Дон Кихот (с иллюстрациями) (перевод Энгельгардта)

– Правильно, Санчо! – воскликнул Дон Кихот. – Ну, что ж, нанизывай, вали в кучу свои пословицы, – ведь никто тебя за руку не держит: мать меня наказывает, а я себе знай волчок запускаю! Я тебе говорю, чтобы ты избегал пословиц, а ты в одну минуту наговорил их целый ворох. Заметь, однако, Санчо: я совсем не против пословиц, когда их приводят кстати, но громоздить их как попало – значит делать свою речь несуразной и низменной.

Слушай же дальше, Санчо, – когда будешь садиться на лошадь, не откидывайся назад всем корпусом, не вытягивай ног, наподобие палок, и не сиди мешком, словно ты едешь на ослике. Помни, что по тому, как ты ездишь верхом, легко определить, кто ты: кабальеро или конюх.

Не спи долго, ибо кто не встает с солнцем, тот не наслаждается прелестью дня, и помни, Санчо, что прилежание есть мать удачи, а леность мешает в достижении желаемого.

Одежда твоя должна состоять из длинных штанов, длинного камзола и еще более длинного плаща; о шароварах [107] и думать позабудь, ибо они не приличествуют ни рыцарям, ни губернаторам.

Вот пока и все, что мне хотелось тебе сказать, Санчо. Если ты последуешь моим советам, дни твои будут долги, а добрая слава вечной, и счастье будет твоим спутником на земле; ты поженишь детей по собственному усмотрению, твои сыновья и внуки будут считаться благородными, ты будешь мирно жить среди расположенных к тебе людей, а когда твоя долгая жизнь придет к концу, ты встретишь смерть в кроткой и зрелой старости, и маленькие нежные ручки твоих правнуков закроют тебе глаза.

– Сеньор, – ответил Санчо, – я прекрасно понимаю, что ваша милость учит меня вещам добрым, святым и полезным, но как они могут мне пригодиться, если я тотчас же их забуду? Правда, советы насчет того, чтобы не отращивать ногтей и быть умеренным в еде, я запомнил, но все прочие штуковины и закорючки мне не удержать в голове. А потому не худо было бы вам написать все это на бумажке и дать мне. Ничего, что я неграмотен, – я передам записку моему духовнику, а он по мере надобности станет вдалбливать мне в голову ваши правила.

– Подумай, Санчо! – вскричал Дон Кихот. – Какой же ты губернатор, если не знаешь грамоты. Это огромный недостаток, и я хотел бы, чтобы ты по крайней мере научился подписывать свое имя.

– Это я умею, – ответил Санчо, – потому что, когда я был старшиной в нашей деревне, меня научили рисовать буквы вроде тех, что ставят на тюках с товарами, и сказали, что так пишется мое имя. Но все это не так уж важно: я всегда могу сказать, что у меня болит правая рука, и велеть другому подписываться за меня. Все на свете поправимо, кроме смерти; в моих руках будет губернаторская палка, и я буду делать все, что мне вздумается; недаром же говорится: коли отец у тебя алькальд, ты сам хозяин… А ведь я буду губернатором – это еще почище алькальда! Пусть-ка чихнут на меня да пеню наложат: придут по шерсть, а угодят сами под ножницы; кого бог возлюбит, того и под клетью найдет; глупые речи богача слывут в свете мудрыми изречениями, а я буду богат, ибо губернаторы всегда приобретают богатство. Стало быть, незачем мне становиться медом, а то меня мухи скушают; «сколько ты имеешь, столько ты и стоишь», как говорила моя бабушка, а с человеком зажиточным никто не связывается.

– Тысяча проклятий! – вскричал, выйдя из себя, Дон Кихот. – Чтоб дьяволы побрали тебя вместе с твоими пословицами! Уж целый час ты их плетешь, подвергая меня медленной пытке. Будь уверен, что в один прекрасный день эти поговорки доведут тебя до виселицы, твои вассалы выгонят тебя с острова или же среди них начнется восстание. Ну, скажи, откуда ты их набираешь, невежда? Когда мне хочется привести кстати какую-нибудь пословицу, я тружусь и потею, как землекоп.

