Тибетская книга мертвых (сборник)

Как это принято в тибетской духовной традиции, в своих беседах Геше Даргье цитирует индийские буддийские священные книги для иллюстрации источника обсуждаемой практики. Тибетцы всегда стремятся действовать в соответствии с учением Будды и буддийских учителей, и, чтобы показать следование этому в такой критической традиции, как смерть и умирание, цитаты из писания приводились в изобилии. Я изъял некоторые из них при редактировании, там где они были более иллюстративны, чем информативны, а также смонтировал материал таким образом, чтобы он представлял дополнение к первой главе, избегая повторов на ту же тему.

Некоторые из тем, затронутых Геше Даргье, носят технический характер и нуждаются в дальнейших объяснениях для неподготовленного читателя. Среди них процесс рассмотрения трех кай в качестве пути: трансформация ясного света смерти в дхармакаю, видений бардо в самбхогакаю и перерождения в нирманакаю, а также приемы работы с тонкими энергиями, бинду и каналами психической энергии в теле. Некоторые из этих моментов рассматриваются в дальнейших главах этой книги, и в таких случаях я указываю это в примечаниях. Геше Даргье также излагает метод переноса сознания, который приводится далее в седьмой главе. Таким образом он вкратце обсуждает огромный материал, вводя нас в сферу тех идей, которые будут детально объяснены в следующих главах.

Я был свидетелем работы Геше Даргье как учителя почти 12 лет в Дхарамсале. Редко встречал я кого-либо с такой любовью к жизни и чувством святости всего живущего. Поистине вдохновляюще видеть столь живые жизнерадостные черты в человеке, так хорошо знакомом со смертью и умиранием. В 1975 году в Дхарамсале умер один из моих лучших друзей, английский ученик Геше Даргье. Я был со своим другом в швейцарской больнице на территории детской больницы тибетского поселка в течение трех дней, пока его силы медленно угасали. Через час после его смерти Геше Даргье пришел, чтобы исполнить ритуал переноса сознания. Он всегда относился к ученикам как к своим детям, и смерть одного из них была для него сильным ударом. Он сидел в комнате около часа, медитируя и читая молитвы. Его лицо выглядело довольно спокойным, но каждые несколько минут слеза выкатывалась из его полузакрытых глаз и падала на колени, закрытые монашеской одеждой. Он посвятил остаток дня организации молений и ритуалов, исполняемых для покойного, включая астрологическое определение наиболее предпочтительного способа захоронения (в этом случае была предписана кремация) [478], исполнение ритуала «заботы о покойном» (описанного в восьмой главе книги) и чтение молитв о благоприятных условиях. Он сам участвовал в большинстве этих ритуалов и следил, чтобы все выполнялось в соответствии с традицией. На следующий день он читал свою обычную трехчасовую лекцию в Тибетской библиотеке, хотя позднее мы узнали, что он не спал всю ночь, до рассвета исполняя молитвы и медитации для покойного ученика.

После того как Геше Даргье прочел нам этот курс о тибетской традиции смерти и умирания, у нас была еще одна беседа, специально посвященная его ответам на вопросы, возникшие у нас во время курса или представлявшиеся нам особо важными в то время. Я включил некоторые из них в конец главы, когда мне казалось, что ответы Геше соответствуют теме этой книги.

Рождение человеческим существом в этой мировой системе рассматривается буддистами как великое благословение. Человеческая жизненная форма очень сильна, она дает возможность развивать все совершенства духа. Как люди мы имеем шанс стать буддой в течение нашей жизни. Это наиболее редкая возможность неизвестна низшим формам жизни.

Однако немного людей пользуется преимуществом человеческого положения. Когда Будду спросили, как он думает, сколько людей использует свою жизнь осмысленно, он черкнул пальцем по земле и, указав на пыль под ногтем, ответил: «Вот столько по сравнению с весом мира».

