Моя жизнь

- Манилал, теперь твоя лихорадка обязательно пройдет. Надо еще немного

пропотеть, а потом я разверну тебя.

- Умоляю, не надо. Вынь меня из этой печки. Потом, если хочешь, заверни

меня снова.

Стараясь отвлечь его, я продержал его укутанным еще несколько минут. Пот

струился с его лба. Я развернул его и насухо обтер. Отец и сын уснули в

одной постели.

Мы спали как убитые. На следующее утро Манилала уже не так сильно

лихорадило. Сорок дней я держал его на разбавленном молоке и фруктовых

соках. Но теперь я уже не боялся за него. Это была затяжная форма лихорадки, но с того момента мы уже могли направлять ход болезни.

Сейчас Манилал самый крепкий из моих сыновей. Чему обязан он

выздоровлением: милости ли бога, водолечению или заботливому уходу и строгой

диете? Пусть каждый решит в соответствии со своей верой. Я же был уверен, что бог спас мою честь, и эту уверенность сохраняю и по сей день.

XXIII. СНОВА В ЮЖНУЮ АФРИКУ

Манилал выздоравливал, но я убедился, что в доме в Гиргауме жить очень

неудобно. Там было сыро и темно. Посоветовавшись с Шри Ревашанкаром

Джагдживаном, я решил снять хорошее бунгало в пригороде Бомбея. Я занялся

поисками в Бандре и Санта Крусе. Но в Бандре была бойня, и поэтому мы не

захотели там поселиться. Гхоткопар и его окрестности были слишком далеко от

моря. В конце концов мы остановились на красивом бунгало в Санта Крусе и

сняли его, так как с точки зрения санитарии оно было лучшим из того, что мы

видели.

Я купил сезонный билет в первом классе от Санта Круса до Черчгейта и

радовался, оказываясь подчас единственным пассажиром первого класса в своем

купе. Очень часто я ходил в Бандру, чтобы сесть там на скорый поезд, шедший

прямо в Черчгейт.

Адвокатская практика в Бомбее шла успешнее, чем я ожидал. Клиенты из Южной

Африки часто поручали мне разные дела, и этого было достаточно, чтобы

обеспечить существование.

Получить дело в Верховном суде мне все еще не удавалось, но я

присутствовал на инсценировках судебного процесса, которые устраивались в те

времена, хотя никогда не решался принять в них участие. Вспоминаю, что

видную роль всегда играл Джамиатрам Нанабхай. Подобно другим

адвокатам-новичкам, я слушал дела в Верховном суде скорее ради того, чтобы

насладиться легким бризом с моря, чем заботясь о расширении знаний. Я

заметил, что не я один так поступаю - это было модно и никто этого не

стыдился.

Я начал посещать библиотеку Верховного суда, завязывал новые знакомства и

чувствовал, что скоро получу работу в Верховном суде.

С одной стороны, я в некотором роде уже освоился со своей профессией, с

другой стороны, Гокхале не переставал следить за мной и строил собственные

планы на мой счет. Два-три раза в неделю он навещал меня в моей конторе, часто с кем-нибудь из друзей, которых хотел со мной познакомить, и

рассказывал о своих методах работы.

Но, можно сказать, бог ни разу не дал осуществиться моим планам и всегда

направлял мою жизнь по своей воле.

Как раз тогда, когда я, казалось, начал устраиваться так, как хотел, я

неожиданно получил из Южной Африки телеграмму следующего содержания:

"Ожидается приезд Чемберлена. Пожалуйста, возвращайтесь немедленно". Я

вспомнил о своем обещании и сообщил, что выеду, как только мне будут высланы

деньги. Вскоре я получил ответ, отказался от аренды конторы и выехал в Южную

Африку.

Я думал, что пробуду в Южной Африке не больше года, поэтому оставил жену и

детей в арендованном мною бунгало. В то время я считал, что способные юноши, которые не смогли найти себе применения в родной стране, должны эмигрировать

в другие страны. Поэтому я взял с собой четыре - пять юношей; одним из них

был Маганлал Ганди.

