Показуха (СИ)

Annotation

Варга Василий Васильевич

Варга Василий Васильевич

Показуха

ПОКАЗУХА

Сатирическая повесть, сюжет которой поведал автору сам Андрей Юхимович, пострадавший в результате столкновения между парторгом и председателем Талмуденко на предмет, у кого авторитет выше и кто какую займет должность. И не только об этом. В путь!

1

Одним из самых успешных рычагов воздействия на умы бедных советских граждан была показуха. Показуха раздувалась пропагандой до невероятных размеров. Она вбирала в себя и идеологию и романтическое радостное настроение, и воздействовала не только на пустые желудки, но и на сознание советских граждан. Показуха могла быть очной и заочной. Скажем, где-нибудь за пять тысяч километров в далекой и глухой Сибири, запланировали построить завод по переработке конины, свинины, курятины и прочей живности вместе с костями, ушами и рогами, а по радио, с высоких трибун советские вожди крупного и мелкого масштаба талдычили о сдаче в эксплуатацию предприятия, которое уже выпускает продукцию. А на деле, глядишь, и котлован еще не вырыли. Да это же коммунистическое предприятие и вот уже завтра мы все очутимся в коммунизме, оставив загнивающих капиталистов далеко позади. И как это ни парадоксально, показуха давала положительные результаты как внутри страны, так и за ее пределами. Передовые предприятия социалистического типа выдавали на гора невероятное количество превосходной продукции на уровне мировых стандартов, колхозы собирали невиданные урожаи, стахановцы выполняли по две нормы за смену. Ну, как тут не наступить светлому будущему - коммунизму?

Как возникала, откуда взялась туфта? Да очень просто. Инициатива шла снизу, а верхи поощряли всякую положительную инициативу.

Скажем, только закладывался фундамент завода по производству цемента, а в газете "Правда", еще несуществующий в природе завод, уже выдавал тысячи тонн этого цемента. И так везде и во всем. Долгие годы лживая коммунистическая пропаганда держалась на плаву, но, в конце концов, и она стала выдыхаться. А когда провал становился очевидным, пропаганда запускала очередную утку, базирующуюся на запугивании народа агрессивными замыслами империализма вот-вот начать атомную войну с целью порабощения советского народа, и тут же следовала беспардонная ложь об успехах социалистического строительства, и создания базы коммунизма.

Но шила в мешке не утаишь. Люди начали поговаривать: хоть бы нас кто завоевал; эх, когда мы начнем загнивать? Ленин дал свободу и независимость Финляндии, но было бы гораздо лучше, если бы он освободил Россию.

То было в период прозрения, пробуждения от долгой спячки и оцепенения. А пока мы вернемся в период расцвета коммунистической лжи и расскажем, как она создавалась.

В Николаевской школе, на Днепропетровщине, долгие годы работал учителем истории и обществоведения Андрей Юхимович Губанов. Его коллеги неодинаково относились к нему. Одни считали его незаурядной личностью, утверждали, что он пострадал чисто случайно и только благодаря этому лишился партийного билета и поэтому вынужден прозябать в школе на нищенской зарплате, содержать молодую жену и двух дочек, а другие утверждали, что Юхимович бабник и карьерист, и больше никто. Историю он знал так себе, не слишком глубоко, справедливо считая, что до коммунистического переворота в 17 году истории, как таковой, вовсе не существовало, история началась только после 17 года, а вот обществоведение знал, как свои пять пальцев. Он часами, без бумажки мог доказывать, что в 1980 году в СССР будет построен коммунизм. А коммунизм это изобилие, иди в бесплатный магазин, бери капусту хоть свежую хоть гнилую, никто не потребует расчета, а кошелек, как таковой, в отличие от тела Ленина, можно будет похоронить на вечные времена. Все бесплатно, магазины полны товаров, завалены продуктами, игрушками, хозяйственными инструментами, бюстами вождей и даже автомобилями для слуг народа. Денег не будет, ибо деньги утратят свою силу. Если действует принцип: от каждого по способностям − каждому по потребностям, зачем тогда деньги?