Посвятить нашу жизнь единственно материалистическим или мирским целям – значит свести человеческое состояние до уровня крысы, у которой тоже нет духовного чувства. Это значит уподобиться нищему, что, найдя драгоценность, исполняющую желания, выбрасывает ее прочь. Наша жизнь может быть полезна и для нас самих, и для других; выбрасывать ее на мирскую чепуху глупо.

Одна из самых важных медитаций для воодушевления нашего ума следованию духовному пути – это медитация смерти. При постоянном удерживании мысли о смерти в потоке нашего сознания жизнь приобретает всевозрастающую осмысленность. Чтобы понять жизнь, мы должны принять ее в контексте непостоянства и смерти, которые есть ее конечная природа. Не все исчезает в смерти, только тело и труды этой жизни. Поток сознания вместе с влечениями, развитыми при жизни, продолжаются в бардо и после, а затем в будущем цикле наших жизней.

Поэтому исключительно важно всячески развивать духовные свойства в нашем потоке сознания, пока мы живы, такие свойства, как любовь, сострадание, мудрость, терпение, понимание и т. п. Выработка таких качеств – это осмысленная вещь, какую мы можем делать. Если мы умираем с потоком сознания, очищенным подобными положительными влечениями, мы обретем самое чудесное сокровище жизни. Результатом будет положительное перерождение, ведущее к продвижению по духовному пути. С другой стороны, когда мы в течение нашей жизни порождаем только отрицательное, то и будущее принесет только негативные перерождения, например обитателя ада, духа или животного.

Есть множество людей, изучающих и практикующих Дхарму на словах, но никогда не озаривших свои сердца сущностью практики. Их Дхарма остается на устах, потому что они не уделяют достаточно времени медитации смерти и непостоянства.

Недостатки от нерегулярного обдумывания реальности смерти многочисленны, но их можно объединить в следующие шесть групп:

1) Не занимаясь медитацией смерти, мы не будем внимательно практиковать Дхарму. Все наше время будет потрачено на мирские дела.

Один из первых кадампинских учителей заметил: «Если, проснувшись утром, вы не медитировали о смерти, – все утро потрачено напрасно. Если вы не медитировали в полдень – день потерян, а если вы не делали этого и вечером – то и ночь прошла впустую».

Так большинство людей растрачивает всю свою жизнь.

2) Даже если мы немного практикуем Дхарму, наша практика по большей части превращается просто в откладывание.

Есть много тибетцев, которые говорят своему гуру, что скоро выполнят обет затворничества. Но, не делая достаточно медитацию смерти, они откладывают его год за годом. И в конце концов умирают, так и не выполнив обета.

3) Практика остается нечистой и смешанной с мирскими амбициями, такими как восемь мирских воззрений.

Многие изучающие буддизм больше мечтают о том, чтобы стать учеными знаменитостями, чем о достижении духовной реализации.

Атишу однажды спросили [479]: «Если кто-то хочет счастья только в этой жизни, чего он достигнет?» Атиша ответил: «Того, чего хочет». «А что будет после?» – спросил ученик. «Перерождение в одном из низших миров», – был ответ.

Говорят, что для того, чтобы практиковать Дхарму хорошо, нужно отказаться от жизни. Что это значит? Вовсе не то, что вы должны отказаться от нынешнего образа жизни, от дома, от собственности или положения в обществе. Это значит, что мы должны преодолеть восемь мирских воззрений: желания богатства, славы, похвал и удовольствий, а также желания избежать бедности, дурной репутации, порицаний и неудобств. Различие между подлинным духовным практиком и ложным просто. Первый отказывается от восьми мирских воззрений, второй нет и потому живет под их ограничивающей властью.

Геше Потова однажды спросил Ламу Дром Тонпа: «Где граница между религией и нерелигией?» Лама Дром ответил: «То, что противостоит верованиям мирских людей, – это религия, а то, что соглашается с мирскими взглядами, не религия» [480].