Начало пути (СИ)

Волей-неволей, Радован заставил себя найти дорогу к ближайшему отделению Военно-рекрутского управления. К новой жизни. Какой будет эта самая жизнь, Радован не знал, но был уверен, что спокойствия в ней по сравнению с сегодняшним днем наверняка существенно убавится.

Глава 6.

О правилах хорошего тона при общении с начальством.

Радован лежал в расположении своей роты на раскрытой койке, но сна не было ни в одном глазу. Отбой был дан уже с четверть часа назад, и очередной утомительный день был позади. Натруженные ноги противно ныли, усталое тело требовало отдыха, но сон все никак не приходил. Странно, но уже второй месяц находясь в шкуре рекрута, он до сих пор не привык к этой бесконечной муштре.

- Радик! Ты спишь? - услышал он приглушенный шепот.

Голос принадлежал Ваське Головачеву, худенькому пареньку, с которым у Радована сложились приятельские отношения. Васька до армии был классическим, почти стереотипным ботаником, школьным отличником и победителем математических олимпиад. Васька был из интеллигентной семьи - мать его была преподавателем в столичном университете, отец - главным инженером на военном заводе, производившем стрелковое оружие и боеприпасы.

Казалось, его будущее - это престижный экономический вуз, а далее постепенная успешная карьера на государственной службе или крупном банке, собственный "свечной заводик" годам к тридцати пяти - сорока, или руководящий пост, или какое-то иное "доходное место", как сказал бы классик. Что привело его в армию, Радован не понимал. Скорее всего, до конца этого не понимал и сам Васька.

Так сложилось, что два абсолютно непохожих паренька сдружились между собой. Васька, не слишком приспособленный к физическим нагрузкам, авторитетом в коллективе не пользовался, так же, как и Радован, поскольку серб был из сельской местности, а компания рекрутов попалась сплошь петроградская, и поначалу ребята считали его отсталой деревенщиной. На первых порах к нему приклеилась кличка Колхозан, на которую Радован, впрочем, не обижался, потому что не считал это чем-то постыдным или оскорбительным. Поэтому оба юноши оказались в коллективе своего рода изгоями, и это их немного сблизило. Пообщавшись с Васькой и убедившись, что тот был начитан, словно большая многотомная энциклопедия из Национальной библиотеки, Радован находил удовольствие в познавательных беседах с ним. Так, на почве тяги к знаниям, Радован нашел своего первого хорошего приятеля. Почти друга.

- Нет, как я засну? Если будят тут всякие сразу после отбоя, - буркнул Радован, изображая притворную раздраженность.

- У тебя пластырь не найдется? А то у меня каждая пятка - как одна сплошная мозоль.

Пластырь и правда был одним из самых востребованным в среде молодых бойцов медикаментом - регулярные пятичасовые занятия по строевой подготовке для неподготовленных к этому мальчишек были сущей пыткой, тогда как строевая подготовка была любимым развлечением их командира полка, Константина Сергеевича Вексельмана, которого в их части ненавидели все, начиная от старших офицеров и заканчивая вчерашними призывниками. Не далее как сегодня их рота более пяти часов шлифовала пятками асфальт плаца под чутким оком полковника, постоянно ругавшегося из-за всякой ерунды и, похоже, всерьез считавшего, что недостаточно вытянутый при строевой ходьбе носок сродни военному преступлению.

Педантизм командира раздражал неимоверно. Радован как-то слышал историю о том, как Вексельман, посетив расположение одной из рот, добрых полчаса распекал солдата, который в наряде не счел нужным протереть пыль под солдатскими койками. Въедливый командир не поленился встать на корточки, заглянуть под каждую кровать и потрогать на ощупь пыльный пол. Надо отметить, что в остальном в казарме порядок был практически идеальным - в умывальниках чисто и сухо, койки идеально заправлены, кантики на подушках красиво отбиты, но если уж командир зашел "проинспектировать" что-либо в своем подразделении, уйти, ни к кому и ни к чему не придравшись, он считал ниже своего достоинства. Ну в самом деле, он что, зря заходил, что ли?!