Семья Ганди была большой. Она и теперь большая. Я решил найти всех, кто

хотел идти нехожеными тропами и стремился выехать за границу. Моему отцу

удавалось устроить кое-кого из них на государственную службу. Я же задался

целью освободить их от этих чар. Я не мог и не собирался давать им другую

работу, а лишь хотел, чтобы они приобрели веру в свои силы.

Я старался убедить этих юношей сообразовать свои идеалы с моими. Самого

большого успеха я добился, наставляя Маганлала Ганди. Но об этом расскажу

позже.

Разлука с женой и детьми, нарушение налаженной жизни и переход от

определенности к неопределенности - все это некоторое время мучило меня, но

я приучил себя к неопределенности в жизни. Не следует ожидать чего-то

определенного в этом мире, где все, кроме бога, который есть истина, неопределенно. Все, что появляется и происходит с нами и вокруг нас, неопределенно, преходяще. Но есть высшее существо, сокрытое под видом

определенности, и блажен тот, кто сможет уловить проблеск этой

определенности и проникнуться ею. Поиски этой истины являются summun bonum (*) жизни.

(* Высшее благо (латин.). *)

В Дурбан я прибыл вовремя. Работа уже ожидала меня, так как день приема

депутации Чемберленом был назначен заранее. Мне предстояло составить петицию

для вручения ему и сопровождать депутацию.

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

I. ТЩЕТНЫЕ УСИЛИЯ

М-ру Чемберлену удалось получить от Южной Африки подарок в 35 миллионов

фунтов стерлингов и завоевать сердца англичан и буров. Поэтому он оказал

холодный прием индийской депутации.

- Вы знаете, - сказал он, - что имперское правительство не обладает

большой властью в самоуправляющихся колониях, но ваши жалобы кажутся нам

обоснованными, и я сделаю все, что смогу. Однако вы и сами должны стараться

ладить с европейцами, если хотите жить среди них.

На членов депутации этот ответ произвел удручающее впечатление. Я тоже был

разочарован и понял, что нам следует начинать все de novo (*). Я разъяснил

создавшееся положение своим коллегам.

(* Снова, сначала (латин.). *)

По существу ответ м-ра Чемберлена был правильным. И хорошо, что он

высказал нам все это напрямик. Он довольно вежливо напомнил нам о праве

сильного, который всегда прав, иначе говоря, о праве владеющего мечом.

Но у нас меча не было. И едва ли нашим измотанным нервам и мускулам можно

было нанести еще раны мечом.

М-р Чемберлен пробыл в Южной Африке очень недолго. И если учесть, что от

Сринагара до мыса Коморин 1900 миль, а от Дурбана до Кейптауна не меньше

1100, то ему надо было преодолевать эти огромные расстояния с ураганной

скоростью.

Из Наталя он спешил в Трансвааль. Я должен был подготовить записку о

положении индийцев и вручить ему. Но как добраться до Претории? Проживавшие

там мои соплеменники не могли выхлопотать мне разрешение для срочного выезда

туда. Война превратила Трансвааль в унылую пустыню. Невозможно было достать

ни продовольствия, ни одежды. Магазины были пусты или заколочены, и

требовалось время, чтобы вновь наполнить их товарами и возобновить торговлю.

Ждали улучшения продовольственного положения, а пока даже беженцам не

разрешали возвращаться домой. Поэтому каждому трансваальцу необходимо было

выхлопотать себе пропуск. Получить пропуск легко мог только европеец, а

индийцу это было крайне затруднительно.

Во время войны в Южную Африку приехало много чиновников и военных из Индии

и с Цейлона, и британские власти считали своим долгом в первую очередь

обеспечить тех из них, кто предполагал остаться в Южной Африке.

Правительству все равно приходилось назначать новых чиновников, а эти

опытные люди оказались весьма кстати. Благодаря изобретательности некоторых

чиновников было создано новое ведомство. В этом проявилась их находчивость.

Для негров уже существовало особое ведомство. Почему бы в таком случае не