Михайлов день (Записки очевидца)

Крайне смущённый Игорь привёл ко мне чернявую женщину в куртке и двух промокших под дождём малышей, почему-то одетых не по погоде — в летние маечки и сандалики на босу ногу. Мальчику было годика два, а девочке чуть больше, и она с трогательной заботливостью опекунши держала братика за руку.

Войдя в дом, детки перекрестились и молча встали возле икон — большеглазые, тихие маленькие христиане с серебряными крестиками на груди. Не знаю, что особенного было в этих детях, но меня вдруг пронзила такая ошеломляющая любовь к ним, что я почти не слушала чернявую женщину и Игоря, наперебой говоривших каждый своё. Чернявая тараторила что-то про брата, который приедет за ними вечером на машине. А Игорь, начав с просьбы приютить ненадолго мать с малышами, поскольку из-за гриппа он не вправе взять их к себе, вдруг стал, отчаянно краснея, говорить о послушании с рассуждением. Да о чём тут рассуждать, недоумевала я, когда всё ясно? Малышей, конечно же, надо приютить, а главное — немедленно переодеть в сухое. Девочке дам свитер — сойдёт за платье, а малыша укутаю в пушистое полотенце и сразу же под одеяло в постель. В мыслях я уже блаженно баюкала младенца, а душа вдруг похолодела от непонятной опасности — смерть где-то рядом, и голос батюшки Адриана кричал: «Умри, а не пускай!» Трудно поверить, но я задохнулась в тот миг. Хотела сказать чернявой: «Располагайтесь», но, задохнувшись, крикнула хрипло: «Вон отсюда! Немедленно вон!» Помню побледневшее лицо Игоря и голос школьника, сказавшего тихо: «Тётенька, но мы ж христиане». Потом они молча вышли из комнаты.

За окном шёл дождь со снегом, и в окно было видно, как устало бредут по дороге беззащитные малыши. Девочка сняла с себя косынку, укрывая братика, а женщина в куртке шла под зонтом. Да каким же надо быть треклятым чудовищем, чтобы выгнать из дома озябших малышей? Всё свершилось страшно и странно, будто действовала вовсе не я.

Это действительно была не я. Это молился о погибающих, похищенных детях старец Адриан, и рядом плакали навзрыд уже чёрные от горя родители. О похитителях было известно то немногое, что они уехали на машине с эстонским номером. И под видом бездельников, лузгающих семечки, их ждала у моста в Эстонию группа захвата. Преступники действительно примчались сюда, но, увидев остановленные для досмотра машины, незаметно скрылись, сговорившись так: похитительница с детьми пока спрячется в городе, а они будут ждать её в машине по ту сторону реки.

К сожалению, мне неизвестны детали преступления. Знаю только, что под видом богомолки с детьми преступница укрылась сначала в странноприимном доме. А на Вербное воскресенье к хозяйке дома пришла в гости паломница-литовка и, отозвав её на кухню, сказала: «Я знаю эту женщину. Она из литовского клуба ведьм. Говорят, они похищают детей для жертвоприношения или ещё для чего-то, не знаю. Давай проверим, чьи это дети — её собственные или нет?» А услышавшая их разговор похитительница уже выскользнула из дома с детьми и укрылась теперь у Игоря.

Из дома Игоря были видны, как на ладони, пост у реки и автомобиль за рекой. И помню, как чернявая гостья нервно поглядывала в ту сторону, дожидаясь сумерек, когда уйдут постовые. Ждать оставалось недолго. А потом всё свершилось бы просто. Стоит махнуть с крыльца рукой, как вмиг подъедет машина и исчезнет вместе с детьми.

Позже мне рассказывали, что в ту страшную минуту, когда я выгоняла из дома детей, старец Адриан сказал родителям: «Скорей на дорогу в Эстонию!» Дальше было вот что. Преступница, раздражённо волоча за собой малышей, вышла на дорогу. А наперерез ей уже мчалась патрульная машина, из которой выскочили разом милиционеры с родителями. Мать с отцом плача бежали к детям, а милиционеры бросились к похитительнице.

Мне же в этой истории отводилась роль соучастницы преступления, спрятавшей по «доброте» похитительницу у себя. Если бы это случилось, дети были бы обречены. Но, видно, дошёл до Неба слёзный вопль родителей. А будущий священник отец Игорь сказал об этой истории просто: «Батюшка помолился».