– Ей-богу, сеньор, – ответил Санчо, – ваша милость сердится понапрасну! И какого черта вам неможется оттого, что я пользуюсь собственным достоянием? Ведь, кроме пословиц, никакого другого капитала у меня нет. Вот и в эту минуту лезет мне в голову несколько штук, и все такие подходящие, ладные – ну, прямо как груши в корзине; однако я их не скажу, потому что умею смолчать вовремя.

– Ты ужасный болтун, Санчо, но на этот раз мне бы хотелось знать, какие пословицы пришли тебе в голову, и притом так кстати. Я напрягаю свою память, – а она у меня неплохая, – и не могу подыскать ни одной.

– Да что лучше, чем эти, – сказал Санчо. – Под зуб мудрости пальца не подкладывай; коли скажут: скатертью дорога, а моей жены не обижай, слова не отвечай; кувшином ли по камню, камнем ли по кувшину – все едино. Пословицы, подходящие к случаю как нельзя более кстати. Это значит: тягаться с губернатором или с другим начальством все равно, что подсовывать палец под зуб мудрости, тебе же больно будет. Никогда не возражай на слова губернатора, как не отвечаешь, когда тебе говорят: скатертью дорога. Что же касается пословицы о кувшине и камне, то смысл ее даже слепому ясен. Итак, кто замечает соломинку в глазу ближнего, обязан и в своем глазу заметить бревно, а не то про него скажут: покойница раненой испугалась; а вашей милости хорошо известно, что дурак у себя дома больше понимает, чем умник, живущий у чужих.

– Неправда, Санчо, – возразил Дон Кихот, – дурак ничего не понимает ни в своем, ни в чужом доме по той простой причине, что на основе глупости нельзя построить здания мудрости. Но довольно об этом, Санчо; если ты будешь плохим правителем, вина будет твоя, а стыд – мой. Однако я утешаю себя тем, что исполнил свой долг и дал тебе посильные советы и наставления. Я сдержал свое обещание, и на этом мои обязательства кончаются. Поезжай с богом, Санчо, и да поможет он тебе в трудных делах правления. Пусть рассеются скорее мои тревоги. Боюсь я, как бы ты не полетел с губернаторского места. А между тем я мог бы предотвратить это несчастье, открыв герцогу, что, несмотря на твою толщину и важный вид, ты просто-напросто мешок, набитый пословицами и плутнями.

– Ну, что же, сеньор, – возразил Санчо, – если вашей милости кажется, что я не гожусь в губернаторы, я не приму этой должности. Простым крестьянином, жующим хлеб с луком, я проживу не хуже всякого губернатора, смакующего каплунов и куропаток. К тому же, когда мы спим, мы все равны: и знатные и незнатные, и богатые и бедные. Скажу только одно: если вы, мой сеньор, подумаете хорошенько, то вспомните, что сами толкнули меня на губернаторство. Ведь я смыслю в губернаторствах и островах не больше дикого ястреба. Но если вы боитесь, что из-за этого губернаторства дьявол потащит меня в ад, то уж лучше мне оставаться Санчо и попасть в рай. Самая малая частичка моей души, величиной с черный край ногтя, для меня дороже всего тела.

– Честное слово, Санчо, – ответил Дон Кихот, – то, что ты сейчас сказал, ясно показывает, что ты достоин управлять тысячей островов. У тебя хорошее сердце, а без этого всякая наука бесплодна. Поручи себя милости божьей и постарайся во всяком деле следовать первому побуждению твоего сердца. А теперь пойдем обедать, так как я думаю, что хозяева нас уже ждут.

Глава 50 о том, как Санчо вступил во владение своим островом и как он им управлял

После обеда Дон Кихот, исполняя просьбу Санчо, изложил на бумаге все свои наставления и вручил их новому губернатору. Однако Санчо тотчас же потерял письмо; кто-то из слуг подобрал его и передал герцогу. Тот прочитал герцогине рассуждения Дон Кихота, и оба снова подивились уму и безумию нашего рыцаря. Они тут же решили немедленно привести в исполнение свой забавный план и отправить Санчо в сопровождении пышной свиты в одно селение, предназначенное стать для него островом. Герцог приставил к Санчо своего дворецкого, человека умного и ловкого, того самого, который накануне уморительно разыграл роль графини Трифальди. Нельзя было сомневаться, что он сумеет отлично справиться со своей задачей. Но едва Санчо увидел этого дворецкого, он сразу же заметил, что тот очень похож лицом на Трифальди. Обратившись к Дон Кихоту, он воскликнул: