел.

Последствия разговора, к тому же, произошедшего на виду у всего отделения, исключая, по счастью, самого Ваську и еще одного бойца, которые как раз и сменили Радована в наряде, были понятны изначально. Разборка "по понятиям" должна была произойти сразу же, если бы не внезапное появление взводного, объявившего срочное построение. Впрочем, того, что разговор так просто не закончится, визит лейтенанта ни в коей мере не отменял.

В тот же вечер, когда Радован чистил зубы перед отбоем, в умывальник, вальяжно размахивая полотенцем, вошел сержант.

- А ну, сгинули все быстро отсюда, - рявкнул он. - А ты, сучонок, - он махнул поолотенцем в сторону Радована, - стой здесь и слушай сюда, мы разговор не закончили!

Двое ребят, случайно оказавшихся в этот момент в умывальнике, боязливо поглядывая на Федьку, сполоснули водой рты и, на ходу вытирая полотенцами мокрые лица, торопливо покинули помещение.

- Что, мразь, зубы чистишь? Сейчас я их тебе считать буду, тварина!

- Считалка у тебя не выросла, - пробурчал Радован, окатывая лицо холодной водой.

"То же мне, командир нашелся. Сержантов что, по объявлению набирать стали?"

Федька, слегка ошалев от уже второго за день проявления столь откровенной наглости от молоденького "салабона", да еще по отношению к непосредственному начальнику, растерянно поморгал глазами и рявкнул:

- Ну п...ц тебе, кусок!

Радован, нащупав в кармане горсть мелочи, спокойно развернулся навстречу сержанту, ростом превосходившему его как минимум на полголовы, а массой, наверное, раза в полтора, и, когда тот размахнулся для удара, зажал в кулаке мелочь и что есть силы врезал тому по животу. Федька согнулся от боли и злобно прошептал "п...да тебе, у...бок" и попытался выпрямиться, но тут же рухнул на четвереньки - Радован сверху вниз ударил сержанта по спине, целясь в позвоночник, но попал куда-то правее. Или левее, если смотреть со стороны Федьки. Далее последовал сильный пинок в лицо, причем на счастье сержанта на ногах Радована были обычные сланцы, а не армейские берцы, иначе могла быть нанесена тяжелая травма. А так сержант отделался солидным ушибом и завалился на бок, продолжая приглушенно материться и покрывать комплиментами и Радована и его матушку, приписывая им обоим легкое поведение и статус дешевых подстилок, пока очередной пинок в лицо не заставил его на время умолкнуть.

В третий раз пнув сержанта, на этот раз в живот, приблизительно в то же место, куда минутой ранее он засветил сержанту кулаком с мелочью, Радован развернул жадно дышащего Федьку на спину. Которому, впрочем, так и не пошел на пользу преподанный урок.

- Я е...л твою мать, шлюху старую, и тебя порву, козел деревенский!

Это оскорбление окончательно рассердило парня, и он продолжил пинать и без того основательно избитого Федьку, стараясь на этот раз по лицу не попадать - очередной залет Радовану был не особенно нужен, а наутро наверняка и так придется как-то объяснять происхождение синяка, стремительно набухающего на сытой широкой сержантской харе, по которой медленно катились струйки крови из разбитых носа и нижней губы.

Попасть по лицу, однако ж, было не так просто, поскольку Федька, уже не пытаясь подняться, закрыл голову руками и свернулся на полу калачиком, продолжая отчаянно сквернословить. Вдруг Радован прекратил избиение и отступил на пару шагов, переводя дыхание.

- Ну, сука, готовься, завтра тебе не жить, - проговорил сержант, в очередной раз стараясь подняться. Это было, по-видимому, непросто, поскольку Радован основательно прошелся по нему, оставив сильные ушибы на руках и ногах, а напряженное лицо Федьки, пытавшегося наконец принять вертикальное положение, эту догадку только подтверждало.

- Заткнись, урод, - Радован снова засветил ему ногой куда-то в область грудной клетки, и сержант, так и не выпрямившись, с гулким стуком шмякнулся головой об кафельный свежевымытый пол умывальника, скривившись от боли.

"Надо бы выкинуть какой-то фортель, чтобы завтра не было попытки реванша с участием его придурковатых корешей".

Тут Радован, в светлую голову которого пришла коварная мысль, ухмыльнулся, и не в силах сдерживать себя, заливисто расхохотался своей будущей выходке. Он не знал, сколько тон смеялся, как вдруг очередной стон сержанта заставил его принять более серьезное выражение лица.

- Че ржешь, ушлепок? И на моей улице праздник будет! Мы с Жекой и Семой тебя завтра так отмудохаем, что под себя по гроб жизни на горшок ходить будешь!

- Правда, что ли? А про это ты им тоже расскажешь? - поинтересовался Радован, расстегивая ширинку на брюках.

- Ты че творишь? - в голосе Скоробогатова послышался страх. Намерение Радована он воспринял несколько на свой лад, и сейчас резко встревожился за девственность своего заднего прохода. Который, в общем-то, Радована ничуть не интересовал.

- Не бойся, маленький мой, ты не в моем вкусе, - ехидным елейным голоском комично произнес Радован, прекрасно понявший, как именно сержант истолковал его действия. - Я тебе больше скажу, ты мне противен. Но вообще мне на тебя наплевать. Да-да, срать на тебя я хотел! Или, как минимум ...

И тут Радован, прервав свой неоконченный монолог, пустил в окосевшее от столь жестокого унижения лицо Федьки прозрачную струю, и, слегка покачиваясь, стал мочиться, заливая извивающегося по полу сержанта волной горячего, терпкого позора. Как именно сержант будет смывать этот позор, Радована совсем не заботило.

И тут, в этот самый момент, близоруко прищуриваясь, в умывальник зашел Васька, в столь неурочное время тоже решивший почистить свои бивни, благо наряд по столовой, в котором он ранее сменил Радована, был им благополучно сдан очередным сослуживцам. И тут его взору предстала картина - пошатывающийся Радован, обеими руками держащийся за свои чресла, льющаяся на пол жидкость органического происхождения, и отчаянно трепыхающийся на полу командир их отделения, судорожно предпринимавший попытки подняться и прекратить экзекуцию ...

Экзекуция прекратилась в ближайшие несколько мгновений, по банальной причине того, что запас унижения в мочевом пузыре Радована успел иссякнуть. Радован обернулся на звук шагов и, заметив Ваську, весело подмигнул тому. Васька ошарашенно раскрыл рот и уставился на приятеля. Нахлынувшего на Радована веселья Васька, похоже, не разделял.

- Ты что, с дуба рухнул? - заорал Васька. - Это ж наш комод, пусть он и далеко не фонтан.

- Ну почему же не фонтан, - посмеивался Радован. - По-моему, то, что ты сейчас увидел, как раз фонтан и напоминало. На водопад, признаю, не потянуло. Но это только пока. Нет предела совершенству, ты же знаешь.