Избранная проза

13

году выходит на дорогу Кисо и к концу весны возвращается в Эдо,

«Хокку», написанные Басе во время этого путешествия, равно как и созданные им и его учениками циклы «нанизанных строф» («касэн»), свидетельствуют о новых изменениях, произошедших в «стиле Басе» — «сёфу». Если в первой половине восьмидесятых годов Басе постоянно обращался к китайской поэзии, надеясь именно в ней найти ту истину поэзии, к которой он стремился всю свою жизнь, то во второй половине восьмидесятых годов он сосредоточил внимание на окрркающем мире, словно заново открыв для себя его ценность, причем главной идеей, определившей творческие искания поэта этих лет, стала идея гармонического единения человека с природой, единения, в результате которого и рождается подлинная поэзия. Басе почти перестал употреблять китайскую лексику, в его стихах появилась строгая простота и изящество, характерные для зрелого стиля «сёфу». Последующее десятилетие (1684— 1694 годы) отмечено расцветом школы Басе, которая выдвигается на ведущее место среди школ «хайкай» как Эдо, так и Киото.

Каковы же особенности «стиля Басе», что нового принес он в поэзию «хайкай»? Пожалуй, едва ли не самым главным является соединение, даже можно сказать, сплавление искусства и повседневной жизни. Если до Басе поэзия «хайкай» была прежде всего словесной игрой, то для него она стала выражением самой жизни. Поэты школы Басе стремились находить красоту в повседневности, там, где ее не искали поэты «вака» и «рэнга». Как говорится в трактате «Сандзоси» (1702), написанном учеником Басе Дохо (Хаттори Дохо, 1657—1730), если прежние поэты воспевали соловья, который поет на ветке сливы, то нынешние подмечают, как он «роняет помет на лепешку».

Основой стиля Басе было соединение, слияние пейзажа и чувства в пределах одного стихотворения. Причем соединение это непременно должно было быть следствием гармонического слияния поэта и природы, которое, в свою очередь, становилось возможным лишь в том случае, когда

поэт отказывался от «собственной воли», своего «я» («сии» ) и стремился лишь к обретению «истины» («макото»). Басе считал, что если поэт стремится к «истине», к искренности, «хокку» возникнет само собой.

Использовав достижения поэзии «вака» и «рэнга», Басе соединил их с приземленностью и простотой «хайкай», а в качестве основных эстетических принципов обновленной поэзии выдвинул понятия «саби» (изысканная строгая простота, возникающая в результате отстранения души поэта от суетности и пестроты повседневной жизни), «сиори» (выражение красоты «саби» непосредственно в словесной ткани стиха, в его содержании), «хосоми» (изысканность и тонкость внешнего облика стиха, которая помогает раскрыть красоту «саби»), «каруми» (красота простоты и непритязательности, выражение глубокого смысла в простой и понятной форме).

Большое значение Басе придавал также понятию «нио-идзукэ» — «придание аромата». Он считал, что и «нанизывая строфы», и сочиняя каждую отдельно взятую строфу, поэт должен стремиться к богатству внутреннего смысла, к выбору слов, вызывающих у читателя множественные ассоциации и заставляющих его ощущать прелесть затаенного, невысказанного. Выдвинутые Басе эстетические понятия были подробно разработаны его учениками.

За странствием 1684 года последовали другие, странствиям Басе отдавал все свои силы, в странствиях закалялся его дух и совершенствовалось его мастерство. Черпая силы в старом, он постоянно шел к новому. Начиная с середины восьмидесятых годов и до самой своей смерти Басе почти постоянно был в пути, лишь ненадолго возвращаясь в Банановую хижину.

Во время одного из таких возвращений в 1686 году в Банановой хижине было проведено знаменитое «Состязание лягушек» («Кавадзу авасэ»), в котором участвовали Басе, Сэнка, Содо, Сампу, Бокутаку, Рансэцу, Кикаку, Сора, Кёрай. Обсуждению подверглись двадцать пар трехстиший о лягушках, первую из которых составили знаменитое трехстишие Басе: «Старый пруд. // Прыгнула в воду

15

лягушка. // Всплеск в тишине» (пер. В. Марковой) и трехстишие Сэнка: «Беззаботно-беспечно // Смотрит лягушка, сидя / /На плывущем листке». Позже стихотворения, подвергшиеся обсуждению, вместе с замечаниями участников были опубликованы Сэнка.

