О праве войны и мира

Златоуст в толковании “На послание ап. Павла к галатам” (II) пишет: “Как если бы вместо кого-либо, осужденного на смерть, другой, неповинный, обрекая себя смерти, освобождает первого от казни”. Августин в послании “К Македонию” (LIV) говорит: “Иногда тот, кто был причиной смерти, более виновен, чем тот, кто совершил убийство; как если кто-нибудь обманет своего поручителя и тот вместо первого подвергнется законному наказанию смертью”.

35 В книге III, главе IV, XIV.

36 О чем смотри у Маймонида, “Руководитель сомневающихся” (III, 40).

37 Филон в книге “О благочестии” пишет; “Я не знаю, можно ли ввести какое-нибудь худшее установление, нежели если наказание не постигает злодеев, рожденных от благомыслящих граждан, или если почет не распространяется на добрых, рожденных от злых родителей. Закон, по которому судят каждого за его собственные деяния, не вознаграждает за добродетели кровных родственников и не наказывает за их пороки”. Иосиф Флавий противоположное поведение в иудейском царе Александре называет “осуществлением наказания, превосходящего пределы человечности”. Овидий говорит: За материнский язык не повинной ни в чем Андромеде Наказание дать повелел неправедный Аммон.

38 Смотри также у Вулькация жизнеописание Авидия.

Подобную же человечность Констанция восхваляет Юяиан, показывая, как часто от дурных родителей происходят хорошие дети, - как в скалах начинают роиться пчелы, на горьком дереве растут сладкие смоквы, на колючем кустарнике - пунийское яблоко. У него же встречается следующее место: “На малолетнего сына умершего, как видишь, тоже не распространяется наказание, постигшее отца; так, твой образ действий, всегда склонный к кротости, есть свидетельство совершенной добродетели”.

39 Таково наиболее верное мнение раввина Симеона Барсема.

40 Примерами служат Цимри и Иэху.

41 Александр у Квинта Курция (кн. VII) заявляет: “Вам не следовало знать того, что я постановил о них, чтобы вас постигла худшая участь”.

42 Смотри у Плутарха в жизнеописании Перикла, а также оказанное в настоящей книге, в главе XIII, I.

43 В книге III, главе 43.

44 Так же сказано у Либания: “Из них одни уже осуждены на наказание, других же еще не успели, но никто их не освободит от наказания. Я говорю, что не только их, но и детей и нисходящих последних”. Сходные мысли имеются у Либания в речи, изданной Готофредом.

45 И публичное порицание родительского преступления, учрежденное императором Андроником Палеологом (Григора, кн. V, гл. 81).

46 Тертуллиан в слове “О единобрачии” пишет; “Горькая виноградная гроздь, вкушенная отцами, перестала приводить в смущение зубы детей; ибо каждый в отдельности скончается со своим преступлением”.

47 Как Амазис.

48 Который высказывается так: “Римлянам свойствен обычай освобождать от всякого наказания детей, родители которых совершили преступление”.

49 L. Imperator Adrianus, D. de statu hominum. L. Praegnantis. D. de poenis.

50 Это одобряет Филон в книге “О человечности”.

51 Филон сказал, что у тиранов существует обычай устранять вместе с осужденными пять ближайших к ним семейств. Смотри у Геродиана в книге II и пример убийства миланского герцога Галеаццо (Бизаррий, кн. XIV).

52 Он называет эти законы отвратительными. Смотри также решение Толедского собора (IV).

53 Сходное найдешь в С. in quibusdam de poenis.

54 Филон о подданных египетского царя во времена Авраама говорит: “И каждый терпел наказание со своим семейством, так как никто не возмущался преступностью деяния, но все, одобряя такой образ действий, сами поступали таким же образом”. Иосиф Флавий, сообщая пророчество об Иеровоаме, указывает: “Подверженным наказанию оказался и народ, так как он был изгнан из собственной страны и, рассеянный по местности за Евфратом, вел жизнь изгнанника, будучи соучастником нечестия царя”.

55 Маймонид, (гл. VII, разд. 6); Гемара, Баба Кама (гл. IX, 11).