Отец когда-то давно рассказывал Радовану, что есть такой вот тип офицеров, которых можно назвать в лучшем случае мудаками, в худшем же (а точнее, обычно) отец подбирал куда более крепкие выражения. Такие офицеры, как Вексельман, вполне годились на должность заместителя командира части, на которого можно спихнуть непопулярные решения, будь то наложение взыскания на подчиненного, контроль за выполнением наказаний для провинившихся "залетных", а также проведением штатных, но рутинных мероприятий вроде строевой подготовки. Отец Радована не раз и не два вспоминал, что командиры у него, как правило, были нормальными правильными мужиками, но из-за долбодятлов-замов все оказывалось намного хуже, чем могло бы быть.

Радован в какой-то книге в свое время вычитал цитату одного из военачальников нацистской Германии, который утверждал, что есть четыре типа офицеров. Первый - глупые и ленивые - эти никому не навредят. Второй - трудолюбивые и умные, из которых получаются отличные штабные офицеры, от внимания которых не ускользнут малейшие детали. Третий - трудолюбивые и глупые, представляющие собой угрозу - их следует сразу уволить, чтобы не нагружали подчиненных совершенно ненужной работой. Наконец, есть умные и ленивые, подходящие для ответственных должностей.

Но высокое начальство в лице военного министра, своим приказом присвоившего Вексельману звание полковника и доверившего ему командование полком, увольнять такого офицера не торопилось, и считало, что роль придурка-заместителя Вексельман уже перерос, и вполне способен самостоятельно руководить боевым подразделением.

Ситуацию усугубляло еще и то, что полк, в котором служили Радован и Василий, был сформирован сплошь из рекрутов-призывников, а единственными опытными солдатами были контрактники, уже отслужившие в других частях трехгодичный срок и распределенные в новообразованный полк на должности ефрейторов, сержантов и старшин. Вместе с тем, поговаривали, что в ближайшие месяцы полк должны перебросить к восточной границе, где правительством якобы затевались какие-то военные действия против Архангельского княжества.

Оторвавшись от невеселых раздумий, Радован протянул руку к тумбочке, нащупал не глядя упаковку с пластырем и молча швырнул ее на койку Васьки. Тот промурлыкал какую-то благодарность и вылез из-под одеяла, намереваясь заклеить покрасневшие ноги.

- Еще немного, и я буду как древняя мумия, весь в бинтах и пластыре, - неуклюже пошутил Васька, но его острота не вызвала у Радована даже полуулыбки. Казалось, он слишком измучен, чтобы выражать хоть какие-то эмоции.

- Не ты один, - единственное, что Радован выдавил из себя, хотя поддерживать разговор не имел ни малейшего желания.

Слушая, как Васька кряхтит, пытаясь облепить пластырем свои натруженные ступни, Радован молча созерцал солидных размеров комнату, освещаемую полной луной, льющей мягкий холодный свет на стены, койки и отдыхающих парней, помимо него и Васьки, еще тридцати восьми парней из их взвода.

На койке возле входа развалился высокий крепкий парень лет двадцати на вид, хотя Радован знал, что ему уже двадцать четыре года. Федор Скоробогатов, старший сержант и командир их отделения. Он тихо похрапывал, заложив руки под голову, покрытую коротким рыжеватым ежиком. Именно в такие моменты, когда командир спал, молодые бойцы могли немного расслабиться - в отделении понятие дисциплины как-то незаметно стало определяться командирским беспределом, и Федька, отмороженный на всю голову беспредельщик, да еще с сержантскими лычками на погонах, вместе со своими корешками-подлипалами, развлекался как хотел, унижая молоденьких рекрутов. По слухам, Федька до армии был обычным петроградским гопником, имевшим даже условное осуждение - то ли за мелкую кражу, то ли за уличную разборку, подробностей Радован не знал, да и не слишком ими интересовался, да и не очень в это верил - в последнее время криминальным элементам в армию путь был заказан, кроме разве что тотальной мобилизации, чего за все время существования Балтии как независимого государства не произошло ни разу. Радован же до того, как отправиться служить, собирал сведения о балтийских вооруженных силах, поэтому представление о требованиям к рекрутам и тем более младшему командному составу, безусловно, имел достаточное, и потому зерна от плевел отличать умел.