Босые, в оборванной одежде детишки, слушали Юхимовича с раскрытыми ртами. Они всегда хотели кушать, носить штанишки, пусть не самые модные, а еще не мешало бы конфет -леденцов. Взрослые ученики вечерней школы тоже не возражали против принципа: от каждого по способности, каждому - по потребности, так что и в дневной и в вечерней школе у Юхимовича установилась полное коммунистическое взаимопонимание. Но Андрей Юхимович тосковал о былом величии, не мог смириться с тем, что у него так неожиданно отобрали партийный билет и должность, а его лучший друг, для которого он сделал немало добра, подставил ему ножку, грубо говоря, предал его.

Его драматическую историю знали все учителя назубок, знали ученики и родители, жители села Николаевка, знал весь Новомосковский район.

Известно: если человек, после сильного потрясения, держит боль внутри и не дает ей выхода, она вдвойне жалит нутро. Когда женщина плачет или даже голосит, она свое горе посылает в космос, и ей становится легче. Мужчины не голосят, и гораздо реже, чем женщины, плачут. Мужчины рассказывают. И им тоже становится легче.

Андрею Юхимовичу некому было рассказывать, его уже никто, кроме учеников, не слушал. И вот появился новенький: печальный, замкнутый, у кого кошки скребли на душе и день и ночь. Видать, у него свое горе, которое он не выплескивал на суд незнакомых людей и поэтому медленно тлел, как подожженный костер намоченный дождем.

Это был Виктор Андреев.

- Приходи ко мне на чарку, - сказал как-то Юхимович Вите, вытирая то ли слезу, то ли соринку левого глаза тыльной стороной ладони.- Посидим, побалакаем. У меня жена прелесть: молодая, красивая, гостеприимная. Картофельное пюре готовит лучше всех в районе и области. Сам Леонид Ильич хвалил ее в присутствии всех колхозников. Приходи, не пожалеешь.

- За что мне такая честь? - спросил Витя. - Да и откуда у вас картошка? Картошка - страшный дефицит. Только в 80-м году ее будет навалом, а сейчас она здесь, в Николаевке, в два раза дороже, чем в городе. К картошке, чтоб сделать пюре, нужна сметана, а сметаны ни у кого нет. Не мешало бы и кусочек мяса, − глотая слюнки, тараторил Витя, глубоко вдыхая воздух отдающий запахом картофельного пюре.

- Я пока не жалуюсь. Картошка у меня своя. Старые связи еще остались. Ты по этому поводу не переживай. Я знаю: ты как всякий учитель - одиночка, а тем более молодой специалист, да еще без партийного билета, голодаешь, вон тощий какой: кожа, да кости. Благодарить будешь.

− Знаете, Юхимович, уже четыре дня куска хлеба во рту не держал: хозяйка кормит супом с мухами. Мухи у меня вот здесь, − сказал Витя, полоснув себя ребром ладони ниже подбородка. А на поре приду. В какое время мне у вас быть?

- У меня завтра нет уроков в дневной школе, поэтому приходи к обеду.

- Бутылку нести?

- У меня и бутылка есть, - ответил Юхимович. - Ты, небось, гол как сокол, а получка не скоро.

- Я возьму в кредит.

- Попробуй.

На следующий день Витя с бутылкой водки подходил к дому Юхимовича. Его встретили гостеприимно. Обед уже дымился на плите, осталось подать на стол. Это был королевский обед для Вити, который картошки не видел вот уже два месяца. А здесь картофельное пюре с отбивной и крупными помидорами домашнего посола. Витя так навернул всего этого добра, что у него стали закрываться глаза, но Андрей Юхимович все чаще и чаще подливал в рюмку, хорошо зная, что спиртное прогонит сон.

Витя действительно оживился и начал рассказывать о своей нелегкой жизни в школе.