Дневник эфемерной жизни (с иллюстрациями)

Когда я слышала их, то думала даже, что лучше бы мне умереть. Однако обстоятельства никогда не складываются так, как думаешь. Поэтому в голову ко мне стали приходить горестные размышления о том, что уж лучше мне отныне и впредь никогда не видеть Канэиэ, раз я не могу составить соперничество другой. Дня через три-четыре пришло письмо. Когда я, неприятно пораженная бессердечием Канэиэ, просмотрела это письмо, то обнаружила в нем: «Это время было неблагоприятным для наших встреч, поэтому я не мог приходить. Но вчера благополучно совершились роды. Однако я думаю, что ты станешь избегать меня, пока продолжает действовать осквернение [16]». Моему чувству стыда и возмущения не было предела. Я вымолвила только: «Все в порядке». А после того, как мои люди расспросили посыльного, и я услышала, что родился мальчик, у меня стеснилось дыхание. Прошло дня три или четыре, и Канэиэ решился на совсем бессердечный поступок — пришел показаться сам. Я даже не вышла взглянуть, с чем он пожаловал, и он очень скоро удалился. Потом это повторялось часто.

С приходом седьмой луны, когда стали близиться состязания по борьбе, Канэиэ прислал ко мне завернутые в узел две вещи — старую и новую, передав на словах что-то вроде: «Пусть это сошьют!».

Старомодная моя матушка заметила по этому поводу:

— Ах, какая жалость! Видимо, там для него этого не могут сделать.

— Там же собрались одни неумехи, — говорили другие, — ничего вообще не надо делать, лучше услышать, как они там бранятся!

На том и порешили: все отослали назад, а после узнали, что шитье разделили и выполнили в разных местах. Там, видимо, сочли меня бесчувственной: больше двадцати дней Канэиэ не давал о себе знать.

Потом по какому-то случаю пришло письмо: «Я хотел бы навестить тебя, но испытываю неловкость. Если ты скажешь: „Хорошо, приходи“, — преодолею нерешительность». Я думала было оставить письмо без ответа, но мне отовсюду стали говорить: «Это очень безжалостно, это слишком», — и я написала:

И он прислал ответ:

С тем же посыльным я отправила ему стихи:

Такими словами я выразила свое согласие, и Канэиэ снова появился у меня в доме.

Однажды, наблюдая из постели, как перемешаны разнообразные цветы, что распустились перед моим домом, я произнесла (должно быть, мы испытывали недовольство друг другом):

Он ответил:

Так мы переговаривались, между нами сохранялись неприязненные отношения, мы таились друг от друга.

Когда луна, которая в эту пору восходит поздно, вышла из-за гребней гор, Канэиэ дал понять, что собирается уходить. Должно быть, чем-то мой вид показывал, будто я считаю, что нынешней ночью этого не произойдет. Чтобы он так не думал, несмотря на его слова: «Ну, если мне надо здесь остаться ночевать…» — я сочинила:

Его ответ:

После этих своих слов Канэиэ остался у меня ночевать.

Вскоре разбушевалась сильная осенняя буря, так что прошло всего два дня, и Канэиэ пришел опять [17]. Я высказала ему замечание:

— Большинство людей уже присылали узнать, как я чувствую себя после той бури, которая была накануне.

Подумал ли он, что я права, но только с совершенно невозмутимым лицом произнес:

Я тотчас же сказала:

Так сказала я, и он ответил:

Чувствуя, что проигрываю, я заговорила снова:

Так это и было, и, похоже, Канэиэ сам сожалел об этом.

Примерно в десятую луну он собрался однажды выходить от меня и уже сказал:

— Есть одно неотложное дело, — как пошел беспрерывный нудный осенний дождь. Несмотря на то, что дождь был довольно сильный, Канэиэ все-таки был настроен идти. Тогда, стыдясь сама себя, я сказала:

Но он тогда, кажется, все-таки ушел.

Пока это все происходило, Канэиэ, похоже, совсем оставил свои посещения того места, которое прежде казалось таким прекрасным — после того, как там родился ребенок. В ту пору характер у меня стал неуживчивый, и я думала, что жизнь моя испорчена и что хорошо бы вернуть той женщине мои мучения. А теперь мне стало казаться, что в конце концов так и получилось: не оттого ли даже ребенок, который тогда родился, и тот умер? Сама эта женщина была императорского рода — побочная дочь одного из младших принцев. Слов нет, положение ее было очень незавидное. В последнее время лишь только человек, который не ведал искренних чувств, судачил о ней. Что же должна испытывать эта дама теперь, когда у нее внезапно все переменилось! По-моему, сейчас она переживала страдания даже несколько большие, чем я. От этой мысли у меня отлегло от сердца.