О праве войны и мира

И воля править другими вопреки их воле как бы ради их блага

XII. Не менее несправедливо стремиться подчинить себе других людей оружием, как если бы они были предназначены служить, будучи теми, кого философы называют иногда рабами по природе. Ибо ведь если что-либо кому-нибудь полезно то мне не следует еще оттого принуждать его к этому силой. Дело в том, что тем, кто обладает разумом, должна принадлежать и свобода выбора как того, что полезно, так и того, что бесполезно, если другому не принадлежит некоторое право на предметы выбора. У малолетних, конечно, ум носит иной склад, так что сами они не имеют “независимости действий” и права располагать своими поступками, но природа предоставила заботу о них любому подходящему лицу (Витториа, “Об Индии”, 24; Айала, “О праве войны”, кн. I, гл. 2, 29).

Главным образом титул неограниченной власти, приписываемый некоторыми императорам; что опровергается

XIII. 1. Наконец, я добавил бы, что неразумно притязание, приписываемое римскому императору, на то, что будто ему принадлежит право повелевать даже над отдаленнейшими и неведомыми еще доныне народами, хотя долговременно считавшийся главой юристов Бартол и решился объявить еретиком всякого, кто это станет отрицать (Коваррувиас, с. peccatum, p. 2, 9, 5; Ad L. Hosrtes. D. de captlvls. L. Rhod.). Бартол основывается на том, что сам император иногда называет себя господином, властелином мира11, и в священном писании империя эта, которая у позднейших авторов называется Римской12, обозначается именем “вселенской“13. Сюда же относится и следующий стих:

Миром всем овладел римский один победитель.

Как и многие тому подобные выражения, употребляемые в широком смысле, в качестве гиперболы или прославления; ведь в том же священном писании Иудея часто встречается под названием “вселенской” (евангелие от Луки, II, 1)14. Так же, стало быть, нужно понимать древнее изречение иудеев, что город Иерусалим расположен в центре земли, то есть посредине Иудеи15, подобно тому как посреди Греции расположены Дельфы, сходным образом получившие название “пупа земли”.

И никого не убедят доводы Данте, которыми он старается доказать, что императору принадлежит такое право, простирающееся на весь человеческий род. Ибо те преимущества, которые он приводит, уравновешиваются своими невыгодами. Как корабль может достигнуть таких размеров, что им нельзя будет управлять, так и количество людей и обширность пространства могут настолько увеличиться, что окажется недостаточна власть одного правителя (Аристотель, “Политика”, VIII, 4).

2. С другой стороны, если даже допустить преимущество этого порядка, то отсюда еще не следует, чтобы право властвования могло возникнуть как-нибудь иначе, а не путем соглашения или вследствие наказания (Сильвестр, на слово “война”, ч. I 21; Коваррувиас, там же, 9). Власть римского императора не распространяется даже на все то, что некогда принадлежало римскому народу, потому что многое было как приобретено, так и утрачено в результате войн; в то время как одно в порядке соглашений, а другое по причине оставления перешло под власть других народов и царей16. Некоторые государства, некогда целиком подвластные Риму. впоследствии подчинялись ему лишь отчасти или же стали к нему в отношения неравноправного союза. Ибо все эти способы как утраты, так и изменения права имели силу не в меньшей мере по отношению к римскому императору, нежели по отношению к прочим государям.

Власть, приписываемая другими церкви, что также опровергается

XIV. 1. Но и церкви принадлежали права, простиравшиеся даже на народы неведомой до тех пор части света (Витториа, “Сообщения об Индии”, 21 и сл.; Айала, кн. I, 29), хотя сам апостол Павел ясно дал понять, что не имеет права суда над теми, кто вне христианства, сказав: “Ибо как я должен судить тех, кто снаружи?” (посл. I к коринфянам, V, 12). И так как право суда, принадлежавшее апостолам, хотя и относилось в своем роде к делам земным, тем не менее было порядка небесного, так сказать, не земного ума, то оно должно было приводиться в исполнение само собой, без помощи оружия и плети, но словом божиим, возвещенным всем и приспособленным к частным особенностям, путем сообщения и отнятия печати божественной благодати, дабы каждому было на пользу, наконец, даже путем возмездия - не естественного, но сверхъестественного и потому исходящего от бога, как это проявилось в Анании, Элиме, Гименее и прочих.

2. Сам Христос, от которого проистекла всякая церковная власть и жизнь которого есть прообраз церкви как таковой, объявил, что царство его не от мира сего, то есть не такой природы, каковы прочие царства; добавляя, что в будущем он воспользуется воинством по обычаю иных царей (евангелие от Иоанна, XVIII, 36; см. Петр Дамиани, кн. II, поел 9; Бернар, посл. 221), а когда он нуждался в легионах, он сзывал легионы ангелов, а не людей (евангелие от Матфея, XXVI, 53). И все, что Христос совершил по праву своей власти, он совершил не человеческой, но божественной силой, даже тогда, когда изгнал торгующих из храма. Плеть ведь там была лишь знаком божественного гнева, а не его орудием, как в другом месте слюна и масло были знаком целения17, но не самим целебным средством. Августин в толковании на указанное место евангелия от Иоанна пишет: “Итак, слушайте же, иудеи и язычники, слушай, обрезанный, слушайте, все земные царства! Я не препятствую вашему господству в этом мире18: царство мое - не от мира сего. Не смейте пугать пустейшим страхом, которым устрашал Ирод великий, когда было объявлено рождество Христово, и предал смерти стольких младенцев, чтобы настигнуть его смертью, проявляя жестокость скорее из страха, нежели от гнева. Царство мое, сказал он, не от мира сего. Чего вам более? Прийдите в царство, которое не от мира сего; прийдите веруя и не смейте неистовствовать в страхе”.

3. Среди прочего апостол Павел воспрещает епископу применять силу (поел. I к Тимофею, III, 2). Златоуст сказал, что “повелевать, применяя принуждение”, то есть принуждение, исходящее от человеческой силы”, “свойственно царям, а не епископам“19. И в другом месте: “Нам не дана власть воздерживать людей от преступлений принудительным решением”, то есть таким, которое включает право исполнения рукой царя или военной силой или лишение какого бы то ни было человеческого права20. Епископ, по его словам, действует согласно своей должности “не принуждением, но внушением” (“На деяния св. апостолов”, ел. III; “На послание к Титу”, сл. I; “На послание к фессалоникийцам”, сл. IV; “О священстве”, кн. II). Из сказанного достаточно ясно, что епископам как таковым не принадлежит никакого права господства над людьми по человеческому обычаю. Иероним21, сравнивая царя и епископа, говорит: “Тот господствует над противящимися, этот - над повинующимися”.

4. Вопрос о том, могут ли сами цари начинать войну как бы в наказание против тех, кто отверг христианскую веру, нами разобран выше, в главе “О наказаниях”, в совершенно достаточной мере для поставленной цели.

Также воля привести в исполнение пророчества без божественного полномочия

XV. Я также выскажу некоторое небесполезное суждение о том, что надежда, почерпнутая из толкования некоторых божественных пророчеств, не дает законных оснований для ведения войны22. Ибо, сравнивая современные события с древними, я предвижу наступление великого бедствия, если тут не будут приняты необходимые меры предосторожности. Помимо того, что почти невозможно с уверенностью толковать не сбывшиеся еще предсказания, не обладая пророческим воодушевлением23, и сроки наступления достоверных событий могут от нас быть скрыты. И, наконец, предсказание без прямого повеления божества не сообщает никакого права, так как нередко оно допускает исполнение пророчества людьми нечестивыми или порочными действиями.