В августе 1687 года Басе, вместе со своим учеником, поэтом Сора, и дзэнским монахом Соха совершает паломничество в святилище Касима, находящееся к северо-востоку от Эдо. Результатом его стали путевые записки «Путешествие в Касима» («Касима-кико»), Вернувшись из Касима, Басе почти сразу же снова покидает Эдо, на этот раз он идет на юго-запад, проходит через провинции Ова-ри, Ига, Исэ, затем заходит в Ёсино, Нара, Осака, добирается до заливов Сума и Акаси. Впечатления этого путешествия легли в основу «Записок из дорожного сундучка» («Ои-но кобуми»), которые Басе начал писать, очевидно, вскоре после своего возвращения в Эдо, закончил же в 1690—1691 году. (Подобно большинству прозаических произведений Басе, опубликованы «Записки» были в 1709 году, уже после смерти поэта).

Встретив новый 1688 год на родине, в Ига, Басе расстается с сопровождавшим его в этом путешествии Тококу, и один доходит до Нагоя, откуда в сопровождении другого своего ученика, Эцудзина, через провинции Мино и Сина-но возвращается (к концу 1688 года) в Эдо. Основным моментом этого путешествия было любование луной на горе Обасутэ в Сарасина (провинция Синано, нынешнее Нагано), описанное в путевых записках «Путешествие в Сарасина» («Сарасинакико»), написанных скорее всего в 1688—1689 годах. Возможно, именно в суровом снежном краю Синано Басе и укрепился в своем давнем намерении отправиться еще дальше на север, что и осуществил в следующем, 1689 году.

На этот год приходилась пятисотлетняя годовщина со дня смерти любимого поэта Басе, Сайге, и, возможно, одной из главных целей Басе было почтить память своего великого предшественника, побывав в местах, им некогда воспетых. Так или иначе, 27 мая 1689 года в сопровожде

нии одного из самых преданных своих учеников, Сора, Басе покидает Эдо и около трех месяцев скитается пр северным провинциям, после чего, пройдя вдоль западного побережья острова Хонсю, в августе добирается до местечка Оогаки провинции Мино (центральная и южная часть современной префектуры Гифу), которое становится конечным пунктом самого знаменитого его путешествия, описанного в одном из лучших прозаических произведений поэта — путевых записках «По тропинкам Севера».

Уже по «Запискам из дорожного сундучка» можно судить о том, что в конце восьмидесятых годов Басе очень много размышлял о японских поэтических традициях, о том, как эти традиции претворяются в поэзии «хайкай». Собственно и странствия так привлекали его не только потому, что, бродя по стране, он встречался с разными людьми и наблюдал их жизнь (по мере сил приобщая их к своим взглядам на поэзию), любовался прекрасными видами природы, но еще и потому, что странствия эти были полны волнующих встреч с предшественниками, с поэтами, жившими и творившими задолго до него. Бродя по местам, воспетым в древней поэзии «вака», он словно бросал вызов ее традициям, стремясь показать то новое, что открыли поэты «хайкай». У Басе постепенно сформировался особый взгляд на традицию, который позже был зафиксирован в эссе «Слово о прощание с Кёрику»: «не надо искать "следы древних", надо искать то, что искали они». То есть главная задача поэта не в усвоении законов поэтического мастерства, приемов и средств, разработанных его предшественниками, а в проникновении к сокровенную сущность поэзии, в ее «истину», которая спокон веков была главной целью всех поэтов, целью, ради достижения которой и возникали разнообразные поэтические системы.

Очевидно, именно в то время, постоянно блуждая от «вака» к «хайкай», он и пришел к идее о равной ценности и гармоническом единстве в поэзии «неизменного» и «текучего» («фуэкирюко»). Изменчивость, «текучесть» («рю-ко» ) страннической жизни заставила его осознать ценность