Показуха (СИ)

- Давай, как в Шотландии, плиссированные юбки оденем. А что? мы передовые, нам все позволено. Пусть с нас пример берут. А потом в Шотландию съездим, колхозы там будем устанавливать. А пока посмотрим, висят ли члены...

- Сейчас это невозможно. Мы еще должны выглядеть скромно. А вот, если кому из нас дадут Героя социалистического труда, тот может делать, что ему на ум взбредет, хоть в трусах на площади Ленина показаться.

- Ладно, -сдался Юхимович, - уговорил. У меня костюм готовый, осталось только просушить, отгладить, пятна вывести, да пуговицы пришить; а ты китель оденешь, ордена только натри до блеска.

- Да меня вовсе фитографировать не собираются, я всего-на всего председатель, но не парторг, - обиженно произнес Тарас Харитонович.

- А давай вместе, как братья, станем рядом и ни с места, примем вид неразлучных, и пусть будет не только народ и партия - едины, но и власть и партия - едины.

- Оно, возможно, так и будет. Во всяком случае, и тебе и мне надо готовиться. А там, как партия скажет. Редакция не просто так выезжает, она должна получить указание, кого снимать. Честно говоря, я был бы рад, если бы выбор пал на меня или на нас двоих. А вдруг Левонид Ильич узнает меня на снимке, представляешь? сразу призовет на чашку чая. Вот была бы оказия, а? Я сам думал его навестить, но там заслон, охрана, ни за что не пропустят: даже юные Ахродиты толпятся и то не все могут попасть; известно, он человек государственный, заместитель самого Хрущева.

- Хорошо бы униформу для доярок сшить, какой-то ранг придумать, звездочки на погоны пришпиливать. Вот, мол, глядите: стимул. Доску почета надо сделать, увеличить количество воды в каждый бидон с молоком. Если мы сейчас на три ведра молока одно ведро воды бухаем, то надо было бы, на пять ведер два ведра воды выливать. Надои сразу увеличатся. Горожане не почувствуют даже. А если и будут нарекания, скажем: жирность в это время года сама по себе пропадает. Попробуем усовестить коров, да муку им начнем подбрасывать.

- Зерна побольше, все равно оно, собранное в прошлом годе, на току валяется под открытым небом, плесенью, небось, все покрылось. Тучи птиц всю зиму кормились и то не одолели. А с твоими умными доводами нельзя не согласиться. Ты прибавь сюда еще идеологическую закваску: над каждым бидоном, заполненным молоком хоть одну статью Ленина прочитать необходимо, - добавил председатель, что стал с ревностью относиться к многочисленным инициативам парторга.

В среду грянул семинар председателей колхозов и секретарей парткомов, на котором Андрей Юхимович выступал с длинной, несколько сумбурной речью под аплодисменты, иногда переходящие в овацию. Тарас Харитонович почему-то волновался, он всю дорогу мямлил и все ссылался на инициативы парторга Андрея Юхимовича и только благодаря этому заслужил жидкие хлопки.

- Вы не думайте, товарищи, - снова оккупировал трибуну Юхимович, - Тарас Харитонович - практик. Я отвечаю за идеологию, а Тарас Харитонович за телят, за коров и за дизельное топливо, и за навоз. Он целыми днями просиживает у товарища Дырко Затычко, и не уходит оттуда, пока не выбьет лишнюю бочку солярки.

- Ура товарищу Талмуденко! - крикнул кто-то в зале, но его никто не поддержал.

На этом семинар закончился. Но участники семинара осмотрели портреты членов Политбюро, повешенных на стенах парткома, председателя колхоза и даже в передовом коровнике.

Четверг что следует за средой, был особым днем не только для Юхимовича, но и для Харитоновича. Уже к двенадцати дня к правлению, то бишь к парткому прикатила "Волга", откуда тут же вывалились четыре человека - корреспондент газеты "Правда" Крючкотворов, секретарь райкома Дырко-Затычко, инструктор обкома партии Широкописько и водитель Волги.

Председатель с парторгом почти в обнимку, низко трижды опускали головы и произносили: добро пожаловать! Добро пожаловать дорогие...гости.

− Начальники!

− Руководители!

− Посланцы партии!

− Заступники и покровители!

− Помочники!