В ОЧЕРЕДИ

Вот уже третий день пытаемся попасть на приём к старцу Адриану (Кирсанову), а только очереди к батюшке стоят такие, что не достояться никак. Словом, томимся в очереди и грешим, осуждая тех, кто терзает батюшку по пустякам. Судите сами — вместе с нами все эти дни стоят местные женщины, которым надо получить у батюшки благословение на сбор ягод в лесу.

— Давно бы сходили в лес и набрали ягод, — усмехается паломница из Москвы. — А то ведь скоро будут благословляться так: «Батюшка, благословите чихнуть!»

Но если сборщицы ягод вызывают скорее недоумение, то юной Лидочке из Петербурга достаётся уже по полной программе. Во-первых, Лидия прошла к отцу Адриану без очереди, потому что батюшка так благословил. Во-вторых, ей назначена генеральная исповедь, начиная с семилетнего возраста, а это, как известно, дело долгое. Через окно кельи было видно, как Лидочка достала из сумки толстую тетрадь и, капая на бумагу слезами, начала читать. Минут сорок читала. Наконец захлопнула тетрадь, и батюшка уже возложил на её голову епитрахиль, как девушка достала из сумки вторую тетрадь… потом третью, четвёртую. Или уже пятую?

— Мне уезжать надо, а она всё сидит! — нервничает паломница из Владивостока.

Наконец, Лидия вышла из кельи, но тут же вернулась обратно:

— Ой, батюшка, я же забыла спросить…

И батюшка снова о чём-то говорит с исповедницей, называя её ласково Лидочкой.

— «Лидочка», «Лидочка»! — взрывается негодованием красавица Катя. — Без году неделя у батюшки, а уже «Лидочка»!

Катя явно ревнует Лидию к батюшке. А история у Кати такая — шесть лет назад она оставила жениха и приехала к старцу Адриану, требуя, чтобы он постриг её в монахини. Катя вся в подвигах. Например, этим Великим постом она ела, как кролик, лишь капустные листья, пригласив меня, кстати, присоединиться к ней. Я отказалась, сославшись на немощь.

— Ну, если вы даже такой малости не можете, — надменно сказала мне Катя, — то чего же доброго от вас ждать?

Правда, в отличие от кролика, Катя после этого возненавидела капусту. И тем обиднее то, что батюшка не замечает Катиных подвигов и не благословляет её на постриг. Забегая вперёд, скажу, что когда через десять лет я спросила знакомых, постриг ли батюшка Катю, они ответили:

— Не постриг. Но Катя у нас «железная леди»: «Всё равно, — говорит, — своего добьюсь».

Впрочем, Катя не единственная, кто приезжает к старцу добиваться своего. Мнение батюшки таким людям даже неинтересно, ибо старец просто обязан благословить чью-то вздорную идею, наши выдумки и самообман. В итоге желаемое выдают за действительное, и вот лишь один, но известный факт. Несколько лет назад якобы по благословению старца Адриана проходила акция Всенародного покаяния за убийство царя Николая II. Возле храмов стояли женщины с подписными листами и уговаривали прохожих поставить подпись, «а иначе Россию не спасти».

Ради спасения России подписывались многие, но тут один инок сказал:

— Простите, но вчера я был у батюшки Адриана и спросил его про эти подписные листы. А батюшка ответил: «Да разве мог я благословить такую глупость? Каяться надо в личных грехах, а покаяния за чужие грехи в православии нет».

— А мы думали? — смутились женщины.

В общем, как говорил преподобный Оптин- ский старец Нектарий: «Кончайте «думать» — начинайте мыслить».

Лидия, наконец, уходит от батюшки, и очередь теперь движется быстро. Славный всё-таки народ монахи, и по любви к старцу не тратят его время попусту — зайдут, кратко изложат свои нужды и уходят, благословясь.

— Глядишь, и мы попадём, — радуются старушки-паломницы из Москвы. — Нам всего на минутку к Алёшеньке — гостинцы вручить. Он ведь наш, заводской — с автозавода Лихачёва.

Старушки помнят старца ещё молодым, называя его прежним именем — Алёша. И был Алёша таким пригожим, что сохло по нему немало девчат.