56 Смотри постановление Толедского собора (VIII) в деле Рекцесвинта. Смотри выше в настоящей книге, глава XIV, X. “Нет такого лица, которое было бы ближе в качестве преемника того, кто удалился из жизни, чем наследник”, - как говорит Цицерон во второй книге “О законах”.

Глава ХХII

О НЕСПРАВЕДЛИВЫХ ПРИЧИНАХ ВОЙН

I. Разъяснение различия между причинами оправдательными и побудительными.

II. Войны, которые лишены причин того и другого рода, суть войны зверские.

III. Войны, имеющие причины побудительные, а не оправдательные, суть войны разбойнические.

IV. Бывают некоторые причины, имеющие ложную видимость справедливости.

V. Как, например, неопределенный страх.

VI. Польза без необходимости.

VII. Отказ в согласии на брак при большом изобилии женщин.

VIII. Желание захватить лучшую землю.

IX. Нахождение вещей, захваченных другими.

X. Что если первые захватчики безумны?

XI. Несправедливой причиной является также жажда свободы в подвластном народе.

XII. И воля править другими вопреки их воле как бы ради их блага.

XIII. Равным образом титул неограниченной власти, приписываемый некоторыми императорам; что опровергается.

XIV. Власть, приписываемая другими церкви, что также опровергается.

XV. Также воля привести в исполнение пророчества без божественного уполномочия.

XVI. И желание получить то, что вытекает из обязательства не в силу строго формального права, но иного.

XVII. Различие войны, возникшей по несправедливой причине, и такой, к которой порок привходит извне, и разные следствия той и другой.

Разъяснение различия между причинами оправдательными и побудительными

I. 1. Мы сказали выше, когда решили толковать о причинах войн (кн. II, гл. I), что одни причины бывают оправдательные, другие же побудительные. Полибий, впервые установивший такое различие, называет первые “предлогами”, потому что они могут быть приведены явно (это название несколько раз приводит Ливии)1, последние же - родовым имением “причин”.

2. Так, в войне Александра против Дария “предлогом” было отмщение обид, нанесенных грекам персами; “причиной” же была жажда славы, власти, богатства, чему сопутствовала великая надежда на легкую осуществимость предприятия, возникшая в связи с походами Ксенофонта и Агесилая. “Предлогом” Второй Пунической войны был спор из-за Сагунта, “причиной” же - досада карфагенян на соглашения, которые римляне исторгали у них в неблагоприятных обстоятельствах, я вместе с тем подъем духа после удачного оборота дел в Испании, о чем сообщает Полибий (кн. I). Подобным же образом Фукидид считает, что подлинной причиной Пелопоннесской войны послужило возрастание сил афинян, ставшее подозрительным для лакедемонян, предлогом же был спор из-за Коркиры, Потидеи и прочего; причем, однако же, Фукидид смешивает слова “причины” и “предлоги“2.

То же различие встречается в речи кампанцев к римлянам (Ливии, кн. VII), когда первые заявляли, что сражались против самнитян, на словах, в защиту сидицинов, на деле же - в своих собственных интересах, потому что они опасались, что от сидицинов пожар может быть занесен к ним. Ливии (кн. XXXVI) также упоминает о том, как Антиох начал войну против римлян, причиной которой, по видимости, служило убийство Берциллы и кое-что иное, на самом же деле - то, что вследствие пошатнувшейся дисциплины у римлян он возымел великие надежды. Так и Плутарх указывает, что Цицерон напрасно упрекает Антония за то, будто он был причиной гражданской войны, так как Цезарь, уверенный в необходимости воевать, лишь воспользовался таким поводом, поданным Антонием3.

Войны, которые лишены причин того и другого рода. суть войны зверские

II. А некоторые не руководствуются причинами ни того, ни другого рода и начинают войны, как полагает Тацит, будучи влекомы жаждой опасностей, ради них самих4. Их порочность извращает человеческую природу. Аристотель называет это “зверством”. О подобных людях Сенека (“О милосердии”, кн. II, гл. 7) пишет: “Могу сказать, что это не жестокость, но дикость5, которой свойственно неистовство страсти; мы можем назвать это безумием, так как оно бывает различного рода и, несомненно, доходит до человекоубийств и избиений”.