− Ленинцы и сталинцы!

Юхимович поплевал в платок для увеличения влаги и протянул руку для пожатия... даме с любопытной фамилией, но та в ответ трижды чихнула прямо ему в лицо; Юхимович не растерялся и сам подошел еще ближе, и сказал:

- Рад встречи с вами, Писька!

- Не Писька, а Широкописько, - поправил его секретарь райкома Дырко-Затычко.

- Извиняюсь, Широкописько, хотя лучше было бы Узкописько.

- Мы фамилии не выбираем, нам их родители дают, - сказала Фаина Яковлевна. А вы, товарищ Губа, выбирайте выражения.

- Пусть будет Губа, хотя я - Губанов, - сказал Юхимович.

- Будет вам выяснять отношения, - вмешался фотокорреспондент газеты "Правда" Василий Михайлович Крючкотворов, давайте пожмем руг другу руки и начнем работать. Я приехал урожай заснять, а снимать-то нечего: колоски едва, едва над землей от ветра гнутся. Что делать? У вас здесь сплошной чернозем, пшеница, должно быть уже выше человеческого колена. Придется возвращаться ни с чем. Нельзя это снимать и в "Правду" отсылать. "Правда", как вы знаете, распространяется по всему земному шару. Даже капиталисты ее читают. Они знают, что мы их когда-то кокнем, отберем, награбленное у народа добро, и изучают нас. Сами понимаете, что мы должны публиковать только то, чему можно позавидовать, от чего можно прийти в восторг. Что это за урожай у вас, товарищ Талмуденко?

- Мм.. .- растерялся председатель. Если московский товарищ знает его фамилию, значит, он знает и про надои молока от каждой коровы и про эту проклятую воду. - У нас маненько засушливое лето выдалось, урожай не ахти какой, едва ли...Если только лежа...

Инструктор обкома партии Широкописько выкатила глаза.

- Товарищ Губанов, − воскликнула она писклявым голосом, − где идеология, где Ленин, где Маркс и прочие светила мировой науки? Мы не можем отпустить корреспондента центральной газеты ни с чем. Леонид Ильич будет расстроен, он может прийти в состояние бешенства и тогда ваши головы слетят с плеч, вы понимаете это или не понимаете? Товарищ Дырко- Затычко! надо заткнуть дырку, то есть эту брешь. Как хотите, так и затыкайте. Я должна доложить Ильичу.

- Мы этот вопрос решим положительно, - нашелся Юхимович. - Пусть товарищ из столицы нашей родины отдохнет немного, придет в себя после утомительной дороги, а часа через два, максимум три, мы поедем в поле фотографировать урожай. Я знаю место, где колоски пшеницы выше головы нашего фронтовика−председателя Талмуденко.

Талмуденко заморгал глазами и закивал головой просто так, авось что−то да получится.

- Вот это мне нравится, - сказал корреспондент, - я собственно за тем и приехал. А что касается отдыха, не помешало бы. Может у вас и банька есть? попариться не мешало бы.

- Есть, - ответил Юхимович. - И спинку натрем. Все как полагается, сделаем. Ты, Тарас Харитонович сделай все по полной программе. Закусь прихвати, выпивку, а я займусь приготовлением к съемке.

Андрей Юхимович побежал домой. Жена Одарка сразу же заподозрила что-то недоброе и бдительным оком стала наблюдать за действиями мужа. Просто не было раньше такого, чтоб муж среди бела дня примчался домой такой озабоченный и рылся в железках. Чтобы это могло значить?

А Андрей Юхимович, не подозревая о беспокойстве и волнении супруги Одарки, лихорадочно искал солдатскую штыковую лопату с короткой, или хотя бы с длинной ручкой. Пришлось вывернуть все ящики со всяким хламом, а лопаты нигде не было.

- Что ты так активно ищешь? - спросила Одарка.

- Лопату, - ответил муж. - Такая симпатичная, в чехле, что к брюшному ремню можно привязать, ее обычно солдаты носят. А то и с длинной ручкой сойдет.

- А ты что- на войну собрался? Ой, лышенько мое. Только молочко свое появилось, да другая живность двор украшает и вот на тебе - война.

- Никакой войны нет, не дури, а неси лопату. Где лопата, ты знаешь?